Дэвид Бейкер - Обольщение Евы Фольк

— Я — ваш вечный должник! Где, где он? С ним все в порядке? Вы видели его?

— Да, Ева, мы видели его, и с ним все в порядке, — ответил Андреас. В его глазах заблестели слезы. Поспешно вытерев их, он повернулся к Биберу. — Расскажите лучше вы.

— Мы нашли его в Хадамаре, в государственной больнице Гессена.

Ева ошеломленно посмотрела на Бибера.

— В Хадамаре? Это возле Лимбурга? Но я же была там… Дважды!

— И что ты спрашивала у врачей? — поинтересовался Ганс.

— Я… Я спрашивала, не поступал ли к ним Герман Кайзер с синдромом Аперта, рожденный в июле 1939 года.

— Правильно. Мы спросили то же самое. — Бибер хлопнул Андреаса по спине. — А вот он догадался, в чем проблема.

Андреас покраснел.

— Я подумал, что Вольф мог сдать Германа под другим именем. И, как оказалось, был прав.

Ева озадаченно посмотрела на Андреаса.

— Герман записан в больнице под именем Пауль Бауэр. Вольф даже завернул его в новую пеленку.

Еве так захотелось обнять и расцеловать Андреаса, и если бы не Бибер, то она, непременно, так и сделала бы.

— Я сейчас же должна все рассказать папе, — сказала она, вытирая слезы.

Пауль Фольк, как и Ева, почти потерял надежду найти Германа. Он задействовал помощь пасторов и священников по всему Рейнланду, и даже пошел на то, чтобы унизиться и еще раз попросить друга ее жены, гестаповца Шиллера, повторно поговорить с Вольфом. К сожалению, Вольф теперь был героем войны. Он умудрился в одиночку спасти жизнь нескольким старшим офицерам, включая полковника дивизии СС «Мертвая голова», когда те попали в засаду возле города Енджеюв в первую же неделю польской кампании. По слова Шиллера, это сделало его «неприкосновенным».

— Прекрасная новость! — сказал Пауль, услышав от дочери известие о том, что Герман найден. — Но тебе еще понадобится доказать врачам, что ты — его мать.

Ева нахмурилась.

— Как это?

Из окна перевернутой машины показалась макушка чьей-то головы.

— Не двигаться! — гаркнул Вольф.

В ответ отозвался женский голос:

— Je n'y suis pour rien!

— Говори по-немецки!

— Non… ne parle pas Allemand.

— Вылезай! Вылезай из машины! — сердито крикнул Вольф, жестикулируя свободной рукой.

Женщина медленно вылезла через окно. У нее были окровавлены обе руки и лицо. Показав на машину, она начала о чем-то просить Вольфа на французском.

Приблизившись, он жестом руки приказал ей сесть на землю. Настороженно обойдя машину спереди, Вольф заглянул внутрь через лобовое стекло. В передней части салона лежал маленький мальчик, который, судя по всему, был мертв. Повсюду валялись стреляные гильзы. Посмотрев на дрожащую женщину, которая все так же сидела на земле Вольф сунул пистолет в кобуру и забрался в машину. Выбросив на дорогу валявшуюся под ногами дамскую сумочку, он взял мальчика на руки и, вытащив его из машины, положил под ближайшим деревом. Женщина заплакала.

— Заткнись! — крикнул на нее Вольф и направился к лежащему на дороге трупу. Обшарив карманы партизана и ничего не найдя, он заглянул убитому в лицо. — Похож на еврея. — Сплюнув, Вольф вернулся к своему мотоциклу.

Женщина, которая в этот момент сидела под деревом, обнимая и гладя по голове своего сына, окликнула Вольфа, но он не обращал на нее внимания. Постояв с каменным лицом перед убитым товарищем, Вольф заглушил двигатель мотоцикла, вытащил тело из коляски и положил его на обочине. Ему нравился этот молодой лейтенант из Штуттгарта, который только недавно женился. Выпрямив ноги и руки убитого, Вольф накрыл его лицо носовым платком.

— Я сказал, заткнись! — злобно крикнул он женщине. Оглянувшись на нее, Вольф увидел, что мальчик пришел в себя. Достав из мотоцикла флягу, он передал ее женщине, чтобы та могла напоить сына, а сам тем временем вернулся к мертвецу в штатском.

— Значит, вы партизаны.

Женщина знала это слово. На ее лице отобразился ужас.

— Нет, нет, я не есть партизан, — быстро ответила она на ломаном немецком, а затем показала рукой на мертвого француза. — Он… Это он.

Вольф улыбнулся.

— Значит, ты немного знаешь немецкий?

Вольф внимательно посмотрел на женщину. На вид ей было около тридцати. Она была светловолосой и миловидной. Судя по белокурой голове ее мальчишки, он вряд ли являлся сыном убитого.

— Если ты — не партизанка, тогда почему ты везла его? — Вольф кивнул головой на труп в дорожной пыли.

— А?

