Дух мадам Краул и другие таинственные истории - Джозеф Шеридан Ле Фаню

Городок, легкий и воздушный, как паутинка, встает из озерных вод, словно по мановению волшебной палочки, и кажется, что стоит моргнуть глазом – и он исчезнет, как картинка из волшебного фонаря, отраженная туманной ночной дымкой.

Вот такой тихой летней ночью луна щедро заливала лучами солидный фасад голден-фрайерсской таверны «Святой Георгий и Дракон», украшенный большой старинной вывеской, пожалуй, самой нарядной в Англии. Таверна стоит на самом берегу озера; парадное крыльцо выходит на проезжую дорогу, огибающую берег. По другую сторону дороги, меж двух высоких шестов, и висит, покачиваясь, знаменитая вывеска, ярко раскрашенная, в ажурной, щедро позолоченной раме кованого железа.

В обеденном зале «Святого Георгия и Дракона» отдыхали после дневных трудов трое или четверо завсегдатаев этого мирного пристанища.

Стены уютного зала были обшиты дубовыми панелями; и, поскольку в здешних краях даже в летние месяцы воздух бывает прохладным, как случилось и в этот вечер, в камине весело полыхали дрова. Яркое пламя бросало на стены и потолок пляшущие блики, в то же время не переполняя комнату излишним жаром.

По одну сторону от очага отдыхал доктор Торви, городской врач, знавший слабые места всех обитателей Голден-Фрайерса и умевший назначить каждому самое лучшее, только ему подходящее лекарство. Это был дородный джентльмен с жизнерадостным смехом, охочий до любых новостей, как важных, так и малозначительных. В вечерний час он любил выкурить трубку-другую и пропустить стаканчик пунша с кусочком лимонной кожуры. Возле него сидел Уильям Пирс, худощавый старичок, тихий и доброжелательный; он прожил более тридцати лет в Индии и, последний из обитателей Голден-Фрайерса, носил парик с косичкой. В уголке, положив на стул короткий обрубок ноги и поставив рядом верного деревянного «приятеля», потягивал свой грог отставной капитан Джек Эмеральд. Он горланил, как подобает бывалому морскому волку, и называл друзей разными морскими прозвищами. Посреди зала, напротив очага, попыхивал трубкой, безмятежно глядя в огонь, всегда спокойный, глухой, как пробка, Том Холлар. Изредка в зал величественной походкой выплывал сам владелец «Святого Георгия и Дракона». Он присаживался в деревянное кресло с высокой резной спинкой и, поддерживая старинные республиканские традиции городка, вступал в неторопливую беседу с гостями, радостно приветствовавшими доброго трактирщика.

– Значит, сэр Бейл решил-таки вернуться домой, – молвил доктор. – Расскажите-ка, что вы о нем слышали.

– Ничего не слыхал, – ответил Ричард Тэрнбелл, хозяин «Святого Георгия». – Ровным счетом ничего. Известно только, что он возвращается. Тем лучше: старый дом станет попригляднее.

– Туайн говорит, поместье увязло в долгах. Верно это? – спросил доктор, понизив голос и заговорщически подмигивая.

– Да, поговаривают, в закромах у них шаром покати. Вам-то, сэр, я могу об этом рассказать, здесь все свои. Вовремя он решил обосноваться, ничего не скажешь.

– Здесь-то он меньше потратится, чем в своих Парижах, – глубокомысленно кивнул доктор.

– Правильно делает. – Мистер Пирс выпустил тонкую струйку дыма. – Похвальное намерение – вовремя остановиться. Переедет сюда, будет меньше тратиться, может быть, женится. Но еще похвальнее будет, если он передумает и останется там, где есть. Говорят, ему у нас не нравится.

Окончив сию доброжелательную речь, мистер Пирс снова принялся за трубочку.

– Да, сэр Бейл наш городок не больно жалует, вернее, прежде не жаловал, – подхватил трактирщик.

– Вернее сказать, он его терпеть не может, – мрачно подтвердил доктор.

– И неудивительно, если все, что я слышал, правда! – воскликнул старый Джек Эмеральд. – Разве не он утопил в озере женщину с ребенком?

– Эй! Держи рот на замке, приятель. Что-то тебя не туда понесло.

Наступила тревожная тишина.

– Ей-богу! – испуганно воскликнул трактирщик, вынув трубку изо рта. – Послушайте, сэр, я плачу сэру Бейлу ренту за свой трактир и благодарю Бога за это – да, благодарю Бога! Всяк сверчок знай свой шесток.

Джек Эмеральд топнул здоровой ногой, оставив деревянную лежать на стуле, и с любопытством огляделся.

– Что ж, если это был не он, значит, кто-то другой. Но случилось это в семейке Мардайксов. Я сам снимал азимут на воде от скалы Глэдс-Скар до Мардайксской пристани и отсюда, от вывески «Святого Георгия и Дракона», до вон того белого дома под горой Форрик-Феллз. Хотите, буек поставлю на том самом месте? Мне тут, на берегу, сказали азимут того места, где лежит утопленница. Я его занес в бортовой журнал, да с тех пор, странное дело, ни одна лодка не может с тем местом поравняться.

– Так точно, сэр, ходили такие разговоры, – подтвердил Тэрнбелл. – Народ у нас болтливый. Но речь шла не о нынешнем помещике, а о его пращуре; и пусть меня вздернут, если что-то подобное случалось в «Святом Георгии и Драконе».

– Верно, то, кажется, был его дед. Да какая разница, один черт.

– И заметьте, капитан, никто не мог ничего доказать. Даже если сам король захочет напомнить Мардайксам о том случае, семейка эта ему спуску не даст. И хотя прежние господа, те, кому сам Бог велел рассердиться на эти сплетни, давно померли, никому из нынешних не будет приятно узнать, что люди до сих пор в это верят, а пуще всех – нашему помещику. Не то чтобы мне до него дела больше, чем другим, хотя, говорят, неряшлив он и толстоват, но, пока я исправно вношу арендную плату, он меня из «Святого Георгия» еще девятьсот девяносто девять лет не выкурит. Как бы горяч ты ни был, рано или поздно все равно остынешь. Но с задирами ссориться не след; его дорожка до «Святого Георгия» может свернуть и в хорошую сторону, и в плохую. Справедливо будет сказать, что случилось это задолго до его рождения и не стоит понапрасну донимать его сейчас. Ставлю фунт, капитан, что доктор со мной согласится.

Доктор, тоже имевший основания опасаться за свою практику, кивнул и добавил:

– Да что там говорить, дело давнее. Тебя, Дик Тэрнбелл, тогда и на свете не было, а вас, друзья мои, тем паче.

– Дело давнее и давно забытое, – вставил трактирщик.

– Да, и давно забытое, – набравшись храбрости, подтвердил доктор. – Но забывать о том не стоит. Вот наш друг капитан слышал от кого-то эту историю и рассказал ее с такими ошибками, что поневоле поймешь: если и есть что хуже, чем хранить в памяти давние ужасы, так это помнить их наполовину. Людям рот не заткнешь: нас с вами уж и на свете не будет, а тот случай останется у всех на устах.

– Точно. Теперь вспомнил, ту байку мне рассказал Дик Харман, лодочник, старый морской волк вроде меня. Я на щуку ходил, он меня и отвез на то самое место. Так я все и узнал. Слышь, Том, матросик мой палубный, налей-ка нам еще по стаканчику