Алексей Ксендзюк - Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания

(2)Непроизвольное внимание обусловлено биологией и нейрофизиологией. У всех млекопитающих с развитой ЦНС непроизвольное внимание работает по схожим законам. По сути, непроизвольное внимание — это простое отражение доминирующих энергообменных процессов. Среда (внешнее поле) диктует законы непроизвольного внимания так же, как законы самого выживания.

Например, пучок энергетических полей, который интенсивно перемещается в непосредственной близости от субъекта, может оказаться опасным. Подобный пучок, пребывающий в состоянии относительного покоя, реже представляет собой угрозу. Непроизвольное внимание в этой ситуации всегда фокусируется на более активном пучке. Близкие объекты для непроизвольного внимания важнее далеких, крупные важнее мелких, яркие важнее бледных и т. д.

Подобные законы работают и во внутреннем мире субъекта. Эмоции и переживания, впечатления и мысли имеют свою иерархию важности для непроизвольного внимания. Главная проблема в выслеживании непроизвольного внимания, когда речь идет о психических фактах, заключается в том, что содержание внутреннего мира чаще всего обусловлено всеми видами внимания одновременно. Некая часть бодрствующего сознания всегда следует за произвольным вниманием, другая — за по-слепроизвольным. Вычленить биологический автоматизм — это значит обрести важный инструмент сталкинга, поскольку этот автоматизм может исполнять роль конкурирующего сигнала в целом ряде нежелательных эффектов тоналя.

Сущность непроизвольного внимания заключена в непосредственности. Оно всегда пребывает «здесь» и сейчас», и уже этим противостоит самозабвению бесконечных проекций в будущее и прошлое, в условное (воображаемое) наклонение. Непроизвольное внимание в чистом виде несовместимо с индульгированием. Таким образом, в процессе сталкинга можно опираться на непроизвольное внимание, чтобы устранить психоэмоциональные нагромождения, порожденные тоналем. Внутренний диалог принимает минимальное участие в этом виде внимания. Причем именно здесь внутренний диалог всегда опаздывает. Он не сопровождает и не оформляет внимание, он фиксирует последствия непроизвольного акта.

(3) Основное поле для выслеживания сталкера — это послепроизвольное внимание. Этот тип внимания поддерживает основную часть тоналя, фиксирует режим восприятия и поглощает наибольший объем энергии. Почему? Субъективно нам кажется, что как раз произвольное внимание требует максимальных усилий от воспринимателя. На деле же все обстоит немного иначе.

Во-первых, послепроизвольное внимание занимается поистине колоссальным объемом сигналов. Оно вычленяет, о-значивает, оценивает абсолютное большинство сигналов и сенсорных комплексов, поступающих из внешнего поля. Оно непрерывно «делает» окружающую среду — как природную, так и социальную, оно раскладывает по пунктам инвентаризационного списка эмоции, чувства, переживания. Во-вторых, сущность послепроизвольного внимания — это своего рода «забытая произвольность». Любой акт послепроизвольного внимания так же неестественен, как и действие произвольного внимания. Он обусловлен цепочкой символов, взятых из описания, совокупностью элементов внутреннего диалога. В известном смысле послепроизвольное внимание — всегда результат размышления. Иногда оно бывает простым, но чаще скрывает в неотслеженных глубинах множество ходов и последовательностей. Мы не замечаем, как всякий раз повторяем это «размышление» — в сокращенном виде, разумеется. Но даже в сокращенном виде внутренний диалог потребляет все накопившиеся ресурсы, за исключением неприкосновенного запаса, который хранится на случай катастрофических перцептивных и психических нагрузок.

Не будет большим преувеличением сказать, что взрослый человек живет в мире послепроизволь-ного внимания. Даже простейшие действия (например, ходьба) — результат послепроизвольного внимания. Когда-то ребенок потратил достаточный объем произвольного внимания, чтобы научиться ходить, а не ползать на четвереньках.

Конечно, в царстве послепроизвольного внимания тоже существует своя иерархия сложностей (энергоемкости). Ходьба, например, относится к простейшим действиям и потребляет совсем мало энергии. Распознавание звуков и слов родного языка — более сложный процесс. К нему примыкает целая система социальных сигналов, условностей, возникших на ранних этапах антропогенеза, когда формировались первобытные племена с их примитивными (но уже искусственными) ритуалами.

