Масонство и закон - Роско Паунд

Марк Твен писал про «Повести о Кожаном Чулке» Джеймса Фенимора Купера, что их нужно переименовать в «Повести о Хрустнувшем Сучке», потому что почти в любой из этих повестей кульминация настает, когда герой наступает на хрустнувший сучок и прибегают ирокезы. То же самое верно и в случае нецивилизованного общества. Там никто не может заниматься самыми обыденными делами хотя бы с какой-то уверенностью. Там не может быть разделения труда. Там не может возникнуть науки, образования, культуры, потому что каждый озабочен лишь тем, чтобы не высовывать голову и не наступить на сучок, который может хрустнуть. Потому что иначе – смерть.

Только контроль над внутренней человеческой природой сделал возможным для нас достижение контроля над внешней природой, который, в свою очередь, позволяет человеку, пользуясь словами Библии, «наследовать Землю».

Овладели ли мы внутренней природой? Само собой, здесь имеются определенные сложности, и в первую очередь, потому что, попросту говоря, Землю хочет унаследовать каждый. Но Земля на всех одна. Другими словами, от цивилизованного общества каждый хочет своего. И это очень непростая задача – удовлетворить разумные требования каждого в мире, где надежды не ограничены ничем, а средства удовлетворения более или менее – и гораздо чаще более – ограничены. В этих условиях нам остается рассматривать средства поддержания контроля над человеческой природой, и это дело цивилизации. Обычно принято считать, что это обеспечивают три института: религия, нравственность и закон. Нам известно, что за религией стоит церковь. За законом стоит государство. За нравственностью… ну, скажем, масонские философы вроде Краузе и Фихте думали в прошлые века, что хранение нравственности – это задача масонского Ордена.

Однако, что представляется мне более важным, нужно, чтобы воцарился климат человеческого разума и человеческого устремления, который позволил бы этим институтам работать во имя цивилизации, потому что можно создать самую лучшую политическую организацию, самое совершенное нравственное наставление, – а люди все равно не будут мыслить категорией терпимости, вести себя согласно нормам терпимости, ладить со своими ближними. А если нет понимания между ближними, то и эти институты не добьются ничего и не водворят повсюду цивилизацию.

Конечно, сейчас все думают и говорят о какой-то универсальной всемирной организации. Эта идея не нова. Греки после окончания Пелопоннесской войны, чуть ли не полностью разрушившей Древнюю Грецию, собрали собрание старцев и надеялись, что смогут объединить Грецию в некую организацию, отстаивающую всеобщий мир и налаживающую контакты между отдельными полисами. Нет нужды пояснять, что их план провалился.

После каждой большой войны что-то происходит. Либо возникает самодержавие, как это произошло в Риме после масштабных гражданских войн и начала Христианской эры, как это было в Европе после Тридцатилетней войны, по великому вселенскому плану Генриха IV, как это было после войн, вызванных Французской революцией, когда Наполеон был невероятно близок к созданию империи величиной практически с континент, как это было после двух Мировых войн в наше время, когда участились попытки создания всемирной организации государств.

Лично мне так кажется, братья, что не выйдет так, чтобы организация создавалась первой, а только потом формировался климат человеческого разума и людской терпимости. Напротив, климат должен создаваться первым, и только тогда организация чего-нибудь добьется. Подумайте потом над этой моей мыслью. И над вопросом, из нее вытекающим: что мы как масоны можем сделать для создания этого климата свободы мнений и поведения, который позволил бы политическим организациям мира чего-нибудь добиться?

Здесь я снова вернусь к философии одного из величайших масонских мыслителей – Иоганна-Готтлиба Фихте. Он из своего времени видел наши нынешние проблемы. В наши дни в основе всех проблем, как мне кажется, лежит нечто, что я назвал бы огромностью всего. Сейчас все настолько больше, чем раньше. Я родился, помню, в местечке, где было пятьдесят пять жителей, а недавно вернулся туда – и их там сто пятьдесят тысяч. Людей в мире все больше. И им нужно постоянно контактировать друг с другом. Радио, телевидение, транспорт превращают огромную массу людей на огромной территории буквально в соседей по улице.

Это перенаселенный мир, и вместе с тем, что это перенаселенный мир, это и очень узко специализированный мир.

Любое предприятие, любая деятельность здесь теперь очень специализированы. И следствием этого становится то, что орбиты, по которым вращается теперь большинство из нас, очень малы. Все совсем не так, как в поселках пионеров, где каждый был малоземельным фермером и при этом отлично был в курсе, кто его сосед и чем он занимается. В современном высокоцивилизованном обществе мы мало знаем о наших соседях, их жизни, и нам вовсе никакого дела нет до того, чем они живут и с какими сталкиваются сложностями. Одно из средств преодоления такой ситуации – образование. Но и образование становится таким специализированным, что только все, боюсь, еще усложняет. Вместо того чтобы делать людей всесторонне образованными, оно их делает узкоспециализированными, и у них от этого не прибавляется уважения к окружающим, внимания, почтения и любви к интересам и сложностям, к образу мысли своих соседей. О том же самом писал Иоганн-Готтлиб Фихте в своих масонских лекциях. В первую очередь, говоря о способах действия цивилизации, он безошибочно указал, что церковь безнадежно расколота на секты, с подозрением относящиеся одна к другой, а зачастую и ведущие между собой настоящие войны. И дело тут не только в противостоянии католиков с протестантами. Протестанты тоже расколоты на десятки организаций, враждебных одна к другой. Да и не только. Масоны его времени тоже были безнадежно расколоты. В Англии были великие ложи «Древних» и «Современных». На европейском континенте было Строгое послушание и были еще десятки других организаций, каждая из которых утверждала, что она – одна-единственная всемирная масонская организация, при условии, что большинство из них и законно основанными-то не были. Он же хотел учить и на деле учил тому, что люди должны при помощи масонских лож становиться личностями, всесторонне образованными, понимающими и с уважением и терпимостью относящимися к своим ближним. И если мир когда-нибудь доживет до такого положения вещей, что люди самых разных рас, вер и народов смогут понимать друг друга, не враждовать друг с другом, быть всесторонне развитыми и образованными, станут сотрудничать со своими ближними во имя общей цели, – тогда, конечно, их политические организации чего-то добьются.

Я не собираюсь утверждать, что масонство – вселенская панацея, что оно может сделать то, что не удалось пока сделать религии, образованию и политическим организациям всякого рода, но я убежден, что оно делает и может сделать много больше в приближении того положения вещей, при котором может быть создана и выполнить свое предназначение всемирная человеческая организация.