KARMAWOMAN. Архитектура женской энергии - Алексей Петрович Ситников

соответствующего этим образам, ждут от мальчиков с самого раннего возраста. “Ууу силач! Богатырь!” – скажут про младенца, трясущего над головой погремушкой. Плачущий мальчик на детской площадке чаще столкнется с рационализацией, чем с принятием своих чувств. “Ничего страшного! Подумаешь, царапинка, пройдет! Надо было крепче держаться!” Сочувствие принято адресовать девочкам, а мальчики будто должны понять, что их чувства – это что-то опасное, и что от них нужно скорее отказаться. Чувствительностью, ранимостью и чуткостью придется пожертвовать, чтобы быть принятым дома или в школе» [99].

Культура – от античных эпосов до современных сериалов и мемов в соцсетях – последовательно транслирует один и тот же образ настоящего мужчины. Это тот, кто идет вперед, побеждает, преодолевает. Смелость, решимость, авантюризм – обязательный набор. Эмоции? Допустимы. Но строго по сценарию. Немного слез – после героического подвига, и то желательно в темноте и без свидетелей. Все, что выходит за пределы шаблона, считается слабостью. А слабость, как нас приучили, несовместима с мужской идентичностью. За нарушение этого негласного кодекса – вылет из клуба «настоящих мужчин» и весь набор социальных санкций: от насмешки до изгнания.

Такой культурный конструкт укореняется не только в медиа и фольклоре, но и в реальных представлениях людей. В исследовании А. Егоровой из Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова в ядро ассоциативного поля концепта «мужчина» вошли следующие характеристики: «сильный», «защитник, может постоять за семью, умеет отстаивать права семьи, опора семьи, плечо, советчик», «добытчик, кормилец», «отец», «глава семьи», «мужественный», «умный», «смелый, бесстрашный, храбрый, отважный», «держит слово», «волевой». Как видите, ни слова о способности чувствовать, переживать, быть уязвимым. Эмоциональная сфера попросту выносится за скобки образа «настоящего мужчины» [77].

Мужчины избегают проявления таких эмоций, как стыд, неловкость и страх. Это подтверждает исследование Оксаны Хрыстенко. В его основу легли 48 часов записей разговоров групп мужчин из разных социальных слоев в возрасте от 17 до 55 лет. В 15 группах собрались представители сильного пола из Австрии, а еще в 25 группах – из Украины. Исследование проводилось с 2018 по 2020 год. В нем использовали методы вовлеченного наблюдения и записи живого общения. Результаты показали, что в мужских группах демонстрация неловкости и уязвимости часто считается неприемлемой. Выражение связанных с ними эмоций маскируется паралингвистическими средствами: интонацией, паузами и невербальными сигналами [100].

Подобный взгляд на мужественность – не просто теоретическая модель, а реальный внутренний сценарий миллионов мужчин. Он формирует установки, ограничивает поведение, заставляет прятать все, что не вписывается в образ «несокрушимого воина».

И чем более публичной становится мужская роль, тем жестче требования к этому образу. Поэтому все чаще звучат голоса тех, кто на собственном опыте столкнулся с разрушительным эффектом ожиданий и начал искать новые формы.

Американский актер, режиссер и продюсер киноленты «В метре друг от друга» Джастин Бальдони посвятил изучению новой мужественности целую книгу. «Все, что мы обычно слышим о жизни мужчин, задает рамку – понятие “мужественность”, – пишет он. – И желание поместиться в нее заставило меня бороться с самим собой. Я был вынужден не только заглушать свои чувства, но и отделять себя от них. Я был вынужден не только игнорировать свои уязвимость и стыд, но и насмехаться над ними. Я был вынужден носить не только маску, но и полный защитный костюм, чтобы оградить себя от внешних атак. И в конце концов, научившись ориентироваться на поле боя и уворачиваться от врагов, я понял: этот защитный костюм не спасает меня от атак изнутри» [101].

Этот внутренний конфликт знаком многим мужчинам. Когда чувства запрещены, а страдание воспринимается как поражение – оно не исчезает. Оно затаивается. И в какой-то момент накапливается до предела. Семейный терапевт Терри Риал в своей книге «Я не хочу говорить об этом» называет такое явление скрытой мужской депрессией.

Общество привыкло считать депрессию «женской» болезнью – ведь у прекрасного пола она диагностируется вдвое чаще.

Большинство мужчин даже себе не могут признаться, что им плохо.

«Существует ужасная молчаливая сделка между обществом и культурой – сговор, скрывающий депрессию у мужчин, – пишет Риал. – Нам нельзя быть уязвимыми. Боль – это то, что мы должны преодолевать. Тот, кого сломала боль, будет воспринимать себя как слабого – и его семья, и друзья, и даже специалисты в области психического здоровья могут воспринимать его так же.

