План твоей души. О смысле жизненных испытаний, которые мы выбираем себе еще до рождения - Шварц Роберт

Джейрон первым понял, что что-то не так. Он подтолкнул отца на поверхность, но тот даже не среагировал. Взглянув ему в глаза, Джейрон понял, что тот без сознания. Друзья вытащили Джейсона из бассейна. Давина в отчаянии кричала ему: «Не смей умирать! Ты не можешь вот так взять и уйти!»

Джейсон сломал два шейных позвонка. На вертолете его отправили в больницу, где врачи провели срочную операцию. Вскоре станет ясно, что Джейсон парализован от груди до кончиков ног. Он мог двигать только кое-какими мышцами рук.

— Очнувшись в больнице, я почувствовал, что в горле у меня находится твердая пластмассовая трубка. Меня успели подсоединить к всевозможным трубкам и проводам. Я почти не чувствовал тела от плеч и ниже, однако все мое существо изнывало от невыносимой боли. Эта боль таилась где-то внутри, в самих костях. Больше всего мне хотелось вырвать эту трубку, чтобы я мог говорить со своими близкими. Без сомнения, этот день был самым длинным в моей жизни, ведь я и в самом деле не мог вымолвить ни звука. А мне так хотелось сказать: «Я по-прежнему с вами. Все будет хорошо». Когда врачи стали колоть меня в вену, отец заметил, что по щеке у меня катится слеза. Только так он и понял, что я еще жив.

В последующие дни, невзирая на собственное состояние, Джейсон сосредоточился на том, что чувствовали его близкие.

— Я решил сделать все возможное, чтобы поднять им настроение, — отметил он. Когда врачи надели на него специальный жилет, с помощью вибраций выводящий из легких скопившуюся там жидкость, Джейсон тут же решил воспользоваться случаем.

— Я стал петь. Я пел Брюса Спрингстина в обработке Элмераа Фадда. Мой голос больше походил на карканье, так что люди, собравшиеся у палаты, невольно смеялись. А я был счастлив оттого, что остался жив. Счастлив и вдохновлен встречей со Всевышним. И мне очень хотелось поднять настроение своим близким, хотя я и понимал, что вступаю в самую сложную фазу своей жизни.

Две недели Джейсон провел в реанимации, и еще три месяца ушло на восстановительный курс. Выздоравливал он медленно. Поначалу его мышцы вообще отказывались подчиняться, и ему пришлось привыкать к тому, что другие кормят его и меняют на нем белье.

Мало-помалу Джейсон начал осознавать, что его жизнь уже никогда не будет прежней. Особенно тяжелым стал для него один из моментов трудотерапии. На том занятии Джейсона попросили разрезать пополам сэндвич.

— Врач взял маленький нож и вложил его мне в руку, — вспоминает Джейсон. — Долгие годы я работал шеф-поваром в ресторане. Каждый день я начинал с того, что резал на мелкие кусочки и отправлял тушиться шесть больших луковиц, пучок моркови и корень сельдерея, — и все это за считанные минуты. Теперь же я с трудом мог удержать этот нож, не говоря уже о том, чтобы разрезать им сэндвич. Это открытие повергло меня в шок. Я разрыдался.

И все же он упорно шел к выздоровлению, взяв себе в качестве девиза следующую фразу: «Пока могу, буду пытаться». Кроме того, он запретил себе использовать такие слова, как «не могу».

Хотя он с радостью покинул больницу, его возвращение домой было нелегким.

— Люди плохо понимали мое состояние и все время тревожились, что могут чем-нибудь навредить мне, — пояснил Джейсон. — Я сильно зависел от других и потому старался быть для них как можно менее обременительным.

Для Давины, склонной к сопереживанию, этот опыт оказался весьма трудным.

— Она глубоко страдала оттого, что ее муж наполовину парализован, — рассказывал мне Джейсон. — Но старалась прятать от меня эти чувства, чтобы я не подумал, будто она уже не видит во мне прежнюю личность.

Им пришлось привыкать к тому, что их сексуальной жизни пришел конец.

— Это так грустно. Ощущение настоящей утраты, — тихо добавил Джейсон. — Мы работаем над этим.

— А как вы объяснили сыновьям то, что с вами произошло? — поинтересовался я.

