Александра Крючкова - Игра в Иную Реальность. Хранитель

Ознакомительный фрагмент

«Чертовщина какая-то… Не может такого быть… Трижды за один день… Time Turner… Что ты хочешь мне сказать, Бог?

Разве есть у меня с этим человеком что-то в будущем? Нет. Всё – давно в прошлом… Жаль, что ничего не было тогда, но совершенно ничего нет, и не может быть сейчас…»

Стоя на Тауэрском мосту, Алиса слышит строчки и записывает их:

«Случайность встреч в краях чужих вдали от дома… Нет, не сберечь на память их фотоальбомам. Коснусь руки и молча – вдаль, своей дорогой… Мы – две реки… Мне очень жаль, тебе – немного… Что мудрый Бог хотел сказать внезапной встречей? За повороты стрелок вспять платить мне нечем… Целуешь вскользь, и молча – вдаль своей дорогой… Нам плыть поврозь… Мне очень жаль, тебе – немного… А кто-то просит, теребя рукав беспечно, автограф в книге, где тебя любить мне вечно…»

Она отправляет стих sms-кой Человеку, Которого Не Было. Тот ничего не отвечает.

Алиса спускается к Тауэру и в одной из башен замечает мерцающий огонёк. Он то появляется, то исчезает… Алиса хочет остановить хоть кого-нибудь из прохожих, чтобы показать странный свет, но вокруг – ни души. Сюрреализм…

Алиса едет в Ковент Гарден, заходит в своё любимое кафе и садится за столик у горящего огня. Она заказывает кофе, а сверху начинает литься ещё одно стихотворение, которое Алиса так же послушно записывает:

«Приснись… За сотни километров… Постой со мною на мосту. Я здесь, обласканная ветром, как страж бессонный, – на посту. Молчи!.. Обняв меня за плечи… Сегодня был тяжёлый день – от Тауэра в даль под вечер шла обезглавленная тень… Смотри!.. В окне опять мелькают иные – тайные – огни, мою судьбу в ночи листают, её отсчитывая дни. Скучаю… Больше, чем возможно… Но путь к тебе скрывает явь… Приснись!.. И хоть во сне безбожно любовью страстной обезглавь…»

Хранитель Алисы печально качает головой: стихотворение – Мужчине в Белом, чей фантом уже проявляется за столиком напротив. Алиса хочет направить стихотворение адресату, но передумывает – сохраняет в черновиках телефона.

Алисе очень грустно. Хранитель обнимает её за плечи и снимает головную боль.

Глава 11

18 апреля. Лондон. На следующий день после закрытия выставки.

Тауэр. Утро. Дождь

Накануне, в последний день работы выставки, Алиса и Писатель договорились с утра заехать в Тауэр, а после – в Гринвич.

Они встречаются в метро, доезжают до Тауэра, покупают входные билеты и, не заказывая экскурсию, бредут по крепостной стене, заходят в башни, спускаются к воронам. Алиса наблюдает за птицами и произносит:

– Когда я уезжала из Москвы, мне пришло стихотворение про тауэрских воронов. Некоторые строчки я так и не поняла. Так часто со мной бывает: сначала пишешь, а потом понимаешь, о чём это. К тому же, представь, я даже не знаю, кому я его написала, потому что услышанное имя принадлежит одновременно слишком многим моим знакомым, включая и тебя…

– Прочитай…

– «Лондон пьян весной, ты – тоже, а в Москве – Великий Пост. Отведи меня, Серёжа, к чёрным воронам за мост. В мире пошлом и продажном существует божья рать. Королевским птицам важным не положено летать. Носят с метками браслеты, не расправить им крыла – небу данные обеты охранять страну от зла. Как печальны их беседы: что норд-вест им, что норд-ост, – улетят – случатся беды, рухнет Тауэрский мост… Преступать не смей, Серёжа, недозволенных границ, посмотри: я так похожа на одну из этих птиц…»

– У них подрезаны крылья? – спрашивает Писатель.

– Да. Это старинная легенда. Если вороны покинут Тауэр, рухнет монархия. Их здесь хорошо кормят, у каждого – своё имя. Они – ХРАНИТЕЛИ.

– Значит, ТЫ – тоже ХРАНИТЕЛЬ?

– Возможно… Только вот не знаю, чей, – смеётся Алиса.

Писатели заходят в башню, где проходит выставка корон.

Шикарные экземпляры с указанием лиц, которым они некогда принадлежали, медленно проплывают мимо. Писатель периодически спрашивает Алису:

– Как тебе эта?

– Неее, эта не нравится, – улыбается она.

– А эта?

– А эта – ничего, да…

Писатели заходят в сувенирный магазинчик. Здесь, в отличие от Аббатства, короны продаются большие. Но Алисе они не нравятся. Писатель берёт одну из них, возлагает Алисе на голову, достаёт фотоаппарат и фотографирует.

