Георгий Сидоров - Книга 3. Пути. Дороги. Встречи

И не дожидаясь ответа, пошёл на лыжах через болото.

«О чём же мне говорить с духом?» — думал я.

То, что мне вскоре предстоит общаться с очень могущественной стихиалью , я осознавал. Но беда была в том, что я не знал о чём её просить. Да и надо ли просить сущность, которая и так знает все мои проблемы?

«Поблагодарю духа за оказанное доверие и наверняка хватит», — размышлял я.

Прошло десять минут и, как говорил Лисак Павлович, я отправился по его лыжне через болото. И вдруг я почувствовал тормоз: ноги перестали мне повиноваться, а в грудь упёрлась какая-то неведомая сила! Меня стало толкать назад. Сжав зубы, я сделал шаг вперёд, но это мне стоило стольких усилий, что я покрылся потом.

«Смотри-ка ты, не хочет моей встречи с духом реки! — возмутился я про себя. — Не нравится! Но ведь ты меня всё равно не остановишь!»

И я сделал ещё шаг, потом ещё и ещё. Никакого сильного ветра на болоте не было, но я шёл по открытому пространству, как будто навстречу мне дул ураган. Я падал на колени, снова вставал и опять заставлял себя идти вперёд. Кое-как добравшись до середины болота, я упал на снег и минут пять лежал в полной прострации.

«Что же делать? — размышлял я над создавшимся положением. — Может обратиться к предкам? Или вызвать на помощь дух хранителя? А может пора мысленно обратиться за помощью к самому духу Юга- на? В конце концов, я ведь к нему иду в гости».

Не придя к решению, я снова встал на ноги и опять полез грудью на невидимую силу.

«Всё-таки пройду! — твердил я сам себе. — Кишка у тебя тонка, удержать меня. Был бы ты сильнее, я бы с места не сдвинулся. А раз иду, значит, ты не так силён. И твой напор можно преодолеть».

Сколько мне пришлось тащиться через болото, я не знал. Как потом сказал шаман, он дожидался меня более часа. Я думал, что за болотом сопротивление только усилится, но ошибся. В лесу неведомая сила отступила. Переведя дыхание, я вышел по лыжне Лисака Павловича на снежную поляну, успокоился и стал готовым к общению с духом. Передо мной стоял высокий с открытыми дверьми лабаз, а за ним огромный, более двух метров высоты, одетый в сак из чёрных отборных соболей идол. Я подошёл поближе, чтобы разглядеть лицо кумира: горбоносое с тонкими губами и большими глазами, оно не походило на лицо ханта или ненца. Голова кумира было явно европеоидной.

«Вот ещё одна загадка, на которую ответ найден, — подумал я про себя. — В прошлом даже Чернецов заметил, что хантейские идолы имеют явно европеоидные черты. Подойдя ещё ближе, я поприветствовал стихиалью поклоном и мысленно поблагодарил за оказанное высокое доверие. И вдруг, мне показалось, что в глазах идола мелькнула добрая усмешка.

«Неужели, я не всё сказал? — возник вопрос в сознании. — Ну что ж, скажу то, что меня беспокоит, но не мысленно, а на словах».

Я отступил на шаг от лабаза и в лицо идолу, как живому человеку, сказал:

— Тебе, конечно, известно, что только что со мной на болоте было. Знаешь ты и то, что в лесу меня поджидает вселившийся в медведя Дух древнего шамана. Если ты ко мне хорошо относишься, то прошу тебя, дай силу мне выжить и выручить проклятых людей. Сколько веков они ждут помощи, а никто им её дать не может.

Закончив свой монолог, я посмотрел в лицо кумира, и мне опять показалось, что идол на секунду ожил. Я увидел своими глазами кивок его горбоносой головы! Перестав всему удивляться и невольно поклонившись кумиру, я подошёл к подставке с оленьими рогами и положил свой платок на другие, лежащие на развилке деревянных рогов, такие же чёрные с яркими цветами платки. Потом из стопки достал нижний и, сложив, сунул его за пазуху. Отойдя на несколько шагов, я ещё раз поклонился кумиру и мысленно поблагодарил его за помощь.

Когда я переходил болото мне показалось, что вокруг него стали выть волки и раздались душераздирающие крики. Подойдя к «Буранам», я увидел сидящим на одном из них Лисака Павловича. Взглянув на меня, шаман встал и покачал головой:

— Я всего ожидал, Гера, но не такой реакции тёмного!

— Что ты имеешь в виду? — спросил я его.

— Ты вот что мне скажи, — не обращая внимания на мой вопрос, посмотрел мне в глаза Лисак Павлович. — Как так случилось, что уцелело на болоте твоё сердце? Ты же не шёл, а полз! И сердце такую нагрузку вынесло?!

— Не знаю, — пожал я плечами. — Как-то оно у меня устояло. Хотя трудно было…

— Не трудно, а вообще невозможно. Но ты «концы» не отдал? То, что тебе удалось преодолеть не под силу ни одному человеку. Видел бы ты, что на болоте когда ты шёл, творилось! Я пытался тебе помочь, но где там! Укатало и меня, еле отдышался.

