Сливовый календарь любви - Тамэнага Сюнсуй

деревенских родителей. Когда Ёнэхати было тринадцать, приемные ее родители бедствовали и решили продать ее гейшей в «Каракотоя». Мать узнала об этом, но Тодзаэмон в то время уже был тяжело болен и ничем не мог помочь. Будучи слаб и немощен, он открыл своей жене, что у него есть еще одна женщина, и мать О-Ёси ввели в дом Тодзаэмона в Кибе. Девять лет она прожила там так, словно все забыли и вспоминать, кто она.

Как раз за год до того, как O-Ёси в Сакуре, на пути странствий, встретила Тобэя и поклялась хранить ему верность, Ёнэхати была отдана в «Каракотоя». То, что O-Ёси и Ёнэхати сестры, знает пока только их мать.

О-Ёси было пять лет, Ёнэхати – год… Обе они долгие месяцы и дни жили, не подозревая о своем кровном родстве. Нынешняя встреча матери и дочери произошла спустя двадцать один год. Это долгий срок. Теперь матери должно быть сорок два года, О-Ёси – двадцать шесть, Ёнэхати – двадцать два года.

Эти пояснения необходимо прочесть со вниманием и запомнить, ибо автор плохо соблюдает последовательность изложения, и в дальнейшем некоторые места могут показаться непонятными. Пожалуйста, будьте внимательны, ибо автор здесь верен обычной своей манере, и то, о чем следует сказать в начале, он разъясняет лишь в конце.

Таков и разговор О-Ёси с матерью: вопросы, ответы, бесконечные рассказы о тех событиях, которые уже описаны выше.

Но вот проходит немного времени.

Что ж, О-Ёси, мы говорили до сих пор о прошлом, а ведь пришла я к тебе с просьбой. Выслушаешь ли ты меня?

О-Ёси придвигается ближе.

О-Ёси. Матушка, такие слова говорят чужим, а я, хоть и росла от вас вдали, помню свой долг перед родительницей. Меня не нужно просить, мы ведь мать и дочь!

Мать. Пусть так. Но самую меньшую из трех чарок я в час расставания дала Ёнэхати, чтобы у нее тоже было свидетельство родства. А матушка ваша вот уже двадцать лет всем обязана семье господина Тобэя! И помнит свой долг перед ними. Видно, крепки узы, связующие нас с господином Тодзаэмоном, а через поколение – и с господином Тобэем, раз обе сестры, и старшая, и младшая, не ведая того, оказались под его покровительством. Вы ничего не знали, господин Тобэй тоже ничего не знал, и я с утра до ночи терзалась этим втайне от людей. С тех пор как почил старый хозяин, прошло уже восемь лет, но хозяйка по-прежнему, как и во времена его здравствования, добра ко мне, словно я ей младшая сестра. В этом доме ни в чем не знают нужды, и у хозяйки одна лишь забота – о будущности То-сана. Ведь ему до сих пор не подыскали невесту, и все потому, что в «Каракотоя», в квартале Накатё, здесь – в трех или четырех местах у него кто-то есть. Ни с одной из женщин он не хочет расстаться – такой уж у него характер, и до сих пор у него не было времени отдохнуть от разгульной жизни. Так что тревоги его матушки ненапрасны.

Мы трое, мать и две дочери, какою-то удивительной судьбой оказались под покровительством этого дома. Будь то Ёнэхати или ты, не говоря уже обо мне, – мы непременно отплатили бы им добром, даже не зная всего. Однако любовь между родителями и детьми заставляет их и в разлуке тревожиться друг о друге – и вот теперь мы друг друга нашли. Ты все знаешь. Поступи же так, как поступают в этом изменчивом мире люди с сердцем, – сделай все, чтобы настал покой в семье господина Тобэя! Если, встретившись после этого с Ёнэхати, я скажу ей: «О-Ёси тоже так поступила!» – то неужели она меня не послушает? В «Каракотоя», как я проведала, у него в последнее время охлаждение, он там не появляется. Ну а Ёнэхати занята своим делом, она бывает в разных местах… Так что ближний путь ему сюда, потому я и прошу прежде всего тебя. Ты, верно, думаешь про свою мать, что она слишком настойчива. Но ведь можно не рвать сразу, а показать ему, что тебе он больше не мил… Вот он и отдалится сам…

В ответ на эту просьбу О-Ёси лишь всхлипывает, не в силах даже вымолвить «да».

При расставании матери с дочерьми у каждой осталась чарка как доказательство на будущее.

Кстати замечу, что название чарок орибэ пошло оттого, что мастер Фурута Орибэ и его школа ценили в утвари миниатюрность, вот и стали называть маленькие чарочки для сакэ орибэ. В старой песне про Ванкю говорится:

Коли с тем, кто сердцу дорог,

Пустим чарочку по кругу,

Шире, чем поля Мусаси,

Будет чарка!..

Что такое

Крошка-рюмка орибэ?

Здесь намек на то, что поля Мусаси – как большая чарка, которую не выпить до дна.

Глава двадцать вторая

В сердце O-Ёси живо всплывает минувшее: то, о чем рассказала мать, покойный отец… Как все это горько! И еще больше стало у нее в этой жизни долгов. Если бы она не знала об отношениях Тобэя и Ёнэхати всех подробностей! Или хотя бы не знала о том, что клялся он – ее собственной младшей сестре…

А теперь еще долг перед матерью, с которой она рассталась в пятилетнем возрасте и двадцать лет не виделась. Этот разрыв, о котором мать пришла просить ее… Ведь она встретила Тобэя семь лет назад, и, значит, они полюбили друг друга раньше, чем он впервые повстречался с сестрой или с Коноито! Да, она думала, что больше они не встретятся, и остудила свое сердце: превратилась в женщину-воительницу, хотела всю жизнь прожить бобылкой. Но благодаря О-Тё они с Тобэем встретились, пусть и нежданно. К ней вернулась ее женственность, и снова бьется в груди сердце, преданное единственной страсти… Как она может порвать эту связь? А не сделать этого – значит быть непочтительной по отношению к собственной матери… В тысячный раз она терзает себя этими мыслями и вдруг слышит доносящуюся из-за ограды девичью песню – мелодии додоицу и киёмото звучат в лад.

Мелодия додоицу

Ты на сливе соловей,

Ты послушай меня!

Мелодия киёмото

Про свиданье сладкое

Сами поют

Струны кото моего

И дудочка.

Знает дудочка,

Что на сердце лежит:

Неужели будет ночь та

единственной?

Мелодия додоицу

Змей, что реет в небесах, –

Привяжи-ка его!

Все