Эрика Джонг - Ведьмы

Отчего так важно не лишать Женщину сексуальности, отчего нельзя оставить ей лишь две ипостаси: Злой Ведьмы и Бестелесной Девы? Оттого, что это — ложь. Женщина не рожает детей, если мужчина не заронил семени в ее лоно; без женской сексуальности, которую патриархат презирает и считает злом, не было бы на Земле человеческого племени; она — источник жизни. Начни мы отрицать эту очевидную истину, оставь мы Женщину вынашивать зачатых без греха детей, позволь мы богу-мужчине узурпировать все женские функции — вплоть до размножения,— мы сослужили бы плохую службу всем — и женщинам, и мужчинам. Ибо Мужчина обречен тогда на утрату собственных корней (материнского лона), а Женщина обречена на вечную роль либо Ведьмы, либо Девы — хотя ни одна из этих ролей не объемлет женского бытия целиком. Христианство вроде бы почитает в женщине мать, но при этом не признает за нею права зачать жизнь. Выходит, что Женщина связана двойными путами, разом и морального и физического свойства: она проклята именно за то, что благодаря ей существует человечество. Проклят и Мужчина — за соучастие во грехе — и обречен скитаться по свету, превращать дев в шлюх, да еще и жаловаться на судьбу, которая не даровала ему подруги, достойной высокой любви.

Миф о Богине-матери сближает мужчин и женщин. Оттого и волнует он людей искусства — обоего пола. Женщине он сулит сексуальность и творчество. Мужчине он тоже обещает все это, а носителем даров явится женщина-муза — женщина-мать, которая не отрекается от своей плоти во имя спасения души.

Образ Богини-матери есть нечто совершенно отдельное от золотого века матриархата, о котором твердили в прошлом столетии многие ученые, включая Энгельса. Традиционно считалось, что человеческое общество поначалу было матриархальным, а патриархат появился много позже. Это устойчивая точка зрения, ее придерживались многие теологи, а ныне на нее опираются феминисты. Однако существование древних матриархий — факт недоказанный. У нас имеются лишь доказательные примеры существования всесильных женских божеств. Более того, недавно Илэйн Пейджелз в книге «Познавательное Евангелие» сообщила, что даже христианство изначально видело бога разом и мужчиной, и женщиной, и лишь позже на смену двуполому божеству пришел Бог-патриарх. С другой стороны, вполне возможно, что миф о древнем матриархате есть лишь постоянное стремление человеческой души, жажда обрести мирное царство младенчества, где властвуют женщины-деспоты.

ДЫМ

У вечности в гортани — горький дым.Веками воздух ведьмами кишел.Они в ночи свои седлали метлы,над крышами кружили, хохоталии напевали нежно, как Цирцеи,благословляя мир и проклиная.

Мы изгоняли, мы сжигали их.Их плоть мы превращали в черный дым,горчащий у Всевышнего в гортани.Себя ж мы называли: «Дети света».«Прошли года отчаянья и страха»,—мне мать сказала в пятьдесят втором,семь лет спустя с тех пор, как наши людиушли с земли печальной горьким дымом,оставив ей костей истлевших груды.

Дым — он как будто машет на прощанье...Он голубой, а иногда лиловыйили зеленый, словно мир подводный...Когда-нибудь мы тоже станем дымом.

Ну так уйдем же не безгласным стадом,стыдливо прикрывая наготу.Взлетим как ведьмы, втянутые в небоединым сильным вдохом их Богини,закружимся в безумном, диком танцеверхом на метлах, легких и нарядных.

Как стать ведьмой

Вздумай кто-нибудь из вас сделаться ведьмой — сегодня, сейчас,— с чего начать? Где искать шабаш? Куда ткнуться? Вы скоро окажетесь в полнейшей растерянности, поскольку ведьмами и ведьмаками считают себя и дьяволопоклонники (сатанисты), и гарднерианцы (последователи Джеральда Гарднера, знаменитейшего английского ведьмака XX века), и континентальные ведьмы: и стринги (итальянские ведьмы), и феминистки (дианистки), и новоязычники всех сортов и мастей (от поклонников Афродиты, или афродианцев, до так называемых ферафарийцев, которые празднуют «Таинства Дикой природы» и посвящают свой досуг лирическому единению экологии с искусством).

