Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

жизнь. Я не стал откладывать его постриг, и на Страстной седмице послушник Павел стал иноком Пантелеймоном. Новое имя его несколько удивило, но, помолясь и подумав, он доверительно поделился со мной своими переживаниями:

– Знаешь, отец, поначалу мое новое имя не пришлось мне по душе. А сейчас чувствую, что полюбил великомученика Пантелеймона всем сердцем!

В Страстную Пятницу к нам в скит пришел Валерий:

– Батюшка, как хорошо, что вы спустились! Послушник говорил мне, что вы должны появиться перед Пасхой. Все люди просят вас послужить Пасху в селе!

Я посмотрел на отца Ксенофонта:

– Ну что, отче, пойдем вместе? Заодно поможешь мне на клиросе…

Иеромонах с готовностью согласился.

– А ты, отец Пантелеймон? – обратился я к иноку.

– Нет уж, увольте! Лучше помолюсь в тишине после пострига… – ответил тот, добродушно улыбаясь.

Пока мы собирались, Валерий рассказывал о послевоенном житье. Хотя война закончилась, но грузинские диверсанты не оставили Абхазию в покое. Особенно частыми были набеги из Сванетии.

– Осенью случай у меня произошел, батюшка, даже не знал, останусь в живых или нет… Иду по тропе на Цыбишхе, автомат на плече. И вдруг на повороте выскакивают на меня человек двенадцать грузин. Я сдернул с плеча автомат. Держим друг друга на прицеле и молчим. Тут старший говорит мне:

– Слушай, друг, разойдемся по-хорошему! Ты иди своей дорогой, а мы своей…

Я ему в ответ:

– Ты мне не друг, а враг! И выстрелишь мне в спину, когда я отвернусь!

Те молчат, целятся в меня. Смотрю, справа обрыв, заросший кустами. Прыгнул я в обрыв, а грузины стрелять не стали, чтобы себя не выдать. Я тогда бегом на Псху, и на Санчаре у нас перестрелка началась. Они отступать стали, двое на минах подорвались…

– Я осенью слышал какие-то взрывы в горах, – вспомнилось мне.

– Вот-вот, это те самые мины и есть! – подтвердил милиционер. – И что всех удивляет: сколько мин мы поставили, а ни один зверь не подорвался… Подходят к минам – и в сторону, как будто чуют их носом!

– А что сейчас делается на границе с Россией? – спросил я.

– На пропускном пункте, где мост в Адлер, тысячи народу стоят сутками под дождем, а пограничники российские пропускают единицы! Сейчас Россия по Псоу и по всему Кавказскому хребту укрепляет границу. Если перейдешь и поймают, срок дают за незаконный переход… Такие вот дела…

– А мне, Валера, отца проведать нужно и своего духовника повидать необходимо! Пять лет не был дома…

– Я бы тоже поехал! – вступил в нашу беседу иеромонах. – Если вы меня возьмете…

– Конечно, возьму! – пообещал я. – Только сам не знаю, что делать…

– Ну, это мы легко можем устроить! – засмеялся охотник. – Можно через наш секретный перевал пройти. Если хотите, мы вас проводим! На Псху все и обговорим…

Мы ушли в село, навстречу Пасхе и новому повороту в нашей судьбе. Молитва сопровождала меня, вселяя в душу уверенность, что все будет хорошо.

Умственная деятельность, какой бы внешне блестящей она ни казалась, не имеет в себе никакого основания – если не несет в себе Божественной благодати. Потому все, рожденное ею, мертво и само по себе уже безплодно. Духовная глубина открыта детям и в совершенной степени тому, кто очистил свое сердце от навязчивых помыслов. Ее поверхностное понимание принадлежит обольщенным приверженцам разумности, закосневшим в своем самообольщении разумными доводами и умозаключениями. Благодатная деятельность ума – это покой и безмолвие Святого Духа, деятельность Которого безупречна. Ему не требуется умственных построений и логических усилий для постижения истины, ибо Святому Духу открыто все так, как видит и разумеет Бог.

ДРУГАЯ РОССИЯ

Молчащему и созерцающему сердцу открываешься Ты, Боже, по неисповедимой любви Твоей. От надмевающихся своими помышлениями, наоборот, закрываешься Ты и ни в коем веке, никакими усилиями не отыщут они Тебя. Земное никчемное знание творится людьми, заблудившимися в грехах своих, но мудрость Небесная приходит свыше к возлюбившим Христа чистым сердцем, как тихое дуновение Божественной благодати, и между ними проложена пропасть непроходимая. Земное знание мертвит душу, а мудрость благодати ее животворит. Земные помышления прячут ее в сатанинские бездны, а Небесная любовь возводит