Ева Луна. Истории Евы Луны - Исабель Альенде

не прикасался ни к одной женщине и теперь умирает от желания это сделать. Со всем должным уважением он попросил ее сопроводить его в одно уединенное место, где он смог бы положить голову на ее царственные колени и рассказать ей, каким был мир в те времена, когда он был бравым мужчиной, а она еще не родилась на свет.

– А как же мой муж? – тихо спросила Марсия.

– Вашего мужа не существует, деточка. Есть только вы и я, – отозвался пожизненный президент, подводя ее за руку к своему черному «паккарду».

Марсия больше не вернулась домой. Не прошло и месяца, посол Либерман отбыл в свою страну. Он был готов горы свернуть в попытках отыскать супругу. Дипломат напрочь отказывался верить в то, что уже не было никаким секретом. Но когда свидетельства похищения стали очевидными, Либерман попросил аудиенции у главы государства и потребовал вернуть его жену. Переводчик постарался смягчить категоричность его слов, но президент все понял по тону посла и решил воспользоваться случаем, чтобы раз и навсегда отделаться от горе-супруга. Благодетель заявил Либерману, что тот оскорбил честь нации, выдвинув столь нелепые беспочвенные обвинения, и приказал послу в трехдневный срок покинуть пределы страны. В качестве альтернативы Либерману предложили сделать это, не поднимая шума, ради сохранения престижа страны, которую он представлял. Ведь никому не хочется разрыва дипломатических отношений и перебоев в уже налаженном курсировании нефтяных танкеров. В завершение аудиенции Благодетель с гримасой оскорбленного отца добавил, что прекрасно понимает ослепленного горем посла и советует ему спокойно отбыть на родину, так как в его отсутствие поиски пропавшей супруги будут продолжены. В подтверждение этого он в присутствии посла вызвал к себе начальника полиции и дал ему соответствующие указания. Если у Либермана и промелькнула мысль отказаться уехать без Марсии, то за этой мыслью тут же последовала другая: он рискует получить пулю в затылок. Поэтому посол быстренько собрал вещи и покинул пределы страны даже раньше установленного срока.

Любовь застала Благодетеля врасплох в таком возрасте, когда он уже успел позабыть о сердечном томлении. Встреча с Марсией придала его чувству подростковую остроту, но при этом не смогла усыпить его бдительность старого лиса. Он отдавал себе отчет, что стал жертвой стариковской страсти и что Марсия вряд ли ответит на его чувство. Он не знал, что заставило женщину последовать за ним в тот вечер, когда он пришел к ней с визитом в резиденцию посла. Но что-то ему подсказывало: это точно не любовь. Плохо разбираясь в женской натуре, он предположил, что Марсия поддалась жажде приключений или же захотела воспользоваться благами власти. Но в действительности женщиной руководила жалость. Когда старик с вожделением обнял ее, в его глазах заблестели слезы унижения: он уже подрастерял мужественность. И она запаслась терпением, от всей души желая реабилитировать старика в его собственных глазах. В итоге после нескольких попыток ему все же удалось преодолеть старческую слабость и насладиться краткими мгновениями страсти в открывшемся ему райском саду, после чего оттаявшее сердце диктатора немедленно рухнуло вниз.

– Останься со мной! – умолял Благодетель, едва переведя дыхание и уже не боясь отдать Богу душу прямо на теле Марсии.

И Марсия осталась, тронутая одиночеством старого вождя. Вдобавок возможность вернуться к супругу привлекала ее меньше, чем шанс проникнуть за железный занавес, за которым Благодетель прожил без малого восемьдесят лет.

Старик поселил молодую женщину в одном из своих особняков и ежедневно ее навещал. Он никогда не оставался с ней на ночь. Во время его визитов они неторопливо беседовали и ласкали друг друга. На своем неуверенном испанском языке Марсия рассказывала ему о своих путешествиях по свету и о прочитанных книгах, а он слушал ее речи, многого не понимая и просто наслаждаясь модуляциями ее голоса. Или он говорил ей о своем детстве в сухом высокогорье Анд, о нелегкой солдатской службе. Но как только Марсия о чем-нибудь спрашивала, он тут же замыкался в себе и начинал поглядывать на нее как на врага. Женщина почувствовала эту непреодолимую преграду между ними и поняла, что привычка диктатора не доверять никому на свете сильнее, чем жажда нежности. И через несколько недель Марсия смирилась со своим поражением. Отказавшись от надежды завоевать его сердце любовью, она утратила интерес к этому человеку и захотела выйти из стен убежища, но было уже слишком поздно. Благодетель нуждался в ее присутствии: более близкой подруги у него никогда не было. Либерман отбыл в Европу, и для Марсии больше не осталось места на земле. Само имя женщины начинало стираться из людской памяти. Диктатор почувствовал в Марсии перемену и встревожился, но любить не перестал. Он жалел ее, по сути приговоренную к пожизненному заключению: ведь стоило ей показаться на улице, как обвинения из уст Либермана получат подтверждение, и тогда все международные отношения страны пойдут прахом. Поэтому, чтобы скрасить женщине пребывание взаперти, старик постарался дать ей все, что она так любила: музыку, книги, домашних животных. Марсия проводила долгие часы в своем собственном мирке, все больше отдаляясь от реальности. Когда женщина перестала вдохновлять диктатора, он больше не мог обнимать ее, и их свидания превратились в тихие вечера за чашкой горячего шоколада с бисквитом. Из желания порадовать любимую Благодетель однажды пригласил Марсию посетить летний дворец, чтобы она своими глазами увидела земной рай, описанный бельгийским натуралистом – тем самым, чьими книгами она так увлекалась.

По железнодорожной ветке поезда не ходили уже десять лет, со времени торжественного открытия дворца. Колея окончательно пришла в негодность, поэтому пришлось проделать весь путь на автомобиле. За неделю до поездки к летнему дворцу выдвинулся караван охранников и слуг, доставивший туда все необходимое для воссоздания прежней роскоши. Дорога превратилась в тропинку, периодически прорубаемую среди сельвы отрядами заключенных. На отдельных участках путешественникам приходилось орудовать тесаками, прорубая дорогу сквозь папоротники. Автомобили приходилось вытаскивать из грязи с помощью волов. Но никакие трудности не убавили энтузиазма Марсии. Она была поражена красотой природы, прекрасно переносила жару и влажность, а на москитов не обращала никакого внимания. Казалось, ее заключила в объятия сама природа. Женщину не покидало ощущение, что она уже бывала в этих местах: может, во сне или в другой жизни. В этом тропическом раю она была своей. Она чувствовала, что ранее была чужой в этом мире людей и что все ее недавние поступки, включая уход от мужа к трясущемуся старику, были продиктованы инстинктом с одной-единственной целью – наконец-то привести ее в эти дивные края. Еще не