— Что же ты не обратился за помощью к Юган-Ики? — спросил я шамана.

— А ты почему не обратился? — задал он мне встречный вопрос.

— Наверное, потому что чувствовал свою силу.

— Но откуда она у тебя?

— Может оберег старой эвенкийской шаманки? — посмотрел я на Лисака Павловича.

— Оберег у тебя хороший, но не в нём дело. Кто-то тебя вёл, дружище! Раздвигая впереди твоих лыж всю их свору, — кивнул головой шаман на болото, — прорисовалась сущность необычайной силы. Ты хоть знаешь, кто это был?

— Не знаю! — растерялся я. — И представления не имею.

— Конечно, не имеешь, — засмеялся Лисак Павлович. — Если это был ты сам из будущего.

От слов шамана я растерялся.

«Я сам, да ещё и из своего будущего? Что за абракадабра?»

— Вот что, подожди меня здесь, я скоро вернусь, — снова вставая на лыжи, сказал Лисак Павлович. — Схожу за твоим подарком от Юган-Ики.

— Что это ещё за подарок? — спросил я.

— Увидишь, без него тебе не выжить.

Сказав загадочные слова, шаман направился к капищу. Через минут сорок он вернулся с каким-то свёртком.

— Вот, забирай, оно теперь твоё, — подал он мне принесённое.

В руках у Лисака Павловича было старинное ружьё. Стволы из дамасской стали, массивные курки и красная из французского ореха ложа. Я взял раритетное ружьё в руки и прочитал золотыми буквами написанную на стволах надпись: «Его Величеству императору Российской империи Николаю II от германского императорского двора. Мастер Берела 1903 год». Буквы еле видны, но читать их было можно.

— Как оно оказалось в Сибири, а не в музее? — посмотрел я на шамана.

— Наверное, досталось хантам от белогвардейцев, — улыбнулся тот. — Двенадцатый калибр, ружьё мощное. В нём сила Юган-Ики. С него можно убить чёрного медведя, с другого ружья — нет. И благодари за подарок не меня, а духа реки, — сказал шаман серьёзно.

Глава 28. Чёрный медведь

Я расстался с Лисак Павловичем на берегу Югана. Ему было надо в направлении юрт Ярцемовых, а мне на север, в Угут. На прощание шаман мне сказал:

— Если что непредвиденное, то сразу ко мне. Вместе решим что делать. И не подставь Колю Кинямина, ему расскажешь всё как есть, без утайки, только перед поездкой на Кульёган.

Пожимая руку хантейскому жрецу и философу, я спросил:

— Как ты думаешь, что ждёт СССР в ближайшем будущем?

— В ближайшем будущем ничего, — грустно улыбнулся шаман. — Но в начале следующего десятилетия страна развалится. Запад с помощью Горбачёва отделит от неё все союзные республики. Мало этого, попытается расчленить и саму Россию. И будет близок к этому. Очень близок. Но Россия устоит.

— Тебе что, духи обо всём этом поведали? — спросил я.

— И духи, и не духи. Попытайся сам разобраться в том, что происходит, не слушая ни радио, ни телевизора. И тебе духи то же самое скажут.

Я смотрел вслед удаляющемуся на своём снегоходе мудрому ханту и про себя думал:

«Там, в Москве и в других столицах мира строят тайные планы, придумывают многоуровневые системы защиты своих делишек от общества. Но от таких, как он — мой друг шаман, дядя Ёша и хранитель, никакие грифы «секретно» не спасают. Эти люди знают о будущем больше, чем кто его нам навязывает. По сути, все трое предсказали одно и то же».

— Что же, придётся ждать развязки, — вздохнул я, заводя свой снегоход.

Весна пришла незаметно. В апреле спали холода и зазвенели ручьи. Через несколько дней Юган взломал свой ледяной панцирь и понёс на своих плечах горы белоснежного сахарного льда. Многие местные охотники отправились вслед за идущим ледоходом на весеннюю охоту. Один я никуда не торопился. Продуктов у меня хватало, а стрелять уток и гусей ради забавы я считал подлостью. Свободное от работы время я проводил в обществе книг и своих верных друзей. После ледохода в Угут с отдалённых юрт стали приезжать ханты. И я терпеливо поджидал приезда Николая Кинямина. Разлившийся Юган плескался своими мутными и тёмными волнами совсем рядом с моим домом. На воде под яром стояли две моих лодки: казенная «казанка» и недавно прибывшая катером из Сургута деревянная «Амурка», та самая, которую мне несколько лет назад подарил хранитель. Поглядывая на них из окна, я ждал, когда под яр к моим лодкам пристанет и «Прогресс» Кинямина. В конце мая Николай всё-таки приехал. Приколов свой «Прогресс», он быстрыми шагами поднялся к моему дому, и мы обнялись.