Владычество 3 - Рэнди Алькорн

папа. Тебя всегда было трудно не слушаться, но ты был самым лучшим отцом, лучшего и не надо. Я если бы я мог стать для моих детей, кем ты был для меня...

— Отдавай им свое время, сын. Не заменяй ничем время. Учи эту молодежь Божьим путям. Учи их, что они — дети Царя. Некоторые люди обращаются с ними, как с собаками, но это их проблемы. Им придется столкнуться с их Папой-Царем. Дети и правда очень быстро растут, сын. Я знаю. Не упускай возможности, которая у тебя есть сейчас. Она не повторится.

Кларенс кивнул.

— Я звонил дяде Илайджи. Он беспокоится о тебе. Хотел, чтобы я передал тебе, что он молится за тебя. Он хороший брат, Илайджи. Лучший друг, какой только может быть у человека. Мы вместе пережили трудные дни. Согревали друг друга холодными ночами. Были у нас хорошие времена, да. Настоящий брат. Я хочу, чтобы и вы с Харли...

— Я знаю, — кивнул Кларенс, — мне жаль, что мы так и не попали в Куперстаун.

— Еще не поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, чтобы ты взял Тая, Джону, Жениву и девочек, если они захотят поехать. И Харли тоже попроси. Ты можешь это сделать. Там есть старые фотографии Негритянской лиги, ты знаешь. Поищи там меня.

— Но я хотел поехать с тобой, папа.

— Да не беспокойся обо мне, сынок. Я-то буду в настоящем зале славы, — он засмеялся и посмотрел на Кларенса своими живыми одухотворенными глазами — в них мерцали отблески вечности. — Помни, сынок, Бог все видит, даже если ты не знаешь.

Кларенс заметил кого-то в дверях.

— Мэнни? Входи.

— Мистер Мэнни? Мой друг-детектив? — старик протянул руку. Подошедший Мэнни взял ее. — Сынок, дай мне немного поговорить с мистером Мэнни. Я хочу кое-что рассказать ему,

260

важные вещи, которые каждый человек должен знать. А ты сходи выпить кофе или что-то такое. Может, подыши воздухом.

Кларенс кивнул, вышел из комнаты, зная, что отец подразумевает под важными вещами.

Когда Кларенс вернулся в комнату 45 минут спустя, Обадиа уже уснул, а Мэнни стоял рядом и держал его за руку. Мэнни отвернулся на минуту, а потом прошел мимо Кларенса, почтительно кивнув, и ничего не сказал.

Кларенс наклонился над отцом, словно хотел защитить его, не зная, что кто-то больше и сильнее его стоит у постели с мечом, простертым к небесам, готовый отдать все для защиты этого старого человека, от которого он научился многому и кому он был бесконечно верен.

Кларенс позвонил Олли из госпиталя, чтобы рассказать об отце.

— Ты не поверишь, — сказал Олли, — Норкост в больнице. Он предпринял попытку самоубийства.

— Что?

— Признание жены убило его, — сказал Олли. — Он знает, что уничтожен как политик, но никогда ничего другого не делал, был только политиком. Газеты, радио, ТВ — все говорят о нем. Он любит жену и ощущает свою вину за любовную связь с Лизой. Я слышал, что его дочь не разговаривает с ним из-за того, что он сделал с ее матерью и лучшей подругой. К тому же, он чувствует себя как предатель. Я выяснил, что именно Грей говорил с Райлоном Беркли насчет Лизы. И теперь Беркли отгородился от своего старого друга Норкоста. Я думаю, ему трудно было справиться со всем этим — разрушена репутация, потеряна работа, семья и друзья, и он принял целый пузырек таблеток. И сейчас ему еще угрожает опасность.

— В каком он госпитале, Олли?

— А в том, из которого ты и звонишь, в «Эммануил».

Кларенс отправился в регистратуру, чтобы узнать номер

палаты Норкоста. Его только что вывели из критического состояния, но он был еще под строгим наблюдением. Кларенс пошел в его комнату на четвертом этаже и стал над ним. Советник был бледен и истощен. Он был без сознания и лежал очень тихо. Кларенс постоял над ним несколько минут, прежде чем Норкост начал шевелиться. Он начал что-

261

то бормотать, казалось, он видит галлюцинации и слышит голоса.

— О Боже, они хотят меня достать, — Кларенс попятился от этого измученного голоса. — Монстры, демоны нападают на меня, — он двигал руками, — так жарко, так больно. Нет, не подходите, не трогайте меня.

Через несколько минут он успокоился, и затем снова заговорил с закрытыми глазами.

— Теперь они ушли. Где все? Я совсем один. Горю! Помогите! — он закричал, истекая потом, разбрасывая простыни и ударяясь о спинку кровати. Вбежали две санитарки.

Потрясенный Кларенс вышел из комнаты. Он пошел в госпитальную часовню и там горячо молился за своего отца, но еще более горячо — за Норкоста.

На следующее утро Кларенс пришел в госпиталь с утра, сначала навестил отца, который был без сознания. Потом поднялся двумя этажами выше, чтобы проведать Норкоста. Дверь была закрыта. Медсестра сказала, что у советника были страшные галлюцинации всю ночь, но сейчас он проснулся и вне опасности.

Кларенс приоткрыл дверь. Норкост, обычно полный жизни и здоровый, выглядел бледным и измученным. Кларенс постучал по дверному косяку.

— Привет, Per, я могу войти?

— Кларенс? — Норкост опустил глаза. — Я не могу сказать тебе, как сожалею насчет Эстер и Грея и всего... — он лежал, отверженный и страдающий. Кларенсу было жаль его.

— Per, мне надо поговорить с тобой кое о чем. Прежде я никогда не заговорил бы с тобой о моей вере, но чувствую, что это...

— Кларенс, что-то чудесное произошло этой ночью, — голос Норкоста звучал восторженно. — Я чуть не умер — на самом деле думаю, что даже умер, правда. Я шел по сияющему коридору, и там был этот величественный ангел света. Это было так прекрасно. Ангел сказал мне, что есть особое место на небесах для меня. Он сказал, что мне надо просто найти мир с собой, жить хорошей жизнью