Своеобразным апофеозом послепроизвольного внимания стали для человека чтение и письмо. Эти навыки ярче всего демонстрируют искусственность мироописания и его условность. Одновременно они легли в основу глобального феномена человеческой культуры в целом. Сегодня чтение и письмо пребывают далеко не на вершине сложных автоматизмов послепроизвольного внимания. Есть навыки куда более сложные, но все они базируются на тех же принципах: сотворение знака после многократного абстрагирования мысли и представления, а затем — сотворение синтаксиса, т. е. законов, управляющих последовательностями знаков.

Язык, чтение и письмо сделали мышление человека синтаксическим. Одновременно собственный неприродный синтаксис приобрели все виды восприятий и описание мира целиком. Само устройство общественной жизни человека с какого-то момента стало детищем синтаксиса. Абстрактные понятия генерируют социальные феномены, и общество существует как определенный язык.

Исторически эти явления (внимание, язык, социум, культура) развивались системно и синхронно. Степень их взаимовлияния друг на друга настолько велика, что мы не можем определенно выяснить, какой из факторов был решающим в конкретной ситуации развития. Очевидно одно — объем послепроизвольного внимания на каждом следующем этапе возрастал. Это наблюдение и дает нам возможность уверенно говорить об усложнении тоналя человека, а равно о том, что с каждым столетием он требует все большего объема перцептивной энергии для поддержания своих разросшихся структур.

Таким образом, если объем произвольного и непроизвольного внимания остается в общем неизменным, то послепроизвольное внимание впитывает в себя специфические содержания (часть которых постоянно меняется) и отнимает возможность изменить режим восприятия. Следует заметить, что это положение не нужно понимать буквально: рост мирового тоналя влияет на индивидуальный тональ человека определенной эпохи, но не определяет его содержание во всех частностях. Прежде всего, индивидуальный тональ не может удержать непрерывного потока модификаций описания — более того, он в этом не нуждается. Часть неактуальных содержаний регулярно отмирает и перестает быть объектом послепроизвольного внимания. «Пузырь восприятия» принимает в себя те изменения, которые помогают ему более изощренно поддерживать неизменность базового режима перцепции. Поэтому усложнение одного аспекта может вызвать торжество вульгарной простоты и искусственной однородности в других областях описания мира. Таким образом тональ избегает губительного истощения — он всегда оптимален и пользуется самыми адекватными средствами для своего сохранения.

Поскольку сталкинг в первую очередь направлен на изменение объема послепроизвольного внимания, он сам по себе может вызывать резкие колебания в интенсивности энергообмена. Этим объясняется способность сталкера не только фиксировать точку сборки в измененной позиции, но и смещать ее наяву, без обращения к сновидению или медитативному трансу.

Для достижения этой цели сталкер пользуется внутренними ресурсами. Если мы проанализируем процесс сталкинга с точки зрения манипуляции вниманием, то заметим, что объем послепроиз-вольного внимания сокращается благодаря обращению к произвольному или непроизвольному вниманию. Именно к этому сводится процедура тотального сталкинга себя.

Мы можем выследить автоматизм (т. е. своевременно заметить его и остановить) либо посредством активного осознания, либо с помощью конкурирующего сигнала. Активное осознание делает по-слепроизвольное внимание произвольным — поймав себя во время стереотипного отреагирования или восприятия, мы вынуждаем осознание «просканировать» обычно ускользающую цепочку символов и интерпретаций. Конкурирующий сигнал возникает при вычленении элемента непроизвольного внимания из обычной сети стереотипных реакций.

В обычной ситуации внутреннего диалога непроизвольное внимание угнетено, вытеснено на периферию. Его возвращение в центр осознания, соответственно, «выдавливает» внутренний диалог и прекращает делание описания мира. Наиболее ярко этот принцип демонстрирует свою эффективность во время «ходьбы Силы». Максимальная активизация непроизвольного внимания, которая достигается благодаря неестественному расширению зрительного поля, вызывает впечатление переполненности информацией и останавливает внутренний диалог. Более мягкий вариант — слежение за работой непроизвольного внимания в любой текущей ситуации. Это состояние во многом идентично медитации «свидетель», которой пользуются некоторые йогические и буддистские школы.