Евангелие от Спиритизма. Редакция, составление, предисловие и приложение Йога Раманантаты. - Аллан Кардек

невозможно придать смысл тому, чего не понимают, так как то, чего не понимают, не может затронуть сердца. Для огромного большинства молитвы на непонятном языке — только собрание слов, ничего не говорящих уму. Для того, чтобы молитва трогала, нужно, чтобы каждое слово пробуждало известную мысль; но если её не понимают, то она не может пробудить ни одной мысли. Её повторяют, как простую формулу, имеющую большую или меньшую силу, сообразно с числом раз её повторения. Многие молятся по обязанности, некоторые даже, чтобы соблюсти число раз в том или другом порядке. Бог читает в глубине сердца; Он видит мысль и искренность, и считать, что Он поддаётся форме, а не основанию — значит умалять Его. (гл. XXVIII, пункт N 2.)

О молитве за умерших и за страждущих духов

§ 386. Страждущие духи просят молитвы; она им полезна, потому что, видя, что о них думают, они чувствуют себя менее покинутыми и несчастными. Но молитва оказывает на них ещё более непосредственное действие: она ободряет их, возбуждает в них желание подняться при помощи раскаяния и исправления и может отклонить их от мысли о зле; в этом смысле она может не только облегчить, но сократить их страдания. (См. "Рай и Ад", II часть: "Примеры".)

§ 387. Некоторые не признают молитвы за умерших, так как, по их мнению, для души есть два выхода: быть спасённой или осуждённой на вечные муки, и в первом и во втором случае молитва бесполезна. Не обсуждая основательности подобного мнения, допустим на минуту действительность вечных и непоправимых мук и бессилие наших молитв поставить им предел. Мы спросим: разве при этой гипотезе логично, милосердно и достойно христианина отказаться от молитвы за отверженных? На земле, если человек приговорён к вечному наказанию, в том случае даже, если у него нет надежды получить прощение, запрещается разве желающему поддержать его кандалы, чтобы уменьшить их тяжесть? Если кто-нибудь неизлечимо болен, нужно ли оставлять его без помощи потому, что он не даёт надежды на выздоровление? Подумайте о том, что между отверженными может находиться дорогой вам человек, друг, может быть, отец, мать или сын, и если, по-вашему, он не может надеяться на прощение, разве вы отказали бы ему в стакане воды, чтобы утолить жажду? в бальзаме, чтобы заживить раны? Разве вы не сделали бы для него того, что вы сделаете для каторжника? Разве вы не дали бы ему доказательств любви и утешения? Нет, это было бы не по-христиански. Мнение, иссушающее сердце, не может соединиться с верой в Бога, ставящего на первое место обязанность любви к ближнему.

То обстоятельство, что муки не вечны, вовсе не означает отрицания временной отверженности, так как Бог в Своём правосудии не может смешивать добра со злом. Отрицать в этом случае действительность молитвы значило бы отрицать действительность утешения, одобрения и добрых советов; это было бы отрицанием силы, почерпаемой в нравственной помощи желающих нам добра.

§ 388. Другие основываются на более специальном доказательстве: неизменности Божественных постановлений. Бог, говорят они, не может изменять Своих постановлений по просьбе Своих созданий, без этого ничто не было бы постоянно в мире; человеку нечего просить у Бога, ему остаётся только подчиняться Его воле и обожать Его.

В этой мысли заключается ложное понимание неизменности Божественного закона или, скорее, незнание закона в том, что касается будущих мучений. Закон этот открыт духами Господа теперь, когда люди созрели, чтобы понимать то, что в их вере соответствует или противоречит свойствам Божества.

Согласно догмату об абсолютной вечности мучений, виновному не засчитываются ни его сожаления, ни раскаяния; всякое желание улучшения для него является излишним; он осуждён на вечное пребывание во зле. Если же он приговорён на определённое время, мучения его прекратятся по истечении срока: но кто скажет, что им овладеют тогда лучшие чувства? Кто скажет, что подобно многим приговорённым на земле, он по выходе из тюрьмы не будет так же плох, как и раньше? В первом случае это означало бы оставлять в муках наказания человека, вернувшегося к добру; во втором — оказать милость оставшемуся преступным. Закон Бога более дальновиден: всегда справедливый и милосердный он никогда не определяет продолжительности мучения, каково бы оно ни было.

В кратком виде он сводится к следующему:

§ 389. Человек всегда подвергается последствиям своих ошибок; нет ни одного нарушения Божественного закона, которое не было бы наказано.

Строгость наказания пропорциональна важности вины.

Продолжительность наказания за все прегрешения не определена; она зависит от раскаяния виновного и от его исправления; наказание продолжается, пока есть упорство во зле; оно было бы вечно, если бы упорство было вечно; оно непродолжительно, если раскаяние быстро.

Как только виновный начинает взывать о помощи, Бог слышит его и посылает ему надежду. Но простое сожаление о зле не достаточно: нужно исправление; вот почему виновный подвергается новым испытаниям, во время которых он всегда может по собственной воле делать добро для исправления причинённого им зла.

Человек, таким образом, всегда оказывается властелином своей судьбы: он может сократить свои муки или бесконечно продлить их; его счастье или несчастье зависит от его желания творить добро.

Таков закон, закон неизменный и согласующийся с добротой и правосудием Бога.

Виновный и несчастный дух всегда может, таким образом, спасти себя сам; закон Бога говорит ему, при каком условии он может это сделать. Всего чаще ему недостаёт воли, силы и мужества; если нашими молитвами мы внушаем ему эту волю, если мы его поддерживаем и одобряем, если нашими советами мы даём недостающий ему свет, то вместо того, чтобы просить Бога изменить закон, мы становимся орудием исполнения Его закона любви и милосердия, в котором Он нас допускает принять участие, давая этим нам самим доказательство милосердия". (См".Рай и Ад", I часть, гл. IV, VII, VIII.)

НАСТАВЛЕНИЯ ДУХОВ:

Способ молиться

§ 390. "Первой обязанностью каждого человека, первым актом, которым должно ознаменоваться возвращение к действительной ежедневной жизни, должна быть молитва. Вы все почти молитесь, но сколь немногие умеют молиться! Какое дело Господу до фраз, связываемых вами машинально потому, что вы к этому привыкли как к обязанности, которую вы должны выполнить и которая, как и всякая обязанность, тяготит вас.

Молитва христианина, спирита, к какому бы культу он ни принадлежал, должна исполняться с того момента, как только дух принял бремя плоти; она должна нестись к престолу Творца смиренно, с глубоким чувством, в порыве благодарности за все благодеяния, дарованные до сего дня; за