Тогда Вольф показал рукой на тело своего товарища.

— Он не заслуживал того, чтобы его расстрелял какой-то трус из окна машины. — Вольф скривил губы. — Мы вышвырнули ваших продажных политиканов. Мы принесли вам порядок. Мы, как порядочные люди, покупаем товары в ваших магазинах. Многие из ваших фермеров рады, что мы пришли во Францию. Но тебя, я так понимаю, это не радует, да?

Женщина, отвернувшись, опять поднесла флягу к губам сына.

— Не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю! — крикнул Вольф, грубо выхватив флягу из руки женщины.

Она рванулась за водой, крича что-то о «Филиппе». Вольф достал из кобуры пистолет.

Француженка медленно встала По ее лицу все еще струилась кровь. Тяжело дыша, она гордо подняла подбородок.

Вольф, стиснув зубы, схватил с земли сумочку и высыпал ее содержимое прямо в дорожную пыль. Среди вещей на августовском солнце блеснула золотая цепочка. Наклонившись, Вольф поднял ее.

— Теперь все понятно, — сказал он, глядя на вращающуюся в воздухе звезду Давида. — Ай-ай. Мы спокойно себе едем, никого не трогаем, а тут трое евреев подкрадываются сзади на машине и начинают стрелять.

Женщина побледнела.

— Нет, нет, я не стрелять, — оправдывалась она.

Опустившись на колени, она крепко обняла своего сына и начала о чем-то умоляюще просить на французском.

— И теперь ты просишь, чтобы я не убивал вас? — присев перед женщиной на корточки, Вольф аккуратно повесил ей на шею цепочку, и поднял голову в небо, откуда донесся нарастающий гул самолетов. Эскадрилья бомбардировщиков «Люфтваффе» возвращалась на базу после налета на Англию. — Англичане зря ввязались в эту войну. Но, думаю, вы, французы, извлекаете из этого выгоду.

Лицо Вольфа смягчилось, а его голос стал спокойным и обнадеживающим. Увидев это, женщина понемногу перестала дрожать. Хотя она и не поняла ни слова из того, что сказал Вольф, в ее глазах появилась надежда.

Вольф посмотрел в обе стороны дороги. Вдалеке возле фермерского дома стояла машина но людей видно не было. Сунув «Люгер» обратно в кобуру, Вольф сел рядом с француженкой.

— Я не раз сталкивался с евреями-партизанами в Польше. — Услышав слова «евреи» и «партизаны», женщина опять насторожилась. Вольф, сняв шлем, посмотрел на свежую вмятину от пули. — Хм. Твой дружок чуть не завалил меня.

Засмеявшись, Вольф подмигнул Филиппу. Эскадрилья «Люфтваффе» теперь гудела прямо у них над головой. Вольф посмотрел в небо.

— Сегодня они почти без потерь.

Посмотрев на женщину, он подумал: «Конечно, майор был бы против. Он бы сказал, что мы должны надлежащим образом судить их, чтобы соблюдать порядок». В его глазах промелькнул зловещий огонек.

— Майор Корх — школьный учитель из Баварии. У него характер мягкий, как ваши булочки.

Погладив Филиппа по голове, Вольф встал и, порывшись в прикрепленном у него на ремне солдатском котелке, выудил оттуда бельгийский шоколад.

— И почему я не попал в дивизию «Мертвая голова»? — сказал он, медленно разворачивая фольгу. — Им частенько перепадают такие подарки.

Замолчав, Вольф задумчиво уставился перед собой в одну точку. Вдруг его лицо стало холодным, как сталь. Бросив кусок шоколадки себе в рот, он выхватил из кобуры пистолет и дважды нажал на спусковой крючок.

На следующее утро Ева первым же поездом отбыла в сопровождении отца из Вайнхаузена. Они пересекли Рейн и пересели в Кобленце на поезд до Лимбурга-на-Лане. Прибыв в пункт назначения, они взяли такси и по недавно построенной дороге проделали десятикилометровый путь на север в тихий городок Хадамар. Наконец, дочь и отец подошли к крыльцу большой двухэтажной больницы. Вывеска гласила: «Государственная больница земли Гессен».

— Ты готова, Ева? — спросил Пауль.

Она кивнула, беспокойно сжимая в руке игрушечного мишку. Войдя в вымощенный плиткой вестибюль, они прошли по широкому коридору к кабинету главврача. В воздухе витал запах мыла и спирта. Над головой медленно вращались лопасти больших вентиляторов.

Сердце Евы бешено колотилось. Приземистая, раздраженная медсестра, холодно поприветствовав посетителей, провела их в обитый деревянными панелями кабинет.

— Хайль Гитлер! — поприветствовал Еву и Пауля узколицый главврач. Взглянув на них поверх очков в тонкой оправе, он, сев за свой стол, начал спокойно листать какие-то документы. — Значит, фрау Кайзер, вы утверждаете, что этот мальчик — ваш сын? — Ева кивнула — Вы можете это доказать?