Георгий Сидоров - Книга 3. Пути. Дороги. Встречи

— Так что, нас могут втихаря и кокнуть? — покосился на Н.Л. Серёжа.

— Всё может быть, — задумчиво попивая чай, ответил командированный госохотуправлением. — Если испугаются, что наша работа нацелена для того, чтобы изъять Орловский участок из аренды. Фактически, если лишить промхоз возможности добывать здесь пушнину, то администрация его может пойти и на крайние меры. Насколько нам известно, — кивнул Н.Л. в мою сторону, — именно с этого участка и утекает пушнина в Москву. Если прервётся аренда, то пострадает не столько промхоз, сколько карман местного заготовителя. Так что нас всех вполне могут и заготовить, — закрыл глаза от удовольствия, попивая чай, Н.Л.

— Ничего себе! — вытаращил на него глаза Стариков. — Вы этого вначале мне ничего не говорили?

— Если испугался, то можешь идти назад по лыжне, не заблудишься, — посмотрел я на него.

— Ничего я не испугался, мне даже интересно! В переплётах я ещё не был… — сконфузился Серёжа.

— Вот и побываешь, — философски заметил H.Л.

— Не падай духом — обойдётся! Главное добраться незаметно до эвенков. На стойбище Ловкачёвы не сунутся. Один раз Борис Леонтич этого Локосова прямо в промхозе чуть не зарезал. Охотовед хотел старика оленей лишить. Загнать его со стадом туда, где нет для них ягельника, — как мог успокоил я Сергея. — К эвенкам они не приедут.

— Может, вздремнём чуток? — предложил Н.Л.

— Думаю, что можем отдыхать до завтрашнего утра, — продолжил я мысль своего друга. — Завтра утром чуть свет в дорогу.

И день и половина ночи прошли в разговорах. О тех, кому мы мешаем, больше не вспоминали. Я рассказал ребятам о предстоящем маршруте по пойме Чурбиги и о переходе через гигантский сосновый бор междуречья. Сказал, что в это время в борах появляются северные олени, что проблем с питанием у нас не будет.

— Хочется тебе верить, — сказал перед сном Н.Л. — Иначе, кого-нибудь с голодухи зажуём.

— Начнём с собак, — отозвался я из своего спальника.

— А кем закончим? — спросил Серёжа.

— Тобой! Кем же ещё, — хихикнул Н.Л. — Ты у нас самый молодой и сочный.

Утром следующего дня экспедиция двинулась по пойме Чурбиги. Нас вскоре обступил вековой ельник, пробивать лыжню в котором было очень трудно. И лыжи, и нарты то и дело цеплялись за прутняк. Приходилось из-за этого часто останавливаться, а иногда и прорубать топорами дорогу. В этих дебрях мы потеряли два дня. А прошли всего ничего — каких-то, по моим подсчётам, 25–30 километров!

— Ещё десяток километров, и мы перейдём речку и войдём в Яр-Маракан, — подбадривал я своих спутников, сидя у очередного костра. — Завтра будем в бору.

— Хорошо бы, — отозвался Серёжа. — Честно говоря, мне эти ели и пихты надоели до тошноты. Смотреть на них не хочется!

— А ты смотри больше под ноги, — посоветовал учителю Н.Л. — Меньше будешь падать и спотыкаться.

— Постараюсь, — вздохнул последний, засыпая.

По всему было видно, что Сергей с непривычки стал уставать.

— Ничего, скоро втянется, — показал глазами на спальник Старкова Н.Л. — Ты скажи мне правду, скоро мы вылезем из этих дебрей? — спросил он меня прямо.

— Зачем мне врать? — пожал я плечами. — Можно перейти реку, и через три километра бор! Но мы тогда окажемся на озере Минка. На нём сейчас работают подсочники. Нас увидят. Начнутся разговоры: куда да зачем? Есть ли у вас согревательное и т. д. Тебе это надо?

— Нет, конечно, — вздохнул H.Л.

— Тогда придётся немного потерпеть.

— Что же будем терпеть, раз надо, — накрылся он своим одеялом. — Только давай дадим Сергею немного отдохнуть. С нартами справимся сами.

— Если он захочет, — положил я пару брёвен в горящую надью. — Самый трудный участок мы прошли, завтра будет полегче.

И действительно, на завтра к обеду мы вышли на тропу, ведущую на озеро Турэ.

— Всё! — показал я на неё. — Сворачиваем и идём в междуречье. Скоро дорога наша станет идеальной! В бору снег твёрдый, и собаки от лыжни немного отдохнут. А то от неё никуда — сразу по уши!

Через час, перейдя речку, мы углубились в вековой бор.

— Вот он, знаменитый Яр-Маракан! Почему-то эти места так зовут остяки и эвенки, — показал я на уходящие в небо вековые сосны.

— А что означает Яр-Маракан? — спросил Сергей.

— Честно говоря, не знаю, — улыбнулся я. — Придём, надо будет спросить.

Через несколько минут из-под ног идущего впереди H.Л. выпорхнул, поднимая снежную пыль, огромный глухарь. За ним с визгом бросилась со своей подругой Стрелка.

