Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

– Благословите, отче!

Через некоторое время следить за состоянием корпусов Лавры стало моим главным послушанием, и отец Аристоклий, ныне уважаемый епископ, оказался прав. Почтенный архимандрит, отец Стефан, известный и достойный человек, чье послушание состояло в контакте (со стороны Лавры) с различными делегациями и в приеме московских чиновников, начал приглядываться ко мне и периодически расспрашивать, как идет мое новое послушание. Он был уже довольно пожилой монах, умный, тактичный, интересный собеседник и дипломат. Поэтому Духовный Собор Лавры определил его на самое трудное послушание – отводить от нее политические громы и молнии, выражавшиеся в недовольстве и репрессивных действиях со стороны коммунистических властей и КГБ. Несмотря на большую занятость, он находил время беседовать со мной и даже неожиданно подарил мне большую красивую икону Спасителя, вероятно это был один из многочисленных даров постоянно наезжавших гостей. Как-то он заметил меня на послушании во дворе Лавры в окружении бригадиров и прорабов, подошел и, взяв за локоть, отвел в сторону:

– Старайся, старайся, отче, а мы тебя будем тянуть наверх, в архимандриты!

– Мне это совсем не нужно, батюшка!

– Ну, ну… – усмехнулся он и снова отправился встречать какие-то роскошные московские машины с важными людьми.

В эту очень холодную зиму у меня сильно разболелась левая рука в предплечье. Причем боли были такие, что ночью приходилось перекладывать ее правой рукой, когда становилось совсем невмоготу. Я страдал уже неделю, а недуг все усиливался. Мне вспомнилось, что всем послушникам раздали на благословение по пузырьку освященного масла от лампады преподобного. Взяв ночью пузырек с маслом, стоявший у меня на тумбочке возле иконки преподобного Сергия, я взмолился ему: «Преподобие отче Сергие, моли Бога о мне!» и крестообразно помазал болящее предплечье святым маслом. Боль мгновенно исчезла и это произошло настолько невероятно и просто, что мне даже показалось, будто ее никогда и не было.

«Слава Тебе, Пресвятая Матерь Божия! Благодарю тебя, отче Сергие!» – обрадовался я, но все еще боялся, как бы прежняя боль не возобновилась на следующую ночь. Но ни на следующую ночь и больше никогда в жизни моя рука уже не болела. С тех пор освященное масло стало моим главным и верным лекарством на все случаи жизни. Оно помогало всегда не только мне, но и всем, кто прибегал к такому простому, но благодатному средству. Придя к мощам преподобного, я всласть помолился Пресвятой Богородице и угоднику Божию, присутствие и помощь которых я начал ощущать все более явно и очевидно. В тихости и благодати Божественной милости под покровом Матери Божией душа моя начала переживать второе рождение, неосязаемое и неуловимое, но ясное и очевидное для нее самой.

Душа человеческая, познавшая свою немощь, начинает целеустремленно искать помощь и силу для укрепления и выздоровления и находит их в благодати Пресвятой Богородицы. Нет иной другой силы, подобной любви Матери Божией, которая приходит незамедлительно на помощь всякой изнемогающей душе. Безчисленны благодарные сердца, восхваляющие Тебя, Пресвятая Дева, которые Ты исцелила и возродила, поливая небесными слезами их зловонные раны, перевязала бинтами Своей святой нежности, омыла Своей несказанной любовью и оживила безмерной врачующей благодатью, дабы возрожденная и исцеленная душа предстала перед Святым Сыном Твоим и Богом преображенной и уподобленной возлюбленному Христу! Слава Тебе, Пресвятая Богородица, луч святой надежды для уповающих на Тебя и неисчерпаемый источник благодати для жаждущих спасения!

МОНАШЕСТВО

Не могу я, Боже мой, осветить себя мыслью моей, ибо она есть тьма и тьма есть разумение мое. Но благодать Твоя, коснувшись разумения моего, просвещает душу мою небесным светом, ибо Ты Сам для Себя – свет, а для тьмы моей – Ты мой светоносный Спаситель, дабы во свете Твоем я увидел для себя свет спасения.

Только постигший немощь свою истинно сострадает ближнему и любит Бога, а утвердившийся в гордыне никому сострадать не может, ибо горькая ненависть побуждает его видеть в каждом ближнем врага и соперника, а в Боге – противника для своей гордыни. Любые явления, во всем их многообразии, мимолетны. Но когда внимание останавливается на них, душа останавливается в своем развитии. На этом этапе может возникнуть угроза нравственного падения, если душа решительно не стряхнет с себя зачарованность внешними обстоятельствами, вступая в пожизненный подвиг отречения от мира в монашестве.

Некоторым шоком стало для меня знакомство с монастырской кухней. Еще свежо было в памяти удивление от того, что на кухне семинарии работало много студенток-регентш, от которых приходилось беречь свои глаза. И когда я перешел в монастырь, то с души словно свалился камень. Но, став послушником, в первые же дни мне пришлось как-то стоять с подносом в очереди за блюдами, которые нам следовало разносить в трапезной сидевшим монахам. Я не мог поверить своим глазам – в окошке раздачи все поварихи были те же самые девушки из семинарии. «Делать нечего, придется терпеть!» – внушал я себе, неся поднос с тарелками.

На исповеди я высказал свое недоумение старцу:

– Батюшка, мне в миру приходилось очень тяжело от блудных браней. Чтобы сохранить целомудрие, я