Под знаком незаконнорожденных - Владимир Владимирович Набоков

отвращение к региональной литературе, полной чудаковатых старожилов и имитированного выговора. За фасадом “Поминок по Финнегану” скрывается очень традиционный и скучный многоквартирный дом, и только изредка звучащие божественные интонации искупают их полное безвкусие»[130].

При всей категоричности приведенных суждений «гениальные места» и «божественные интонации» двух романов Джойса останутся для Набокова непреходящей ценностью.

3

Sirin[’s] best end

В своем позднем и на редкость откровенном разъяснительном предисловии к роману Набоков детально остановился на многих его сложных предметах – системе мотивов и образов, парономазии и игре слов, литературных аллюзиях и особенностях кульминации, однако название книги охарактеризовал с излишней краткостью: «Термином “bend sinister” (“левая перевязь”) в геральдике называется полоса, проведенная с левой стороны герба (и по распространенному, но ложному представлению, отмечающая внебрачность происхождения)». Как кажется, Набоков заставляет читателя задуматься прежде всего о противоречивости старинного термина, – с одной стороны, говорящего о благородстве и высоких достоинствах носителя герба, а с другой – опороченного невежественной интерпретацией, и об этом стоит сказать подробнее.

Перевязь – почетная геральдическая фигура в виде диагональной полосы, идущей из верхнего угла щита в противоположный нижний угол. Перевязь, идущая от правого угла, называется правой перевязью (или перевязью вправо – bend dexter), а от левого угла – левой перевязью (или перевязью влево). В самом деле, на незаконнорожденность в гербе указывает не направление перевязи, а неполнота или видоизменения в фигурах: «К какому бы из означенных разрядов герб ни принадлежал, он может быть или полный (armoirie pleine) или видоизменный (brisée). Вполне, без прибавки и убавки, герб переходил к старшему в роде и в этом виде сохранялся всегда в старшем поколении, а видоизменения в фигурах, красках означают гербы младших членов рода, равно как незаконнорожденных, наконец, лиц, обесславивших себя поступками неблагородными (arm. diffamée)»[131]. О том же читаем в авторитетном справочнике Дж. Паркера: «Согласно Нисбету, левая перевязь была широко распространена в Шотландии, но в позднее время, как правило, заменялась на перевязь вправо из-за ошибочного представления о том, что перевязь влево всегда означает незаконность рождения. Только sinister baton (жезл, изображенный от левой стороны герба) или уменьшенная обрезанная перевязь обозначают это бесчестие»[132].

Несмотря на ложность трактовки этой гербовой фигуры как знака незаконности рождения, такое представление, как верно пишет Набоков, все же закрепилось, – по-видимому, в силу того, что правая сторона считается стороной большей чести, например, при разделении герба на две части. А. Нисбет писал, что некоторые семьи меняли свой родовой герб с «bend sinister» на «bend dexter», «воображая какие-то отступления или позор за положением “bend sinister”, однако мне не приходилось видеть герба, который говорил бы что-либо о своем бесчестии, и все считают левостороннее положение столь же почетным, как правостороннее»[133]. По наблюдению М. О’Ши в работе «Джеймс Джойс и геральдика»[134], это неверное представление отразилось в романе почитавшегося Набоковым Л. Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1759–1767), в котором используется и обсуждается термин «bend sinister»: «instead of the bend-dexter, which since Harry the Eighth’s reign was honestly our due – a bend-sinister, by some of these fatalities, had been drawn quite across the field of the Shandy arms»[135]. Приведем русский перевод этого отрывка, который мог подразумевать Набоков, делая свое замечание о распространенности ложного понимания фигуры «bend sinister»: «Мой рассказ много выиграл бы, если бы я сказал вам с самого начала, что в то время, когда герб моей матери был присоединен к гербу Шенди <…> случилась с красильщиком такая штука, оттого ли, что он рисовал все свои произведения левой рукой, подобно Турпилию Римлянину или Гансу Гольбейну Базельскому, или более благодаря ошибке головы, нежели руки <…> как бы то ни было, на наш позор, случилось то, что вместо наклона вправо, который по всей чести принадлежал нам с царствования Гарри Восьмого, через все поле герба Шенди нарисован был <…> наклон влево. Почти невероятно, чтобы мысль столь разумного человека, каким был мой отец, так тревожилась от такого пустого обстоятельства. Слово карета <…> никогда не могли произносить в нашем семействе без того, чтобы он не пускался в жалобы о том, что он носит на дверях своих такой гнусный символ незаконности»[136].

В предисловии к роману Набоков писал: «Такой выбор названия диктовался стремлением обратить внимание на абрис, нарушенный преломлением, на искажение в зеркале бытия, неверный поворот жизни, на левеющий (sinistral) и зловещий (sinister) мир». Д. Б. Джонсон превосходно истолковал это замечание, указав на то, что возникающая в начале и в конце книги пересеченная полосой лужа, на которую смотрит сначала Круг, а потом сам автор, являет собой образ гербового щита с перевязью – с точки зрения Круга это полоса влево, а с точки зрения автора, смотрящего с обратной стороны, – полоса вправо: «Гербовый щит – это зеркало-окно между двумя мирами: темной вымышленной вселенной Круга и яркой “реальной” вселенной авторской персоны. Эти два героя смотрят с противоположных сторон на геральдическую лужу, которая одновременно и разъединяет, и объединяет два их мира»[137]. В развитие этой мысли стоит добавить, что замечание об «искажении в зеркале бытия» может нести дополнительный смысл, относясь к вульгарной трактовке термина «bend sinister», а значит, «геральдическая лужа» разделяет оба мира и по ключевой для романа оппозиции верного (благородного, божественного) и ложного (бастардного, «скотомского») отношения к жизни.

Нежданным источником названия романа и образа диктатора Падука могли быть американские комиксы о Супермене, которые Набоков в 1942 году читал со своим восьмилетним сыном Дмитрием. На сюжет обложки майского выпуска комикса 1942 года (№ 16) он сочинил стихотворение «Жалобная песнь Супермена», которое до недавнего времени считалось утерянным[138]. В одной из историй этого выпуска герою противостоит омерзительный злодей Mister Sinister (мистер Зловещий), изобретатель, стремящийся к мировому господству. Его серо-зеленая накидка, сизая лысая или обритая голова и жабье лицо могли повлиять на образ гнусного Падука, прозванного Toad (жаба, отвратительный человек), предпочитающего серое полевое сукно и тоже бреющего голову. В романе есть несколько отсылок к комиксам, начиная с ранней редакции первой главы, в которой упоминаются герои популярного американского комикса Матт и Джефф; особенно примечательно, однако, что именно Падук тщательно копирует определенный комиксовый образ – придуманного Набоковым Этермона, эталона Среднего Человека. Зловещий мир мистера Синистера находится в четвертом измерении, куда он способен переносить предметы и людей. Он шантажирует героев тем, что не пускает их в «ваш нормальный мир» до тех пор, пока они не подчинятся его воле. После финальной схватки Супермена с мистером Синистером от последнего остается лишь тень на постаменте, подобно тому как с приближением бегущего