Алексей Ксендзюк - Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания

Потеря человеческой формы — фундамент Трансформации.

Все, что было сказано в предыдущих главах, по сути, — попытка описания безупречности. Кульминацией безупречности является потеря человеческой формы (как это определено в книгах Кас-танеды). Этот феномен демонстрирует себя не только и не столько в сфере эмоций и повседневных действий. Контроль над содержанием собственной психики («самосталкинг»), преодоление страха смерти, собственной важности и жалости к себе — всего лишь приемы, упражнения, которые рано или поздно влекут за собой утрату человеческой формы.

Потеря человеческой формы — это энергетический факт. Следуя безупречности на протяжении многих лет, мы всего лишь протаптываем тропинку к этому особенному состоянию. Мы снижаем нашу патологическую фиксацию шаг за шагом — как наяву, так и в сновидении.

С энергетической точки зрения потеря человеческой формы вовсе не означает автоматически исчезновения (растворения, уничтожения) индивидуальной, вполне «человеческой» психики. Это состояние всего лишь свидетельствует о новом состоянии точки сборки. Можно сказать, что в случае потери формы человеческая точка сборки освобождается от той притягивающей силы, которая прежде казалась непобедимой и удерживала наше восприятие в режиме, свойственном «нормальному» человечеству.

Психоэнергетической основой потери человеческой формы является тотальный сталкинг и перепросмотр. Если перепросмотр лишь закрепляет моменты интенсивного осознания, вовлекает в пучины импринтов и первичных рефлексов, где создавалась «форма», где рос и развивался индивидуальный тональ, то тотальный сталкинг производит необратимые изменения с актуальным восприятием и переживанием себя.

Что такое человеческая форма и как она поддерживается? Это совокупность присущих человеку фиксаций, энергетических и перцептивных блоков («запретов»), это позиция точки сборки — единственно возможная на фоне этих обусловленностей, и, наконец, генерируемый всей структурой тип энергообмена. Иными словами, это — узел, в котором психология и энергетика человека связаны прочно. Так же прочно, как связаны мышцы и сухожилия в нашем физическом теле.

Понятно, что человеческая форма — это способ существования осознания в индивидуальном человеческом тонале. Это наши «кожаные ризы», наши щиты, но и наши границы, слабости, наша смертность и бессилие. Но структурированное осознание, которое развито человеком и обучено поддерживать гомеостазис формы, следует путями, проложенными произвольным и послепроиз-вольным вниманием. Оно следует выученному, даже в том случае, если выученное хорошо забыто.

Значит, чтобы понять содержание человеческой формы, нам придется хотя бы коротко рассмотреть главные схемы распределения произвольного и послепроизвольного внимания. Тотальный стал-кинг открывает этот скелет.

Прежде всего, мы — это наше отношение к среде. Мы воспринимаем и реагируем даже в тех случаях, когда осознание чуть теплится, а мотивация равна нулю. Даже аутисты (которые всеми способами демонстрируют безразличие к окружающему) воспринимают и реагируют.

Тональ обеспечивает восприятие через органы чувств и массу второстепенных, аморфных сигналов (иногда кинестетических, иногда — синестетических). Таким образом, внимание движется по «магистралям», проложенным биологически и рефлексивно. Просто так, произвольно, нарушить эту схему нельзя. Более того, у «схемы» есть узлы — важные точки, где объем внимания всегда выше, даже в случае помрачения сознания или на грани помешательства. Кинестетика рук важнее, чем кинестетика поясницы, лицо собеседника важнее, чем форма облаков, звуки речи важнее стука молотка и т. д. и т. п.

Мы говорили об «ориентировочной оси», исследовательских областях и прочих зонах внимания, но в применении к технике толтекского сновидения («Видение нагуаля», 2002). Здесь важно учесть другой аспект — то, что все эти области являются каркасом психоэмоциональной матрицы тоналя. Ибо внимание влечет за собой эмоции и реакции.

Когда мы практикуем событийный, не-энергетический перепросмотр, мы бесконечно повторяем давние маршруты внимания: увидел, услышал, почувствовал, испытал, ответил. Если в состоянии глубокого погружения вы вдруг открываете нежданное отклонение памяти от схемы, происходит нечто удивительное — возрождается память энергетического тела, вскрываются импринты...