Ритуалы и верования этих новоязычников эклектичны: тут и элементы античных религий, и литургии, написанные основателями самих сект, и заклинания, изустно передаваемые от поколения к поколению. Но, несмотря на разноперость, всех новоязычников роднит глубокое и предельно искреннее желание найти религиозный ритуал, который не был бы равнодушен к сегодняшним нашим тревогам.

Так каковы же общие тенденции новоязычников? Их заботит экология, заботит судьба планеты, истерзанной и разграбленной с благословения христианства; они почитают Творца-женщину (под любым именем — Богини-матери, Матери-природы, Персефоны, Иштар, Афродиты, Астарты, Инанны или Марии); они уверены, что религии с доминирующим мужским началом, на которых основана современная культура, зачастую оправдывают разрушения и войны, вместо того чтобы служить созиданию и миру; поклоняются они самозабвенно и страстно привержены ритуалам — то есть тем религиозным отправлениям, которые облегчают жизнь человеческую (равно как и смерть) и в то же время объединяют людей в некую осмысленную общность.

Новоязычники и иже с ними полагают, что христианство, иудаизм и магометанство помочь людям не способны. Феминисты не желают поддерживать религии, узаконившие подчинение женщины мужчине. Пацифисты негодующе обвиняют церковь в пустозвонстве, поскольку на словах она за мир, а на деле — потакает войнам... Так что основные мировые религии от нынешней жизни, судя по всему, очень далеки. Из этого-то недовольства религиями, похоже, и выросло движение новоязычников.

Глупо притворяться, будто движение это массово, глупо утверждать, будто оно представляет серьезную угрозу канонической церкви. Это вовсе не так. Но само его существование знаменательно. Оно свидетельствует о том, что мышление меняется, что идет непрерывная переоценка прочно утвердившихся религий — как бы ни шумели о нынешнем возрождении христианства. Людям нужны обряды, нужна техника медитации и вознесения молитв, им надо увериться, что в одиночку или сообща они могут воздействовать на все, что их окружает. Люди хотят поминать мертвых и молиться за живых, хотят отмечать смену времен года, хотят умело праздновать рождение и умело совершать погребение. Ритуалы эти поддерживают, они — опора и источник силы в тяжелые времена, они — узы, что связуют воедино семьи и общества. Тяга к новоязычеству, колдовству, оккультизму, к восточным религиям ясно показывает, что религии западного мира не удовлетворяют людских потребностей. Они стали чересчур светскими, их чересчур заботит сохранение собственной иерархической структуры; они превратились в зеркальное отражение той системы власти, которую им назначено было ограничить и облагородить. И теперь ими движет не сугубо духовное начало.

Возрождение интереса к колдовству и ведьмовству идет в русле всего новоязычества. Обращаются к колдовству и по ошибке или из чисто утилитарных соображений: одни желают навести порчу на врага, другие — посетить оргии, третьи — шокировать родителей. Но существуют и причины иного свойства — глубинные и продуманные: люди мечтают вернуться к религии, почитающей природу; мечтают утвердить сексуальность как созидательную для нашей жизни силу; мечтают объяснить себе недееспособность канонических религий; мечтают узнать древние способы медитации и врачевания.

Итак, мы разобрались, что есть действительное ведьмовство, а что ложное, и, надеюсь, стали лучше понимать друг друга. Обратимся же теперь к самой ведьме. Она проживает там, где жила всегда, во все века, даже в эпоху костров инквизиции. Она не уходила никуда, не трогалась с места и была права — иначе этих страданий не вынести, ведь не простаки и не глупцы преследовали и мучили ее столь рьяно. А ведьма все-таки спаслась. Поскольку ее единственная обитель — наше сознание и воображение.

И, скажем честно, книгу эту вы взяли в руки вовсе не за тем, чтоб читать о возрождении язычества. Вы взяли ее, потому что давно, с самого детства, вам не дает покоя образ ведьмы. Вы не одиноки — с вами автор и художник, сотворившие эту книгу. Так обратимся же к ведьме. Она — внутри нас.

Как выглядит ведьма?

Она либо несказанно красива, либо невыразимо страшна; может очаровать своими прелестями, околдовать, опутать по рукам и ногам; может и ужаснуть — до дрожи и оторопи. В любом случае мужчине несдобровать. Какая бы ведьма ни встретилась ему на пути — раскрасавица ли, уродина ли,— он непременно падет ее жертвой, жертвой ее женской силы. Не в этом ли, перефразируя Шекспира, есть «цель нежеланная»?