Сокровенные Культы - Эмиль фон Юнтц

пришедшего сюда с воинским отрядом, преследовавшим арийцев, не провёл ночь в одном из святилищ Шешен Ицхета и не обрёл секретные ключи, т.е. слова и символы, позволяющие призывать не много, ни мало, сами отражения Альяха. Ему удалось заставить чудовище навсегда вернуться под землю, но жертвоприношения не были отменены — на всякий случай, если можно так выразиться. Я готов безжалостно высмеивать тех, кто отождествляет вооружённых белых людей, приплывших на больших кораблях — героев древнейшего индейского эпоса «Валаам Олум», с англичанами или французами. Дело в том, что эпос был создан во времена, когда войска Гензериха только подступали к стенам Рима, и не было ещё ни крестовых походов, ни отважных экзерсисов Колумба в мореплавании на дальние расстояния, и уж тем более никаких англичан и французов ни в Северной, ни в Южной Америке.

Что касается ассирийских колонизаторов, они действительно явились на огромных судах из чёрного дерева, вооружены были в основном жезлами, изрыгающими огонь — обычным оружием чернокнижников, и народ полуострова принял их с распростёртыми объятиями и безоговорочно капитулировал перед всемогущей империей.

Новую провинцию ассирийцы нарекли Мот, что на демоническом диалекте означает «покинутая», «забытая», к тому времени, особенно захватив Северную и Центральную Африку, они великолепно знали как историю Тнабс, так и свою собственную.

Но не прошло и десяти тысячелетий — в масштабах истории земли срок ничтожный, как ассирийцы заключили взаимовыгодный союз с покорёнными племенами, обмениваясь знаниями. Демонолатрия и чернокнижие, господствующие в то время в Ассирии и её провинциях, уступили место старым культам Звёздной Богини и Спящего Божества. Совместными усилиями были добыты сведения о наиболее чудовищных сторонах практики Альяха — имена Йогг-Сотота. Цатоггуа и Азаг-Тота вновь зазвучали в ночные часы, и, казалось, плоскогорья полуострова содрогаются, услышав их. Белая кровь была разбавлена жёлтой, и возникла, пожалуй, наиболее нечестивая и дьявольская раса на свете. Разумеется, они не подписывали никакой Декларации Независимости, но когда в волнах Атлантического океана, называемого ассирийцами «море Хамоша», показались корабли сборщиков дани — отсюда в метрополию вывозили золото и человеческий материал для жертвоприношений — жрецы страны Мот встретили их бронзовыми шестами с водружёнными на них кварцевыми сферами, посылающими Лучи Смерти, в Летописи названные также Лучами Хумбабы, и потопили весь флот, пришедший к берегам полуострова. Все военные экспедиции, в дальнейшем направляемые Ассирийскими царями в страну Мот, возвращались ни с чем, либо исчезали бесследно. Вскоре властители бывшей провинции подвели под свою тяжёлую карающую руку племена Северной Америки и захватили множество имперских колоний. Запрет, наложенный Ассуром, не был пустым звуком, и нарушение его стало началом конца последней великой державы Древнейшего Мира, ибо Владыки Мот спровоцировали серию мятежей и восстаний на территории Африки, превратив её в поле боевых действий на следующие десять тысяч лет, в результате чего мощь Ассирии была подорвана, и неумолимо приближался день, о котором её правители не задумывались — день, когда пали стены Кенеба, а Меродах — наследник династии, утверждённой Зверем, внушающей трепет не только всему миру и не только человеческим существам, вынужден был спасаться бегством.

Для тех, кто не знает, могу сообщить, что джунгли близ Гондурасского залива — самое глухое и отвратительное место в западном полушарии. Они заболочены до такой степени, что ходульные корни деревьев стоят прямо в зловонной воде и сухих участков здесь почти нет. В воздухе висит пелена конденсированной влаги. Осклизлые стволы сверху донизу заросли эпифитами, а на ветвях находят приют ядовитые змеи и полчища пиявок. Местные жители имеют злобный нелюдимый нрав, лица их с зеленоватым оттенком, а белки глаз отливают желтизной, поскольку все они заражены различными лихорадками. Духовые ружья, выпускающие стрелы, отравленные ядом Кураре, в их руках представляют серьёзную опасность для жизни чужаков. Что же привело меня в эти края? И почему этот омерзительный, оскорбляющий вкус цивилизованного человека пейзаж, не вызывал у меня никаких неприятных чувств? Я пришёл сюда, чтобы увидеть и познать, ибо вера моя в чудеса, лежащие за пределами разумного, давно окрепла и помогала мне с успехом делать то, что я делал. Я уже знал, что здесь, в мире слившейся воедино жизни и смерти, цветения и тлена, в этих душных дебрях, сокрыты капища Дагона, содержащие идолов, изготовленных из невесть откуда доставленного нефрита. Я знал о ритуальных сборищах в честь Йхэга, Повелителя Змей, проводившихся в заброшенном городе, который мне дозволено было видеть издалека, ибо чужеземцев, проникших туда, индейцы подвергают смерти, но мне были слышны заклятья шамана и отзвуки дикой, необузданной оргии. Я услышал легенду о чудовище, спустившемся со звёзд в незапамятные времена и избравшем своей обителью пещеру под городом, спящем сегодня, но в будущем долженствующем проснуться, истребить человеческий род и полностью изменить действующие законы мироздания, и уверовал в это. И вот однажды, в жаркий и влажный день, для меня настал момент истины. Я пробирался сквозь дебри, окончательно сбившись с заранее избранной дороги. Мне казалось, что солнце охвачено туманными кругами -видно, то была просто игра света во влажной дымке. Но все же я буквально физически ощущал эти круги, как петлю на моей шее, не позволяющую мне свободно дышать. Внезапно, как это может быть только в тропических лесах, я вышел к небольшому строению в форме ступенчатой четырехугольной пирамиды, сложенной из мертвенно — серых базальтовых кирпичей, высотой не более четырёх пяти — ярдов. Оказавшись как раз напротив узкого квадратного лаза, я втиснулся в него не задумываясь, и проник в восьмиугольное помещение, стены и потолок которого были покрыты различными барельефами, изображающими людей, оседлавших неведомых птиц и парящих вокруг солнца, луны и планет, обозначенных символами, весьма сходными со знаками классической западной астрологии. В середине комнаты, слабо освящённой солнечным светом, исходящим из единственного отверстия, послужившего мне входом, находился объект, являющийся ничем иным, как идеально круглой каменной крышкой люка с приделанным к ней массивным бронзовым кольцом.

Только в этот момент я обратил внимание на каменную статую в углу... Статую римского воина в доспехах и шлеме легионера. Но доспехи и шлем были металлическими, о чем ясно свидетельствовал их блеск, хотя и тусклый. Каменными были только перевязь для щита, шнурованные сапоги, а также тело и лицо воина. Он стоял в какой — то нелепой позе, облокотившись на стену рукой, сжимающей кривой нож. И в этот миг мне бросилась в глаза надпись, нацарапанная поверх барельефов. Надпись на настоящей латыни. Начало её можно было разобрать без труда, но об окончании, написанной донельзя коряво — так, будто бы что-то сильно стесняло движения писавшего, этого