Здесь начинается настоящая работа по Трансформации. Потому что груз перепросматриваемого прошлого лишь на поверхности связан с формальной памятью, его суть — в движениях эманации кокона. Мы как бы забыли, что обида или радость впервые возникли не в голове, что страх или предчувствие беды мы «ощутили спиной», и т. п.

Уровень личной Силы обнажает элементы кокона, пробужденные вами на уровне энергетического перепросмотра. Сопутствующие ощущения (кинестетические, проприоцептивные, непосредственно полевые) отражают формации, ядром которых может оказаться давний импринт. Если практик настойчив в своем желании вскрыть содержание замкнутой структуры, то напряжение перепросмотра, столкнувшись с мощным сопротивлением тоналя, в конце концов может привести к своеобразному перцептивному «взрыву».

И тогда импринт (символ, сцена, стоящая за импринтом) единым махом возрождается в памяти.

Субъективное взрывообразное переживание пробуждения импринта переживается не так, как сдвиг (смещение) точки сборки. Если изменение режима восприятия влечет за собой неожиданное возникновение в воспринимаемом поле сигналов, которых там никогда прежде не было (и мы интуитивно осведомлены об этом факте, «ошеломлены» им), то вскрытие импринта в чем-то подобно проявлению фотопленки или отпечатку изображения на фотобумаге. Оно завораживает своей последовательностью, своим пошаговым возникновением «словно из ниоткуда», но на самом деле все уже было там с самого начала.

Если при смещении точки сборки свечение осознания сдвигается в новые темные поля, которые никогда раньше не структурировались тональным механизмом, то при вскрытии импринта свечение всего лишь усиливается и углубляется — оно движется по тем путям, которые и раньше в той или иной степени влекли за собой наше внимание.

Особенно ясно это чувствуют те сталкеры, которые обучились высокой сенситивности энергетического тела. Выражаясь фигурально, в наших глубинах всегда вздрагивает два-три синапса, отвечая «беспокойному сну бессознательного» — тем первичным впечатлениям, что всем управляют и вынуждают следовать определенной программе поведения. Конечно, мы не помним, за чем следуем, — все окутано дымкой полусознательного, все в тумане раннего детства или немоте потрясенного миром младенчества.

Маршруты внимания, которыми мы движемся в дневной взрослой жизни, устроены так, чтобы никогда не пересекаться с самыми первыми «станциями отправления». Обычный человек, не практикующий сталкинг, никогда не столкнется с импринтом или констелляцией импринтов, возбуждающих его внимание и всю его энергетическую активность. Мы можем встречать их формально, но не способны заново переживать.

Увидев во взрослой жизни ситуацию, ставшую импринтной в возрасте трех лет, мы вряд ли обратим на нее специальное внимание. Это всегда заурядный случай — потому что он не вызовет в нас ту давно забытую эмоциональную бурю, которая, собственно, и делает импринт импринтом. Таким образом, маршрут внимания спасает нас от перепроживания — ибо наличие сенсорных сигналов, образов, пучков, которые когда-то запрограммировали это существо, остается лишь одним аспектом перемещения нашей перцептивной энергии. А мы должны повторить кинестетику (осязание), проприоцептику (ощущение внутренних органов), наконец, мы должны повторить психоэмоциональную гамму во всей ее неоднозначности и специфичности. Тональное внимание обязательно обойдет большую часть описанных здесь аспектов, и импринт останется таким же неведомым, как и раньше. (Я не буду рассматривать отдельные и исключительные случаи, когда перепроживание все-таки происходит совершенно спонтанно — ведь мы изучаем не феномены, а закономерности стандартной психической жизни человека. )

Для стандартной психологической жизни перепроживание имприн-та возможно только в двух случаях: а) при перепросмотре, б) при мощном возрастании интенсивности осознания в процессе тотального сталкинга. Второй случай (рассматриваемый здесь) интересен своей неспецифичностью. Импринт как бы сам выходит из тени бессознательного, потому что человек переживает неопределенность своей позиции и своего образа в описании мира.

Ведь ради чего нужен сталкинг? Чтобы напомнить себе — мы живем в мире условностей, и каждый внешний сигнал нуждается в нашем внимании просто для того, чтобы существовать в стабильном и приемлемом виде. Без участия активного внимания сигнал может испытать самые неожиданные метаморфозы, исчезнуть вообще, перейти из одной системы сенсорной презентации в другую и т. д. и т. п.