Поучения - Антоний Великий

мученичество, но, не хотя предать сам себя, прислуживал он исповедникам в рудокопнях и темницах. Много было у него попечения: позванных в судилище подвижников поощрять к ревности и принимать участие в тех, которые вступили в мученический подвиг, и сопровождать их до самой кончины.

Судья, видя бесстрашие Антония и бывших с ним и их попечительность, приказал, чтобы никто из иноков не показывался в судилище и чтобы вовсе не оставались они в городе. Все прочие в этот день почли за лучшее скрываться, Антоний же столько озаботился, что даже выстирал верхнюю свою одежду и на следующий день, став впереди всех на высоком месте, явился пред игемоном в чистой одежде. Когда все дивились сему, даже видел его и игемон и со своими воинами проходил мимо него, – стоял он бестрепетный, показывая тем христианскую нашу ревность. Ибо, как сказал уже я, ему желательно было стать мучеником. И сам он, казалось, печалился о том, что не сподобился мученичества.

Но Господь хранил его на пользу нам и другим, чтобы соделаться ему учителем многих в подвижнической жизни, какой научился он из Писаний, ибо многие, взирая только на образ его жизни, потщились стать ревнителями его жития.

И так снова стал он, по обычаю, прислуживать исповедникам и, как бы связанный вместе с ними, трудился в служении им.

47. А когда гонение уже прекратилось и принял мученичество блаженной памяти епископ Петр[7], тогда Антоний оставил Александрию и уединился снова в монастыре своем, где ежедневно был мучеником в совести своей и подвизался в подвигах веры.

Труды его многочисленны и велики: непрестанно постился он; одежду нижнюю – волосяную и верхнюю – кожаную соблюдал до самой кончины; не смывал водою нечистот с тела; никогда не обмывал себе ног, даже и просто не погружал их в воду, кроме крайней необходимости. Никто не видел его раздетым; никто не мог видеть обнаженного Антониева тела до того времени, как Антоний скончался и стали предавать его погребению.

48. Когда пребывал он в уединении и решился проводить время и сам не выходя, и к себе никого не принимая, тогда пришел и обеспокоил его один военачальник Мартиниан. У него была дочь, мучимая бесом.

Долгое время продолжал он стучать в дверь и просить Антония, чтобы тот вышел и помолился Богу о дочери его. Антоний не соглашался отворить двери и, выглянув сверху, сказал: «Что вопиешь ко мне? И я такой же человек, как и ты. Если веруешь во Христа, Которому служу я, то поди и, как веруешь, помолись Богу – и прошение твое будет исполнено».

Мартиниан немедленно уверовал и, призвав имя Христово, удалился с дочерью, освобожденною уже от демона.

Много и других знамений сотворил через Антония Господь, Который сказал: просите и дастся вам (Лк. 11, 9), ибо многие страждущие от демонов, поскольку Антоний не отворял двери своей, посидев только вне монастыря, по вере и по искренней молитве получали исцеление.

49. Когда же Антоний увидел, что многие беспокоят его и не дают пребывать ему в избранном им уединении, как бы желалось, тогда, опасаясь, чтобы или самому не превознестись тем, что творит чрез него Господь, или чтобы другой кто не подумал о нем выше того, что он есть, заблагорассудил и решился уйти в Верхнюю Фиваиду, где не знали его; и взяв у братии хлебов, сел он на берегу реки, смотря, не пойдет ли какой корабль, чтобы, войдя в него, удалиться.

Когда же дожидался он корабля, был к нему свыше голос: «Куда и зачем идешь, Антоний?» Он не смутился, но, как привык уже часто слышать такие воззвания, выслушав это, сказал в ответ: «Поскольку народ не дает пребывать мне в покое, то хочу идти в Верхнюю Фиваиду, по причине многих мне здесь беспокойств и особенно потому, что требуют у меня того, что свыше сил моих». Голос сказал ему: «Если уйдешь в Фиваиду и даже, как намереваешься, к пасущим стада волов, то еще большие и сугубые труды понесешь. Если же действительно хочешь пребывать на покое, то иди теперь во внутреннюю пустыню». На вопрос же Антония: «Кто укажет мне путь, потому что неизвестен мне он?» – голос немедленно указал ему сарацин, которым надлежало идти этим путем.

Антоний, подойдя к ним, стал просить позволения идти с ними в пустыню. Сарацины, как бы по велению Промысла, охотно приняли его.

Три дня и три ночи проведя с ними в пути, он приходит на одну весьма высокую гору. Из-под горы текла прозрачная, сладкая и довольно холодная вода, вокруг была равнина и несколько диких пальм.

50. Антоний, как бы по внушению свыше, возлюбил это место: оно было то самое, какое указывал ему голос, вещавший на берегу реки.

Итак, взяв хлебы у спутников, стал он пребывать на горе сперва один, не имея при себе никого другого, и место это признавал уже как бы собственным своим домом[8].

Сарацины же, увидев ревность его, с намерением стали проходить путем сим и с радостью приносили ему хлебы; иногда и от пальм имел он малое некое и скудное утешение. Впоследствии же и братия, узнав его местопребывание, как дети, помня отца, заботились присылать ему потребное.

Но Антоний, видя, что под предлогом доставлять