— Младший мог сказать что-нибудь вроде: «Помнишь, папа, когда твои ноги еще двигались? Мы тогда ходили на рыбалку». Я ему на это отвечал: «Папа обязательно пойдет с тобой на рыбалку. Только теперь это будет немного иначе». Ну а Джейрон искренне сочувствовал моему положению. Впрочем, он не считал это трагедией. Главное, что он понял: отныне ему предстоит заботиться о матери и брате. И он с готовностью принял на себя эту роль.

Мать Джейсона тоже окружила его своей заботой. Правда, в их отношениях порой не все было гладко.

— Она излишне скрупулезно относилась к своим обязанностям и потому делала все медленнее, чем мне хотелось бы, — пояснил Джейсон. — Это приводило ее в настоящее расстройство. «Для тебя это слишком медленно? — восклицала она. — Ладно, я зайду позже». После чего со слезами уходила из комнаты. Однако любовь ее ко мне была безгранична. Я сразу понял, что она готова для меня на все.

Огромную поддержку получил он и со стороны местной общественности. С помощью благотворительных мероприятий были собраны деньги, позволившие семье Джейсона построить в доме специальные спуски для инвалидной коляски. Кроме того, были расширены дверные проемы. Друзья кололи для него дрова. Как-то раз они вытесали на одном полене инициалы Дж. Т. и преподнесли его Джейсону в качестве подарка. Местная церковь подарила им новое оборудование для душа. Вообще, желающих помочь было так много, что Давина решила поблагодарить всех через местную газету.

— Впрочем, кое с кем мне пришлось расстаться, — заметил Джейсон. — Так, один мой друг, навестив меня в больнице, сказал буквально следующее: «Если честно, я бы предпочел вспоминать тебя таким, каким ты был раньше». Потом он зашел еще раз, и с тех пор я его не видел. Просто часть моих знакомых видит меня, а не то, что со мной произошло. Некоторые же, наоборот, видят только последствия несчастья.

Постепенно Джейсон приспосабливается к новой жизни. Сейчас он уже способен есть самостоятельно. Мыться он тоже может сам — если только ему помогут забраться под душ. Конечно, все это куда медленнее, чем раньше. Порой процесс купания и одевания занимает у него до четырех часов. Ручку он держит с большим трудом, но все-таки может писать — двигая всей рукой.

— Мне постоянно приходится усваивать уроки терпения, — заметил по этому поводу Джейсон. — Я не вправе сожалеть о том мгновении, когда нырнул в бассейн, — добавил он. — Тем более что я знаю — произошло это не без причины.

— Джейсон, что бы ты хотел сказать тем, кто пострадал от несчастного случая, а также их близким? — поинтересовался я.

— Я стараюсь думать не о том, что потерял, а о том, что мне доступно, — ответил Джейсон. — Моя память так же остра, как и прежде. Я могу решать проблемы, разгадывать кроссворды и улавливать новые идеи. К тому же моя трагедия связала воедино многих людей, прежде даже незнакомых друг с другом. И я благодарен за это судьбе.

— Что еще ты усвоил из этого опыта?

— Слезы помогают исцелению. И не забывайте: рядом с вами тот же самый человек. Пусть он выглядит немного иначе или двигается по-другому, но сам-то он остался прежним. И ничто не мешает вам любить его, как раньше. Люди приспосабливаются даже к самой трудной ситуации. Приспосабливаются, а затем преодолевают ее.

Сеанс со Стейси Уэллс

Беседуя с Джейсоном, я был потрясен его решимостью сохранить позитивный настрой. На тот момент мне удалось пообщаться с самыми разными людьми, и я успел прийти к выводу, что всем нам даются особые дары — личные качества, захватывающие события, новые знакомые, — позволяющие нам принять жизненные трудности и использовать их для духовного развития.

Делаем мы это или нет — вопрос нашего собственного выбора.

Ну а Джейсон одарен необычайной силой воли, которая заставляет его двигаться вперед, невзирая на выпавшее ему испытание. Встреча с высшим разумом оказала на него столь мощное воздействие, что он решил ни в коем случае не тратить силы на негативные эмоции. Интуитивно он понимает, что случившееся должно было иметь свои причины. И он намерен во что бы то ни стало до этих причин докопаться.