Именно поэтому депрессия у мужчин часто выглядит совсем иначе, чем у женщин. Она проявляется в виде «типично мужских» проблем: физических болезней, алкоголизма, домашнего насилия, неудач в интимных отношениях, самосаботажа в карьере. Для многих депрессия – двойной позор: стигма и психического расстройства, и «женской» эмоциональности.

Терри Риал отмечает, что девочки чаще получают поддержку в развитии эмоционального интеллекта. Они учатся называть чувства, осознавать их, устанавливать связи. А вот мальчики с самого раннего возраста систематически отлучаются от собственной эмоциональной выразительности, умения чувствовать и устанавливать глубокую связь. Взрослея, они теряют связь с собой и своими чувствами – самыми полными, а значит, самыми живыми аспектами своего «я»:

«Общество, в котором мальчиков с детства отучают выражать эмоции, предлагает мужчинам крайне ограниченный репертуар поведения. Их учат быть жесткими, сдержанными, сильными – любой ценой. В результате, когда мужчина сталкивается с внутренней болью, у него почти нет социально приемлемых способов с ней справляться. В нем копятся стыд, гнев и изоляция, которые могут проявляться через зависимость, агрессию, замкнутость или даже физические болезни. Для таких мужчин важно получить разрешение на уязвимость. На право страдать. На право быть услышанным. На право исцеляться», – пишет Терри Риал [102].

Что же чувствует женщина в отношениях с эмоционально закрытым мужчиной? Как правило, она сталкивается с ощущением одиночества даже внутри пары.

Его холодность, сдержанность, неспособность говорить о своих переживаниях она воспринимает как безразличие – как будто он вовсе не заинтересован в ней как в человеке. Особенно болезненно это проявляется в моменты, когда ей нужна поддержка, соучастие, простое человеческое «я с тобой». Не рациональное объяснение, а живой эмоциональный отклик.

Ее попытки достучаться, расшевелить, вызвать хоть какую-то реакцию часто остаются без ответа. Мужчина может воспринять их как упреки и замкнуться еще сильнее. И так по кругу: чем больше он отстраняется, тем больше она испытывает тревогу и боль; чем сильнее она выражает эти чувства, тем чаще он прячется в эмоциональную броню.

Запрет на проявление эмоций и уязвимости становится не просто личной чертой мужчины. Это настоящий барьер, который мешает построить зрелые, глубокие отношения. Там, где могли бы быть близость, понимание и поддержка, образуется стена молчания, накапливаются недосказанности и обиды. В результате – эмоциональный разрыв. Внешне партнеры могут держаться вместе, но между ними уже нет главного: контакта душ и честного диалога.

Однако в последние десятилетия жесткий культурный шаблон начал давать трещины. Все больше голосов – и в науке, и в обществе – говорят о необходимости пересмотра традиционной модели мужественности. Мы сталкиваемся с новой оптикой, в которой сила и уязвимость не противоположности, а две стороны одной и той же зрелости. В этой системе координат настоящий мужчина – тот, кто осознает свои чувства и умеет с ними обращаться.

Одной из самых влиятельных исследовательниц в этой области стала профессор Хьюстонского университета, магистр социальной работы Брене Браун. В своем выступлении «Сила уязвимости» на конференции TED она формулирует простую, но революционную мысль для многих мужчин:

«Уязвимость – это не слабость, а самая точная мера мужества».

Браун обнаружила, что люди с развитым чувством собственного достоинства как раз умеют быть открытыми, искренними, способными к принятию и любви. Она начала изучать этих людей, брать у них интервью, анализировать их установки. И выяснила, что всех объединяет одно – мужество. Не то мужество, что марширует в латах, а то, что говорит от сердца. Кстати, английское courage[1] происходит от латинского cor – «сердце».

Мужественные мужчины и женщины позволяли себе быть несовершенными. Они проявляли доброту сначала к себе, а потом уже к другим. Не избегали уязвимости, не рассматривали ее как нечто невыносимое. Напротив, считали, что именно она делает их живыми и настоящими. Когда Браун опубликовала у себя на странице вопрос: «Что заставляет вас чувствовать себя уязвимым?» – она получила более полутора сотен ответов. Просьба о помощи, инициатива в сексе, приглашение на свидание – казалось бы, мелочи. Но в таких ситуациях обнажается граница того, где заканчивается панцирь и начинается живой человек. Быть уязвимым, по мнению профессора, это проявлять смелость и формировать подлинные связи с другими [103].

Однако говорить о новой модели мужественности недостаточно. Настоящие перемены начинаются тогда, когда идеи воплощаются в действиях, а теория становится