Алиса смеётся, а Писатель спокойно произносит:

– Всё, ты – Королева… Теперь уже точно…

Во внутреннем дворике Писатель фотографирует Алису с бифитером – стражником Тауэра, как внезапно к Алисе подходит… ВОРОН.

– Смотри! – восклицает она. – Все – там, внизу, а этот решил прогуляться. Разве мы не похожи?

Писатель фотографирует их вместе, а потом спрашивает:

– Ты специально выбирала для Лондона исключительно чёрно-белую одежду?

Алиса оглядывает себя с ног до головы и осознаёт: действительно, всё, что она взяла в Лондон, – либо чёрного, либо белого цвета, за исключением свитера, он – чёрно-белый.

– Нет, так получилось…

– Ладно, Королева, поехали в Гринвич обнуляться, чтоб жизнь заиграла всеми цветами радуги…

Гринвич. День. СОЛНЦЕ!!!

Писатели заходят в первый вагон поезда с автоматическим управлением и усаживаются прямо на передние сиденья, где в обычных поездах расположена кабина машинистов, чтобы почувствовать разницу. В окнах мелькают бедные районы Лондона, затем появляется новый банковский – аналог Сити – гигантские стеклянные небоскрёбы Canary Wharf.

И вот наконец они выходят на нужной остановке, добираются до входа в парк и медленно поднимаются на холм Королевской Обсерватории.

«Удивительно и неправдоподобно, но в Гринвиче светит солнце! К чему бы это?» – размышляет Алиса и рассказывает Писателю про Нулевой Меридиан. Писатель скептически улыбается и по дороге фотографирует небо в «решётках веток».

– Любишь готику? – спрашивает Алиса, уже заранее зная ответ.

– Обожаю.

– Там, в костёлах, очень мрачно. Разве нет?

– Мрачно, – соглашается Писатель. – Но я же – католик…

Они рассказывают друг другу истории из трудного детства.

Алиса размышляет: почему так? Почему у них обоих оно было чёрным, а сейчас ей нравится тепло, солнце, всё яркое и светлое, а Писателю – мрачные места и чёрные голые ветки деревьев? Она тоже когда-то убивала своих персонажей в рассказах, а теперь, наоборот, пытается всех спасти… Но не находит ответа.

Алиса подбегает к Нулевому Меридиану и подпрыгивает на нём от радости. Она протягивает руки к небу, на котором светит Солнце. Писатель фотографирует её и так, и сяк. Алиса поочередно ступает по обеим сторонам линии Меридиана, начинает танцевать и даже что-то мурлычет себе под нос.

– Что ты там поёшь?

– Стихотворение. Оно пришло ко мне, когда я была на платформе «Девять и три четверти».

– Так сделай его достоянием общественности…

– «Туман окутал пеленой, мостам не хватит жёсткости… Вращая пальцем шар земной, Соляр меняю в плоскости. Не цельтесь в старую мишень, сыграем лучше в салочки! – сквозь стену с шапкой набекрень под взмах волшебной палочки… Вы, судьи, в зеркале кривом, смеётесь – вас не вылечить! Танцую вальс на нулевом меридиане в Гринвиче!»

Писатель улыбается:

– Ты такая смешная…

– Давай, иди сюда, обнуляйся, ну же! Пусть всё чёрное оставит нас, а жизнь начнётся с чистого листа. Загадывай желание!

– Сбудется?

– Я была здесь ровно десять лет назад. В апреле, как и сейчас. Осенью у меня резко изменилась жизнь. Настолько резко, что я и предположить не могла. К лучшему. Хотя сначала тяжело так кардинально разворачиваться. Но потом началась действительно новая и самая счастливая глава в моей Книге Жизни. Правда… И я верю, что и сейчас оказалась здесь не случайно. И ты – тоже.

Писатель занимает место у Нулевого Меридиана. Теперь фотографирует Алиса.

Хранитель грустно смотрит на неё, потому что обнулилась подопечная явно не полностью – в её голове устойчиво присутствует образ Мужчины в Белом.

– Значит, осенью, говоришь? Новая и самая счастливая глава? – с улыбкой уточняет Писатель.

Алиса кивает:

– Однозначно! Осенью!

Хранитель Алисы вздыхает. Мрачный угрюмо спрашивает:

– Что, Брат, неправда про осень?

– Всё – правда. И про осень – тоже. Только Моей до осени нужно ещё добраться. А лето у неё в этом году будет такое… Я бы даже сказал: не будет у неё в этом году лета. Вообще… Вот так, Брат…

Они оба смотрят на Алису с печалью. А она сейчас, такая радостная, красивая, счастливая, ни о чём плохом из предстоящего не ведающая, берёт Писателя за руку и ведёт его в музейный домик Королевских астрономов.

Писатели медленно обходят экспонаты – телескопы, различные механизмы, похожие на часы, какие-то свитки, – заходят в тёмную комнату. Алиса обнаруживает глобус. Большой-большой. Она подводит к нему Писателя: