Вдали от обезумевшей толпы. В краю лесов - Томас Гарди

Она опять не ответила и, покачав головой, прошла мимо, но, зайдя за изгородь, остановилась и оглянулась.

Она никому не хотела причинять зла, но если дело идет к тому, чтобы рвать отношения, то лучше сделать это сразу, не оттягивая, размышляла она. Словно угадав, о чем она думает, Джайлс отвернулся и стал с силой рубить сук, за ним другой, карабкаясь по стволу все выше, как будто желая совсем оторваться от земли. Забравшись достаточно высоко, он продолжал работу в непроглядном тумане, так что снизу Джайлс казался темным пятном на светло-сером фоне неба, и только стук топора и треск обрушивавшихся ветвей выдавали его присутствие.

Нет, это был неверный поступок, лучше всего вести себя просто и искренне. И Грейс Мелбери в который раз направилась к вязу. Не замечаемая Джайлсом, она долго стояла, глядя вверх и откладывая тягостную минуту, когда ей придется положить конец его надеждам.

– Джайлс… Мистер Уинтерборн, – выговорила она наконец.

Голос ее потерялся в тумане, и Джайлс ее не услышал.

– Мистер Уинтерборн! – повторила она уже громче, и на этот раз он остановил работу и перегнулся вниз.

– Мое молчание не случайно, – проговорила она дрожащим голосом. – Отец сказал, что лучше нам больше об этом не думать… о том, что мы помолвлены… что он обещал… словом, вы понимаете. Я думаю, что он прав. Но, Джайлс, мы останемся друзьями, вы знаете, мы ведь почти родственники.

– Ну что же, – ответил он, словно нисколько не удивившись; голос его звучал слабо и доносился как будто издалека. – Мне нечего вам возразить… Я бы хотел обдумать сказанное.

Волнуясь, она продолжила:

– Если бы дело было во мне одной, я бы за вас вышла… наверно… со временем. Но, я думаю, отец прав: это было бы неразумно.

Вместо ответа он откинулся назад, прислонившись спиной к стволу и опершись локтем на развилину сука, опустил голову на руку. Грейс стояла внизу и смотрела на него до тех пор, пока туман и темнота не скрыли его из виду.

Грейс вздохнула и, почувствовав, что горло ее сжалось, быстро зашагала прочь. Сердце ее разрывалось на части, глаза застилали слезы. Неизвестно, что сталось бы с дочерним послушанием Грейс, которое она только что выказала с такой решимостью, если бы Джайлс нагнал ее в эту минуту, вместо того чтобы хранить трагическую неподвижность. Если женщины говорят правду, что им никогда так не хочется навеки связать свою судьбу с мужчиной, как через пять минут после решительного «нет», то не исключена возможность, что, прояви Уинтерборн большую настойчивость, все могло бы повернуться иначе. Но он предпочел безмолвно застыть в окутавшей его пелене тумана, и Грейс ничего другого не оставалось, как повернуться и уйти прочь.

Местность, казалось, опустела. Свет из окна Саутов, едва пробиваясь сквозь туман, не достигал вяза. Минуло еще четверть часа, и вокруг воцарилась кромешная тьма. Джайлс не двигался.

Но вот дерево затрепетало, издав подобие вздоха. Джайлс очнулся и почти бесшумно соскользнул по стволу вниз. Он уже обдумал, как ему поступить, и, положив на место лестницу и топор, отправился прямо домой. Главное теперь – не подавать вида, что он угнетен происшедшим, как не подавал вида, что боится потерять аренду. Он лег спать в обычное время. Две беды разом не всегда оказываются вдвое тяжелее, чем одна. Так и в этом случае – неурядицы с арендой, которых в другое время с лихвой хватило бы на то, чтобы лишить его сна на всю ночь, оттеснились на задний план неудачей в любовных делах. Сегодняшние слова Грейс означали не временную беду, но прощание навеки, хоть это и не сразу дошло до его сознания. Утром следующего дня он был по-прежнему суров и мрачен: светлая грусть, приходящая на смену щемящей скорби об утраченном, еще не родилась в его душе.

В то утро дожидалась отправки в город за много миль от Малого Хинтока большая партия дубового леса. Гордые стволы срубили в лесу, где они сотни лет то безмолвно обнажались, то вновь покрывались листвой, и, как рабов, цепями приковали к тяжелой подводе с огромными красными колесами, запряженной четверкой самых сильных битюгов в хозяйстве Мелбери.

К их сбруям в тот день были подвешены колокольчики, всего шестнадцать на упряжку, расположенные по дуге двумя октавами, так что самый высокий тон приходился у оглобли справа от коренника, а самый низкий – на две октавы ниже, у оглобли слева от пристяжной. Мелбери одним из последних в лесном краю держался старого обычая привешивать лошадям колокольчики: здесь, в Малом Хинтоке, где дороги не стали шире со времен застав и поборов, они еще могли сослужить возчикам добрую службу. Немало встречных подвод выручил за многие годы их предупреждающий перезвон, тем более что, наперечет зная все колокольчики в округе, возчики за версту могли определить, свой или чужой едет им навстречу.

Вчерашний туман еще окутывал лес плотной пеленой, через которую с трудом пробивались лучи утреннего солнца. Видя, что туман не редеет, а груз нешуточный и дорога извилистая, Уинтерборн взялся сам сопровождать подводу до поворота на большой тракт, как не раз поступал в подобных случаях.

Подвода тяжело прогрохотала по дороге, сотрясая фундаменты ближних домов и оглашая окрестности мелодичным перезвоном колокольчиков, выехала из долины и начала спускаться к тракту, скрежеща ободьями о камень и высекая искры, грозившие поджечь палую листву по обочинам.

Тут, на спуске, и приключилось одно из тех дорожных происшествий, которые призван был предотвратить предупреждающий звон колокольчиков. Внезапно перед самой упряжкой из тумана вынырнули два бледно светивших фонаря и показалась крытая карета, приближения которой никто не расслышал за грохотом подводы. Позади кареты смутно угадывался возок с вещами.

Пройдя вперед, Уинтерборн услышал, как кучер требует, чтобы они завернули. Возчик отвечал, что это невозможно.

– Отвяжи пристяжных и заворачивай, – настаивал кучер.

– Вам проще отъехать назад, чем нам, – вмешался Уинтерборн. – У нас как-никак пять тонн леса.

– А у меня карета и возок с вещами.

Уинтерборн согласился, что возок усложняет дело.

– И все же вам проще подать назад, чем нам. Что же вы раньше зевали – наши колокольчики гремят на полмили.

– А вы что, фонарей не видели?

– Какие фонари в таком тумане!

– Ладно, хватит, нам время дорого, – высокомерно заключил кучер. – Небось тащитесь в какую-нибудь деревеньку по соседству, а мы едем прямиком в Италию.

– Не слезая с козел, – съязвил Уинтерборн.

Пререкания продолжались до тех пор, пока из кареты не послышался голос, спросивший, в чем дело. Голос принадлежал даме.

Кучер поспешно доложил, и