Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века - Александрос Пападиамандис

Затем она ощупала дочь, пытаясь остановить кровь и перевязать рану. Когда она сняла с дочери фуфайку и стянула рукав сорочки, показалось правое плечо Амерсы, худое и бледное, но при этом мускулистое и крепкое.

Хотя рана была не очень глубокой, кровь текла обильно. Ха-дула попыталась остановить ее всеми известными ей способами, в том числе с помощью камня-кровавика, и затем перевязала рану. Вскоре кровь остановилась.

Амерса немного ослабла, но она была сильной, храброй и ничего не боялась. И действительно, через несколько дней благодаря заботе матери рана зажила.

Франгоянну никогда бы не позвала врача. Она не хотела, чтобы вся округа узнала о том, что ее сын порезал сестру ножом. И всем соседкам, спрашивающим «из добрых побуждений», она, то изображая гнев, то натянуто смеясь, лгала и говорила, что Мурос не трогал сестру. Больше всего ей хотелось узнать, удалось ли ее сыну ускользнуть от жандармов, а там — пусть идет на все четыре стороны.

Через несколько дней она и вправду узнала, что ночью ее сын тайно поступил матросом на судно и покинул остров. Помощник начальника порта был человеком сговорчивым, доброжелательным и, не раздумывая, принял его на работу. Муросу тогда было почти двадцать, а Амерсе только исполнилось семнадцать.

Много месяцев спустя семья получила новости о беглеце. Через год с лишним прошел слух, что Мурос во время плавания убил кого-то на своем корабле. Его сестры, услышав об этом, говорили, что ничего не знают и всей душой надеются на его невиновность. Но их мать нутром чуяла, что слухи правдивы.

Через несколько дней она получила письмо с почтовым штампом Халкиды. Мурос писал из каземата этого города. Сначала он во всех красках описал ей свои мучения и страдания в казематах венецианской крепости. Затем, сокрушаясь всем сердцем, сознался (не напрямую, но как бы между строк), что, возможно, он в самом деле убил человека, старика Портаитиса, боцмана корабля, но он не очень понимал, что делает, и не желал этого (и в самом деле, он не хотел его убивать). Тот вынудил его, он сам ни в чем не виноват, убийство произошло в пылу ссоры. Муроса охватила ярость. К тому же, как выяснилось, нож принадлежал жертве. Возможно, он достал его (хотя и не помнил как) из-за пояса боцмана. Сам он считал, что выхватил нож из его рук.

Затем Мурос вновь стал рассказывать о своих мучениях, которые он претерпевает в тюрьме последние два месяца. Он воззвал к материнской любви и стал заклинать старуху пойти и непременно найти Портаитену, вдову Портаитиса, и его дочь Хариклию и умолять их со слезами на глазах, совершить чудо — уговорить их, чтобы те потребовали оправдания убийцы!

«Мама, пойди да сядь на корабль, доплыви до Платаны[37] и упроси Портаитену и Хариклию, чтобы они замолвили за меня словечко и меня признали невиновным, а я стану им семьей, возьму Хариклию в жены без всякого приданого, и мы будем жить долго и счастливо… Они увидят, как я буду любить Хариклию и уважать свою тещу, буду трудиться словно проклятый, чтобы их обеспечить, потому что я способный и умею зарабатывать…» В конце письма убийца, рассказав в третий раз о своих мучениях, пообещал, что если он выйдет из тюрьмы, то привезет им много хороших вещей и украшений, чтобы обеспечить приданым обеих сестер, а также куклы и игрушки для детей его старшей сестры, Дельхаро.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Франгоянну ни минуты не колебалась. Она выручила немного денег, заложив серебро, села на корабль и, приплыв на противоположный остров, в деревню Платана, разыскала там вдову Портаитиса. Однако поистине удивительно то, что ей удалось осуществить намеченное. Используя все свое страстное красноречие, свою женскую многоречивость, наврав с три короба — ей шел пятьдесят шестой год, но она была в самом расцвете и полна сил — Янну сумела убедить старуху, вдову убитого (стоит отметить, что, помимо всего прочего, мать с дочерью приютили мать убийцы), повторюсь, она сумела убедить ее взять на себя дорожные расходы и вместе поехать в Халкиду и молить прокурора, суд и присяжных освободить от вины или даже оправдать подсудимого. Что касается дочери, Хариклии, то она заявила, что не жаждет мести, так как это не вернет ее отца, но и женой убийце не станет, уж лучше навсегда останется в девках.

Итак, две старухи отправились в Халкиду и жили там три месяца в полуразваленном турецком домике, рядом с еврейским кварталом, у верхних ворот крепости. И каждое утро, когда заключенных выводили на улицу, Хадула приходила к тюрьме; Портаитена в это время ждала ее рядом с тюрьмой, не желая видеть убийцу в лицо. Проходя мимо громоздкой старой церкви Святой Параскевы, они крестились, и мать относила осужденному крендельки, сардины, инжир и табак для трубки. И в глубоком кармане, тайно, она проносила маленькую чекушку рома или ракии, чтобы утешить заключенного.

Два-три раза в неделю они выходили за Верхние ворота крепости и видели там подвешенные голень и царухи «греческого гиганта». Они с нетерпением ждали своего возвращения домой, чтобы рассказать об этой невидали внукам. Затем они направлялись в квартал Сувала, или Святой Димитрий, и посещали там прокурора, секретарь которого каждый раз прогонял их, и судей, что иногда снисходили и точили с ними лясы.

Наконец, когда был назначен день суда, они попытались приблизиться к присяжным, прибывшим кто из горных деревень, в фустанеллах[38], кто с островов и прибрежных городов, в шароварах. Франгоянну посулила им всем разнообразные подарки, и она действительно сдержала бы свое обещание, если бы у нее были мускатные вина, хорошее масло янтарного цвета, мясо омаров, вяленая кефаль, боттарга[39], вяленые осьминоги, отборный инжир и все такое прочее, что производилось на ее острове.

Одного из присяжных, что был бледным и чахоточным, она пообещала вылечить с помощью чудодейственной мази, которую знала. Но все было напрасно, и убийцу приговорили к двадцати годам заключения. Франгоянну потерпела неудачу, и все ее планы провалились, в том числе и план породниться с семьей убитого.

Теперь обе старухи должны были вернуться домой, но они потратили все свои деньги: и те, что взяли с собой, и те, что присылала Амерса, подрабатывая ткачихой. У Франгоянну не получилось упросить ни один отплывающий в Малийский залив или в Истиею[40] корабль взять на борт хотя бы Портаитену, так как та была старше и слабее ее: все капитаны требовали не только