— Ну и напугал же он меня! — уселся на лыжи мой друг. — Я думал, граната взорвалась!

— В тайге надо обязательно иметь запасные штаны! — раздался сзади назидательный голос Сергея. — Я захватил с собой ажно две пары.

— Думаю, ты мне должен выделить из своего арсенала… — осматривая себя, поднялся на ноги H.Л.

Глядя на чудачество друзей, я расхохотался.

— Всё нормально! Раз настроение хорошее — значит, коллектив сложился.

Осталось принять в группу Колю Лихачёва. Но за эвенка я не беспокоился. Что-что, а вести себя Николай умеет. И выдержка у него отменная. Через несколько минут, увязая в снегу, на лыжню возвратились собаки.

— Ну что, Стрелочка, это тебе не осень, так что советую за глухарями не гоняться. Лучше иди по лыжне сзади. Когда станет наст, тогда и набегаешься.

Собака, как будто понимая меня, улеглась на лыжню и стала интенсивно выгрызать набившийся между пальцами снег.

Пройдя по бору с десяток километров, мы навалили сушняка и разбили лагерь.

— Отсюда до стойбища два дня ходьбы, не больше. Так что скоро придём! — подбадривал я своих друзей.

— Хоть десять! — улыбнулся Старков. — По бору идти одно удовольствие.

— Не скажи! — засмеялся я. — Нам везёт, что нет оленьих покопов, иначе придётся снимать лыжи и идти пешком. Сплошные ямы! Всё это, Серёжа, у нас впереди.

— Не хотелось бы! — проворчал тот.

— Ничего, нет худа без добра, — заметил Н.Л. — Хоть браконьерить мы и не имеем права, но в экстренных случаях, чтобы не стать людоедами, — он многозначительно посмотрел на Сергея, — нам надо попробовать добыть мясо. Во-первых, чтобы не стать нахлебниками у эвенков и, во-вторых, быть с мясом самим. Иначе голодовки нам и вправду не миновать. В бору глухарей полно, но я не вижу их на нашем столе, — теперь это уже относилось ко мне.

— Ладно, так и быть, — взглянул я на своего друга, доставая из своей нарты «Тоз-8». — Глухарь у нас в рационе скоро появится.

— Вон оно что? — опешил Серёжа. — А я и не знал!

— Ты много чего не знаешь, — улыбнулся Н.Л. — Винтовку для тебя взяли. Чтобы когда нас окружат медведи, тебе было чем застрелиться.

— Это зачем? — не понял юмора учитель.

— Чтобы им не сдаться, — надзирательным тоном сказал Н.Л.

— Но ведь медведи ещё спят, — сел на своего «конька» Серёжа.

— Ты что, шуток не понимаешь?! — схватился за живот Н.Л.

Видя такой вот цирковой номер, я засмеялся тоже.

«Это не к добру, — думал я, вытирая слёзы. — Слишком много в последнее время хохочем. Но кто знает, может, как говорит Н.Л., всё и обойдётся…

Назавтра рано утром вторым выстрелом из винтовки я сбил здоровенного петуха-глухаря.

— Кто говорил, что мы помрём с голоду? — бросил я его у догорающего костра. — Нам его хватит дня на два, а то и больше. И собаки ещё поедят.

— А кто будет готовить? — высунул нос из-под своего одеяла H.Л. — Я сразу говорю, что не буду, потому что я ответственное лицо, так сказать государственное…

— Я его сготовлю! — согласился Серёжа.

— Да я пошутил, — засмеялся Н.Л., вставая. — Давай вместе по-быстрому. Плотно позавтракаем и пойдём.

Как я и предполагал, к концу второго дня пути мы увидели покопы домашних оленей, а через час ходьбы почти в темноте подошли к эвенкийскому стойбищу. Услышав наше приближение, залаяли привязанные рядом с чумами собаки, и навстречу нам вышли настороженные люди. Приближение со стороны Чурбиги из бора трёх вооружённых мужчин их озадачило. Но, узнав в неожиданных гостях меня, все сразу повеселели.

— Добро пожаловать, Геша! — вышел навстречу нам старший из Лихачёвых. — Ты, как я вижу, человек слова, делаешь, как говоришь. Это хорошо! — протянул Борис Леонтич мне свою руку. — А как звать твоих друзей? Если они твои друзья, значит, друзья и наши. Давайте-ка, сбрасывайте лыжи и все ко мне в чум.

— А где Николай? — поискал я своего друга глазами.

— Он ушёл с Пашей Тугундиным дикарей скрадывать. Скоро должны вернуться.

Скоро означало либо завтра, либо через день. Услышав, что Николай на охоте, я немного расстроился. В наши планы это не входило. Я отвязал от нарт своих собак, нашёл им место рядом с жилищем отца Николая и, сбросив лыжи, вошёл в чум. У огня, озираясь во все стороны, сидели Старков и Н.Л. Они впервые видели эвенков и в первый раз оказались в чуме. Понятно, что им всё, начиная с запахов и кончая нехитрой окружающей их утварью, казалось экзотическим и странным. Предыдущим днём нам повезло с охотой и на нарте у нас лежало четыре глухаря. Поэтому, взглянув на растерянное лицо Старкова, я спросил: