Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

у тебя ум, так как все в доме, чья рубашка порвана или чьи пуговицы оторваны, приходят ко мне и говорят: “Я собираюсь уходить — вначале зашейте ее”. А ты единственный…. Я вынуждена идти к тебе, а ты даже не хочешь, чтобы тебе зашили рубашку».

Я сказал: «Нет, не надо зашивать. Если вы хотите дать мне другую рубашку, то все в порядке. Я не собираюсь носить зашитую рубашку. А незашитую я могу носить целый год; нет проблем, так как она всегда новая. Я всегда могу сказать, что только что упал с дерева».

Вся история разума ставит заплатки в различных областях — особенно в математике, так как математика — чисто умственная игра. Есть математики, которые думают, что это не так — наподобие тех теологов, которые думают, что Бог — это реальность.

Бог — это только идея. И если лошади имеют идеи, то их Бог будет лошадью. Вы можете быть абсолютно уверенными в том, что это будет не человек, поскольку человек был настолько жесток по отношению к лошадям, что человека они смогут рассматривать лишь как дьявола, а не как Бога. Но в этом случае каждое животное будет иметь свое собственное представление о Боге, точно так же, как каждая человеческая раса имеет свою собственную идею Бога.

Идеи — это подмены там, где жизнь таинственна, и вы находите бреши, которые не могут быть заполнены реальностью. Вы заполняете эти бреши идеями; и, по крайней мере, тогда вы начинаете испытывать удовлетворение от того, что жизнь постижима.

Вы когда-нибудь задумывались о слове «понимание»? Оно означает «стояние под вами» (по-английски “понимать” — understand — буквально “под+стоять”). Странно то, что это слово воспринимается со значением, которое далеко ушло от его истинного значения: если вы можете поставить что-либо ниже себя, то есть под свой ноготь, под свою власть, под свой башмак, в этом случае вы — хозяин.

Люди пытались понять жизнь таким же способом, так чтобы они могли поставить жизнь также себе под ноги и заявить: «Мы — хозяева. Теперь нет ничего, чего мы не понимаем».

Но это невозможно. Что бы вы ни делали, жизнь — это тайна и она останется тайной. Даже если вы — я имею в виду человека — когда-нибудь придете к пониманию всей жизни, то возникнет новая проблема: «Кто этот человек, этот ум, это самосознание, которые все поняли? Откуда это исходит?»

В том документальном фильме вам будет полезна одна вещь. В начале этого века один из математиков — очень известный математик, один из величайших во всей истории математики — Фреше, проделывал такую же работу. Всю свою жизнь он посвятил созданию математической системы, которая уничтожает все парадоксы, все тайны, все загадки и решает все — дает окончательное решение.

И он собирался опубликовать свою работу — она опубликована сейчас, и это потрясающая работа, которую он выполнил… А Бертран Рассел — в то время еще молодой человек и не очень знаменитый, лишь немного известный в философских кругах как философ — также интересовался математикой. Позднее Рассел написал одну из монументальных книг по математике, Основания Математики, в которой триста шестьдесят две страницы посвящены только доказательству простой проблемы: один плюс один равняется двум.

Книга просто невыносима — пытаться читать ее — этого достаточно, чтобы свести кого угодно с ума! Даже сам Бертран Рассел признался в том, что после написания этой книги он никогда не был снова таким проницательным; вся его проницательность пропала. Несомненно, что он вложил слишком много энергии в эту книгу, и это очень странный вид энергии; никто не читает ее.

Я путешествовал по Индии, посещая все университеты, великолепные библиотеки, и у меня было несколько вещей, которые я всегда брал на заметку. Одной из таких вещей было взглянуть на книгу Бертрана Рассела Основания Математики для того, чтобы убедиться: читал ли кто-нибудь ее или нет. Страницы книги не были даже разрезаны.

В старые времена, особенно очень знаменитые издатели использовали метод — я не знаю, почему, — согласно которому они никогда не разрезали страницы; они оставляли их соединенными. Уже гораздо позднее, через тридцать-сорок лет, издатели начали разрезать страницы книг. Но я думаю, что одно было правильно относительно этого, относительно неразрезания страниц: вы всегда могли узнать — читали эту книгу или нет.

Я никогда не видел ни в одном университете Индии, ни в одной библиотеке Индии разрезанные страницы этой книги. Кто будет читать триста шестьдесят две страницы лишь для того, чтобы обнаружить вывод о том, что один плюс один равняется двум? Это и так известно! Кто будет читать триста шестьдесят две страницы книги большого формата?.. А в ней тысячи страниц.

Итак, Бертран Рассел интересовался математикой. Зная о том, что Фреше собирается опубликовать книгу, которая решит все парадоксы, тайны и математические задачи, он послал один парадокс этому великому математику, который пытался решить все великие тайны, — простой парадокс.

Фреше был опустошен; он чувствовал, что весь его энтузиазм пропал. Книги были готовы — два тома, работа всей его жизни, — а этот человек посылает короткое письмо с маленьким парадоксом, в котором пишет: «Прежде чем вы опубликуете свою книгу, пожалуйста, подумайте над этим парадоксом». Этот парадокс стал известным как парадокс Бертрана Рассела.

Он очень прост, но у Фреше не было ответа на него. При жизни он не опубликовал свои книги; они были опубликованы после его смерти. Они были монументальные, но он потерпел неудачу в решении парадокса. Он не смог решить тот единственный парадокс, который послал ему Рассел.

Парадокс очень прост: всем библиотекам в стране приказано сделать каталог всех библиотечных книг и послать его в Национальную библиотеку. Один библиотекарь сделал весь каталог и собирался упаковать его и отослать в Национальную библиотеку. У него возник вопрос: «Должен ли я включить этот каталог в перечень или нет — поскольку сам каталог также является библиотечной книгой? А в приказе ясно сказано о том, что все библиотечные книги должны быть включены в каталог».

«Итак, как же мне поступить с этим каталогом? Поскольку он является библиотечной книгой, то согласно приказу будет правильно, если включить его в перечень». Эта проблема, должно быть, возникла у всех библиотекарей. Получилось так, что в Национальную библиотеку