Альберто Виллолдо - Четыре направления - четыре ветра

— У вас есть еще вопросы к сеньору Завала?

— Скажите ему, что мы ищем hatun laika, — сказал я. — Могучего волшебника, который известен под именем Хикарам. Слыхал ли он о нем и знает ли, где нам его найти?

Моралес кивнул и повторил вопрос старому калеке. Я не мог понять кечуа, но уловил слова hatun laika и имя, которое мы уже дважды слышали за последние четыре дня, дон Хикарам.

Я наблюдал за морщинистым лицом Хесуса и увидел, как расширился его глаз, словно от удивления. Он не то захрюкал, не то засмеялся. Он уставился с подозрением на Моралеса, затем на меня. Путаница какая-то? Он поднял руку ладонью кверху и сделал ею движение в сторону Моралеса, потом в мою. Затем глухо шлепнул ладонью себя в грудь. Я не понял. Я глянул на Моралеса, нахмурился и затряс головой. И Хесус заговорил, это было несколько напряженных, хрюкающих звуков; вследствие паралича он не мог произносить слова.

Лицо Моралеса нельзя было назвать совсем безучастным; по-моему, одна бровь у него на четверть дюйма поднялась.

— Сказал, что он сейчас с нами, — ответил Моралес.

Я повернул голову и улыбнулся беспомощному индейцу, который считал себя шаманом-мастером.

— Ауее me, — сказал я на кечуа («Спасибо»). Моралес поднялся и положил монету среди хвойных иголок у основания алтаря Девы Марии.

Хесус проводил нас к двери. Он взял меня за руку, и я оглянулся на него. Он улыбался. Он опустил руку, отвел ее за шину и провел пальцами по седалищу, как будто подтираясь. Здоровая сторона его рта поднялась в улыбке, а морщины вокруг глаза излучали веселую насмешку. Он погрозил мне пальцем и покачал головой.

Мы вышли из деревни и молча прошли около полумили на запад. Наконец мы остановились. Моралес обернулся и посмотрел в сторону деревни, но она уже исчезла за холмом.

— Почему он остановил вас в дверях? Подтерся? Это для нас что-нибудь означает?

— В джунглях, — сказал я. — В ту ночь у Рамона. Аяхуаска оказывает слабительное действие…

Мы уже снова были в лесу, а быть может, это была эвкалиптовая роща. Мы никогда не могли этого угадать, пока не выходили на другую сторону.

— Что же случилось? — спросил он с улыбкой.

— Сначала меня тошнило, я чуть кишки не вырвал; это тогда я увидел змея.

— Вот как?

— Потом я побежал в кусты, и там опорожнил мой кишечник. Это было что-то невероятное. Страшной силы. Просто катарсис.

— Я не удивляюсь.

— Потом я подтер свой зад парой листьев…

Тут Моралес начал смеяться.

— Это, должно быть, был ядовитый плющ или какой-то его тропический родственник.

Профессор уже держался за живот, прислонившись спиной к дереву.

— У меня потом появилась такая сыпь, что я не знал, куда деваться!

Я обернулся в сторону деревни и закричал по-английски:

— Но как же ты, черт возьми, узнал!

А мой спутник сполз но стволу спиной и хохотал, сидя на земле. Я опустился на колени и присоединился к нему. Дело еще и в том, что в той аптеке, где я покупал губную номаду для Аниты, я приобрел себе баночку мази; она закончилась как раз днем раньше. Сыпь прошла, но забыть о ней я не мог.

— Эх вы, цивилизованные, — сказал Моралес, вытирая слезы. — Вы если не в речку писаете, то ядовитыми листьями зады подтираете!

— Ну хорошо, а как же теперь? — спросил я, когда мы поднялись и продолжили наш путь. — Как вы объясните то, что он знал?

— Как вы объясните… — машинально и задумчиво повторил Моралес.

Я тряс головой и беспорядочно махал руками:

— Нет, нет, только давайте не сбиваться на семантику и философские фантазии…

— Вы знаете, ваш вопрос как раз напомнил мне старую проблему определения окончательной истины, то есть той, которую можно узнать, но нельзя высказать.

Он достал из кармана кусочек коры коричного дерева и принялся его жевать.

— Существует знание, которое не может быть объяснено.

— Я это знаю, — сказал я. — Вы знаете… что я знаю… что вы знаете… что я это знаю.

— У меня нет такой уверенности, — сказал он. — Так что наберитесь немного терпения. Хесуса можно отнести к категории гадателей. Он не столько шаман, сколько техник.

— Техник?

— Rastreo de coca — его ремесло. Способ прорицания, подобный И-Цзин или системе таро. В данном случае он сочетается с неплохо развитыми способностями провидца.

