Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

легко вошел в воду, но мы не можем прыгнуть — мы знаем, что люди принимали здесь свою смерть».

Тот мост был известен как «Мост смерти», и самым легким и дешевым способом было совершать самоубийство там. Даже если приобретать яд, на это надо было тратить деньги, а если использовать мост, то это было гораздо проще. Река в том месте была самой глубокой, и она далеко относила вас. Никто даже не нашел бы ваше тело, так как через несколько миль река впадала в еще большую реку, в огромную реку — и вы пропадали навсегда.

Видя страх на лицах тех двух охранников, видя страх у того борца, я просто заинтересовался: «Возможно, я пропускаю эти паузы; возможно, они должны иметь место, так как они действительно являются защитной реакцией». Но поскольку я начал расти, то я рос и не становился старше. С самого своего рождения я рос, рос, рос. Не думайте, что я старею. Только идиоты стареют, все остальные растут.

Поскольку я начал расти, я начал осознавать свою прежнюю жизнь и смерть, и я помнил то, как легко я умер — не только легко, но и с энтузиазмом. Мой интерес был направлен в большей степени на познание неизвестного, которое впереди, чем на познание известного, которое я видел.

Я никогда не оглядывался назад. И это было принципом всей моей жизни — не оглядываться назад. Нет смысла. Нельзя идти назад, поэтому зачем терять время? Я всегда смотрю вперед. Даже в момент смерти я смотрел вперед — и именно это дало мне возможность понять то, почему я упускал паузы.

Эти паузы создаются вашей боязнью неизвестного. Вы цепляетесь за прошлое и боитесь двигаться в неизвестное. Вы цепляетесь за известное, за знакомое. Оно может быть мучительным, оно может быть ужасным, но, по крайней мере, вы знаете его. Вы доросли до определенного вида дружбы с ним.

Вы удивитесь, но это мое переживание о тысячах людей: они цепляются за страдание по той простой причине, что они доросли до определенного вида дружбы со страданием. Они так долго жили с ним, и чтобы теперь покинуть его, — это будет подобно почти разводу.

Точно такая же ситуация с супружеством и разводом. Мужчина по крайней мере двенадцать раз в день думает о разводе; женщина также думает, — но оба как-то продолжают обходиться, жить вместе по той простой причине, что оба боятся неизвестного. Этот человек плохой, ладно, но кто знает о том другом человеке — он, может быть, еще хуже. И, по крайней мере, вы привыкли к негодности этого человека, к отсутствию его любви. И вы можете стерпеть это, вы же терпели это; вы тоже стали толстокожими. Вы не знаете того, что ожидает вас с новым человеком; вы должны будете опять начать все с самого начала. Поэтому люди цепляются за известное.

Понаблюдайте за людьми в момент их смерти. Их страдание

— это не смерть. Смерть не имеет боли, она абсолютна безболезненна. Она действительно приятна; она похожа на глубокий сон. Вы же не думаете, что глубокий сон — что-то болезненное? Но они не беспокоятся о смерти, о глубоком сне, об удовольствии; они беспокоятся об известном, которое выскальзывает из их рук. Страх означает только одну вещь: потеря известного и вхождение в неизвестное.

Смелость прямо противоположна страху.

Всегда будьте готовы отбросить известное, — это больше, чем желание отбросить его, — даже не ожидая, когда оно созреет. Просто прыгайте на то, что является новым… на самую новизну, на самую свежесть — это так заманчиво. Тогда появляется смелость. Смелость — это не то, ради чего вы должны упражняться и практиковаться, делать асаны йоги и ходить в гимнастический зал. Нет, я видел тех смелых людей. Они вовсе не смелые.

В том году, когда я был зачислен в учебное заведение, у меня был друг, который очень много интересовался борьбой. Он был хорошим борцом, и, конечно, его считали очень храбрым и смелым; он выиграл чемпионат штата по борьбе.

В те дни в нашем городе была средняя школа, но вступительные экзамены там не проводились. Для вступительных экзаменов мы должны были ехать в район, где проводились вступительные экзамены. Итак, все мы поехали в этот район. Он был не далеко, всего лишь тридцать миль, но мы должны были остаться там на пятнадцать или двадцать дней — столько, сколько продолжались экзамены. Случайно произошло так, что моему другу негде было поселиться, поэтому я сказал: «Ты можешь поселиться со мной».

Один из друзей моего отца, который был дилером в керосиновом бизнесе, имел прекрасный дом. Перед домом для гостей находился большой дом, который он использовал для хранения пустых канистр из-под керосина — он просто складывал их там, — а сбоку находился его магазин. Раньше я знал по многочисленному опыту — я много раз бывал там и останавливался в их доме для гостей, — что в Индии жарким летом, когда днем очень жарко, канистры расширяются, а ночью они опять принимают свои прежние размеры. Поэтому они создают большой шум, а если в доме тысячи канистр, то вы можете себе представить, какой шум они создают.

Итак, этот борец… мы говорили о разных вещах и по какой-то причине стали говорить о привидениях. Он сказал: «Я не верю в привидения».

Я сказал: «Дело не в вере в привидения. Ты хочешь увидеть одно привидение?»

Он сказал: «Нет, но дело не в том, чтобы увидеть его. Я не верю в привидения».

Я сказал: «Если ты не веришь, тогда не бойся. Я могу устроить с ними встречу сегодня ночью».

Теперь он был загнан в угол. Он сказал: «Хорошо. Я не верю, что здесь есть привидения». Но по его лицу я мог видеть, какая борьба происходит у него внутри — ведь с привидениями бороться невозможно. И я сказал: «Надо сделать простую вещь. Ты видишь дом впереди?»

Он сказал: «Да».

Я сказал: «На втором этаже есть прекрасная комната. Иди туда. Поспи там ночью, и ты встретишь их, так как первый этаж дома занят привидениями».

Он сказал: «Я не верю в это — все это чепуха».

Я сказал: «Нет проблемы. Если случайно ты прав,