Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь

или мораль эпизода – главы; концовки глав, отсылающие читателя – слушателя к продолжению; фразы, встречающиеся в середине главы: «не будем говорить о том-то, скажем только, что…» или «оставим пока такого-то и обратимся к такому-то…», – этот обычный прием устной народной речи, сохранившийся в романе.

Но если в раннем китайском романе эта связь с устным рассказом выражалась и в том, что главы романа, повествовавшие о судьбах отдельных героев, часто сохраняли черты самостоятельных рассказов, какими они и являлись в устах рассказчиков периода Сун, и легко могли быть извлечены из романа и превращены в самостоятельную новеллу или пьесу [564], то структура романа «Цветы в зеркале» более целостна, более органична и в этом смысле ближе к европейскому роману.

Названия ряда стран, упоминающихся в романе «Цветы в зеркале», взяты Ли Жу-чжэнем из древних книг, в частности из «Шаньхайцзина» [565].

Так, например, в «Шаньхайцзине» встречаются упоминания о стране Непоседливых, о царстве Благородных, о царстве Женщин и др. Но если в «Шаньхайцзине» о царстве Благородных сказано очень немного (что это царство лежит за Восточными горами; жители его носят парадные шапки и мечи, уступчивы и не спорят; там есть растение, распускающееся утром и уже вечером увядающее), то в романе этому царству отведено несколько глав, в которых оно выступает как утопическое царство Разума. О царстве Женщин в «Шаньхайцзине» сказано буквально несколько слов, а в романе оно занимает центральное место.

Беря названия некоторых стран из «Шаньхайцзина», Ли Жу-чжэнь следует своему принципу соединения вымысла и действительности. Он берет какую-нибудь деталь, штрих, название из древних книг и с помощью своей фантазии расцвечивает его богатейшим узором. То же самое делает он и с описанием диковинных растений, удивительных птиц и чудесных животных, которые так часто встречаются на протяжении глав 8–26. Многие названия идут из народных легенд и древних книг (в частности, того же «Шаньхайцзина»), но Ли Жу-чжэнь дает любопытнейшие подробности, сопровождает свой рассказ такими убедительными деталями [566], как будто бы он сам видел описываемые им чудеса.

В старой литературе, особенно в поэзии, часто упоминается название островов, где живут бессмертные – Пэнлай и Инчжоу. Ли Жу-чжэнь придумывает свои острова бессмертных – Малый Пэнлай и Малый Инчжоу.

Он вводит в роман персонажей китайских легенд и мифов: так, например, в главе 98 фигурирует легендарный герой Гун-гун, который в гневе и отчаянии от поражения в войне с мифическим царем Чуань Сюем ударился головой о гору Бучжоу, и от этого рухнул столб, подпирающий небо; Нюйва, починившая небо расплавленными камнями; «чернолицый полководец» князь Ба-ван.

Ли Жу-чжэнь сам говорит в романе, что он всегда «жаждал узнать подлинные истории, случившиеся встарь, почти забытые теперь и ставшие уже редким преданием…». С этой точки зрения роман «Цветы в зеркале» является неоценимым пособием для исследователя китайской мифологии, для историка литературы, собирающего легенды и предания Древнего Китая.

В этом же плане большой интерес представляют собой первые главы романа, где действие происходит на небе и в качестве героев выступают боги, богини, властители пещер, духи, небесные отроки и т. п. Мы встречаем здесь имена богинь Си Ван Му, Магу, Ткачихи, Чан Э, о которых в народе сложено было много легенд и преданий.

Следует отметить, что в противоположность традиции Ли Жу-чжэнь в тех главах, где речь идет о небе, прибегает к нарочитому снятию торжественности, к снижению высокой темы до обывательских будней: о богах он говорит как о людях со своими установившимися привычками и вкусами, со своими особенностями и чертами характера. Причем эти черты характера далеко не всегда привлекательны. Скажем, Чан Э представлена как весьма неприятная, обидчивая и мстительная особа, подбивающая богиню Цветов нарушить порядок вещей и приказать всем цветам расцвести зимой. Ей подыгрывает ее приятельница богиня Ветерка – склочница, радующаяся чужим неприятностям. Можно быть уверенными, что анонимный донос на богиню Цветов написан именно ею.

Обитательницы неба любят играть в шахматы; за игрой они ссорятся, как простые смертные.

Магу прямо заявляет богине Цветов, что любит играть с ней в шахматы, так как та играет плохо. «К сожалению, – добавляет Магу, – обычно, когда дело доходит до половины партии и ты видишь, что у тебя положение не блестяще, ты или смешиваешь фигуры на доске или под каким-нибудь предлогом убегаешь».

Как видно, и боги у Ли Жу-чжэня могут сказать, что ничто человеческое им не чуждо.

Жалея богиню Цветов, которой предстоит изгнание в мир смертных, боги в то же время сердятся на нее за то, что она ничего не хочет сделать, чтобы избежать наказания, и таким образом лишает их партнера по шахматам.

На небе живут по тем же законам, что и на земле: и здесь существует несправедливость, угодничество перед сильными; и здесь есть свои ранги, свои авторитеты, своя бюрократия, свои «духи-соглядатаи», доносящие о проступках богов. Нарочито длинный и сложный рассказ богини Цветов о том, как цветы, перед тем как распуститься, «подают заявки», витиеватый, напыщенный стиль, в котором ведутся разговоры о проступках богини Цветов, о том, что ей следует написать доклад и «просить о взыскании», усиливают эту аналогию с земными нравами. Что это не случайность, доказывает хотя бы реплика Линь Чжи-яна, заявившего в ответ на замечание До Цзю гуна о том, что Тань Сяо-шань помогают бессмертные и святые, что это и неудивительно, раз отец ее стал бессмертным: «…как говорится, чиновник выгораживает чиновника, так почему же святым не выгораживать святых».

Такая манера изображения неба и его обитателей характерна для автора XIX в., более свободомыслящего, более критически настроенного в отношении авторитетов, чем старые китайские писатели (исключением является лишь У Чэн-энь (1500–1582), который в своем романе «Путешествие на Запад» пошел в этом отношении еще дальше Ли Жу-чжэня).

Боги в романе действуют не только на небе, но и на земле. Этого требует сама сюжетная линия: ведь сто талантливых девушек – это богиня всех цветов и подчиненные ей духи цветов, изгнанные на землю. Поскольку на земле действуют перевоплощенные в талантливых девушек духи цветов и божества, с которыми богиня Цветов связана узами дружбы (богиня Плодов, богиня Инея, Яшмовая дева, Красное дитятко, Золотой отрок), то они представлены как добрые силы.

Кроме богов, на землю спускаются бессмертные и святые, помогающие людям (в главе 45 даосские святые спасают Тан Сяо-шань, которую утащили чудовища в море; в главе 46 монахиня спасает Сяо-шань и ее спутников из плена; в главе 51 монахиня дает голодающим путникам волшебный рис; в главах 97 и 98 святые дарят Ян Цзы-цюн талисман и зелье, которые помогают разгромить заколдованный лагерь,