— Анита тоже говорила об орле, который преследует меня.

— Правда? Может быть, это как-то связано с вашим пребыванием в джунглях.

Мы остановились возле нагромождения скал, над узким arroyo, прорезавшим лес. Среди гранитных глыб звенел ручей. Моралес смочил, а затем наполнил водой bota из козлиной шкуры; он купил его в деревне, где жил Хесус.

— Гадание — любопытное искусство, — сказал он. — Оно пережило не одну тысячу лет.

— По крайней мере, 2000 лет до нашей эры, — сказал я. — Месопотамия. Там есть клинописные тексты, в которых изложена техника узнавания судьбы; они лили масло на воду, а также изучали форму дыма из благовонных кадильниц. Через тысячу лет китайцы пользовались И-Цзин.

— А что говорит ваша наука о смысле гадания? — спросил он.

— Я думаю, что все это связано с развитием неокортекса, — сказал я, стряхнул с плеч рюкзак и уселся на краю маленького arroyo. — Лобные доли дали человеку предвидение, т. е. способность видеть или, по крайней мере, планировать заранее. Его интриговала, а возможно, и пугала неопределенность будущего. Рассматривая судьбу как последовательность случайных событий и придумывая способы узнавания их, он начал вносить порядок в будущее, сводя количество возможных исходов к одному или двум. Нетрудно догадаться, что те, у кого лучше были развиты лобные доли, становились пророками и предсказателями в своей общине, угадывали любовь, богатство, войну, болезни и т. д.

Я вскочил, возбужденный собственными мыслями:

— Но какая разница? Все это спекуляции. Масло на воде, дым, палочки, листья, карты таро — все это способы подойти к случайному будущему случайным путем. Случайные наборы.

— Эти наборы интерпретирует мозг, — сказал Моралес. Он закинул за плечо раздувшийся от воды bota. — Странно, почему современный человек так очарован возможностью подобных вещей и все же отвергает их как бессмысленные, суеверные игры. Но разве психологи не пользуются чернильными кляксами, чтобы проникнуть в сознание пациентов?

— Тест Роршаха, — сказал я.

— Именно. Теория гласит, что эти случайные образцы подскажут определенные вещи. Ваш думающий мозг может говорить вам, что это бессодержательные пятна чернил, но инстинктивно вы отвечаете «бабочка», или «дерево», или что-нибудь еще, что «пришло на ум». Но откуда приходят эти образы? Из бессознательного?

— Так вы считаете, что rastreo de coca — это один из способов проникновения в бессознательное прорицателя, который им пользуется?

— Возможно, — улыбнулся он. — Это мысль.

— Но если интерпретация правильна, значит, информация уже была в бессознательном.

— Как вы сказали, это все спекуляции.

— Во всяком случае, Хесус ничего не сказал о будущем. Он только затронул эту тему с птицей, да еще он кое-что знает о том, что случилось со мной месяц назад.

— Память.

— В общем, да.

— Есть шаманы, которые скажут вам, что эта память содержится не в мозге, — это же в подобном случае относится и к самому сознанию, — а в теле и в энергетических полях, окружающих физическое тело. Они умеют не только видеть эти поля, но и прикасаться к ним собственными полями и видеть историю пациента, его настоящее, даже возможные варианты его будущего. Листья коки у сеньора Завалы — просто детский лепет по сравнению с этим.

— Так где же мы найдем такого шамана? — спросил я. Традиции и фольклор — это хорошо, но мне не давала покоя настоящая теория.

Моралес только улыбнулся и пожал плечами.

В этот день мы сделали привал рано. Оказалось, что наш скальный ручей сливается с другим подземным источником пятьюдесятью ярдами ниже, и мы шли вдоль расширяющегося ручья весь остаток дня. Ручей становился все полнее, это уже была целая речка шириной в десять футов. Мы разделись и выкупались в ее холодной сверкающей воде. В тот вечер Моралес приготовил бобы на нашем костре.

Я ничего не записал в дневнике, потому что уснул сразу после ужина. Мне приснился забавный сон. Мы с Моралесом играем в прятки: он прячет стручок мимозы с семенами, шести дюймов длиной, двух дюймов шириной, прячет его в лесу, а у меня глаза закрыты. Затем он предлагает мне найти его. Найти сразу, не глядя.

Утром мне показалось, что этот сон имеет какое-то отношение к нашим поискам hatun laika но имени Хикарам.

Проснувшись, я уже знал, что мы его никогда не найдем. Мы никогда не найдем шамана-мастера, волшебника, человека, «который уже умер».