Сливовый календарь любви - Тамэнага Сюнсуй

class="empty-line"/>

Хотя Ёнэхати вежливо прощается, на душе у нее тяжело. Ведь все обернулось по пословице: «Собака старалась, а добыча соколу досталась». О, это совсем не редкость, когда охваченная страстью женщина ведет себя глупо, – стоит ли удивляться?

О-Тё. До свидания.

Она прощается одновременно и с Ёнэхати, и с Умэдзи. О-Тё, а за ней и Тандзиро спускаются по лестнице. Напоследок Ёнэхати больно щиплет Тандзиро и провожает его насупленным хмурым взглядом.

Ёнэхати. У-у, несносный! Чтоб не задерживался!

Умэдзи. Перестань. Ведь она совсем ребенок.

Тандзиро (горько усмехается). Сумасшедшая…

Ёнэхати. Ах, я сошла с ума! (Выплевывает зажатую в уголке рта зубочистку и шепчет вдогонку.) Чтобы наша О-Тё не заблудилась, возьми ее за ручку!

Тандзиро. Довольно! Не глупи.

Наклоняется к Умэдзи и шепотом о чем-то ее просит, после чего уходит.

Ёнэхати. Ненавижу его!

Умэдзи. Ну, стоит ли? Разве можно ревновать к какой-то свистушке? Ты сама на себя не похожа. Поистине, иероглиф «тан» сводит тебя с ума. Остановись!

Ёнэхати. Да, но…

Умэдзи. Не будь дурой! Неужели Тан-сан допустит, чтобы тебя унижали?

Ёнэхати. Я думала об этом… Но О-Тё – смышленая девчонка, можно ожидать всего и надо быть настороже.

Умэдзи. Ты мне надоела! (Сует Ёнэхати рюмку.) Скорее допивай да пошли. Из-за тебя сегодня даже сакэ не берет…

Ёнэхати. И верно. Прости меня! Мне стыдно, я сама не знаю, почему так веду себя…

Умэдзи. Довольно, не продолжай. Ты достаточно наговорилась сегодня. (Смеется.) Казалось бы, уж мы-то всего повидали: хоть торгуем и не любовью, но… Однако стоит нам кем-то по-настоящему увлечься – и мы становимся совершенными дурочками. И это мы!

Ёнэхати. Да, раньше я смеялась над другими, а теперь на себе испытала: как по этой дорожке пойдешь, всякий ум потеряешь!

В это время Умэдзи кладет ей на колени полотенце.

Это зачем?

Умэдзи. Сопли утирать. Уж больно ты расчувствовалась.

Ёнэхати. Мне и так обидно, а ты еще смеешься! Я даже не поняла сначала…

Умэдзи. А теперь, раз поняла, пошли-ка отсюда!

Ёнэхати. Да. Ой, я, кажется, изрядно выпила…

Они отдают деньги для расчета одному из сопровождающих. Подобные люди из сопровождения лишь охраняют гейш и выполняют их поручения, а тяжелые футляры с музыкальными инструментами носят специальные слуги.

О чем-то перешептываясь, гейши покидают закусочную. Разве могут обычные люди понять их? Они так прельстительны, что впору воскликнуть: «Хама, Хама!» – как кричат в восторге почитатели актера Хамамурая, знаменитого исполнителя женских ролей. Красота – их надежная защита, и постороннему взору никогда не уловить всех взлетов и падений в судьбе гейши.

Как-то на званом вечере, во время большого застолья, автор посвятил одной из гейш такие строки:

Струна сямисэна и флейты бамбук

Чистой нотой звучат,

Хоть порвать струну и сломать бамбук

Кажется очень легко.

Льется голос под звуки струн –

Это гейша поет.

Впрочем, оставим это.

Тем временем наша О-Тё выходит из закусочной, потрясенная открытием: оказывается, Ёнэхати и Тандзиро связаны близкими отношениями, Ёнэхати поддерживает мужчину деньгами и считает своей собственностью. Пусть Ёнэхати и не сказала об этом напрямик, вела она себя именно так. Да и Тандзиро, видимо, не намерен разлучаться с Ёнэхати…

Удрученная этими мыслями, О-Тё идет медленно-медленно. Шагающий рядом Тандзиро окидывает взглядом погруженную в задумчивость девушку: она выглядит еще милее обычного – такая прелестная, свежая, как бутон цветка.

Путь их лежит мимо обширных владений какого-то самурая, здесь редко встретишь прохожего.

Тандзиро. О-Тё, отчего ты идешь такая печальная, того и гляди заплачешь? Ну не грусти, пожалуйста!

О-Тё оборачивается к нему и, глядя в лицо, вдруг берет его левую руку и порывисто прижимает к себе.

О-Тё. Братец!

Тандзиро. Да?

О-Тё. Ведь вы нехорошо поступили!

Тандзиро. О чем ты?

О-Тё. О чем? Ведь я же спрашивала у вас про Ёнэхати, и вы делали вид, что ничего особенного нет. А потом вдруг оказалось, что вы – муж и жена.

Тандзиро. Да нет, это не так. Просто когда я всего лишился, вынужден был прятаться, да еще заболел, она пришла навестить меня и была очень внимательна. Ну вот… Так получилось…

О-Тё. Получилось, что вы поженились?

Тандзиро. Что значит «поженились»?

О-Тё. Ну, ведь вы поклялись друг другу быть вместе. Разве не так?

Тандзиро. Но мы не муж и жена!

О-Тё. А кто будет вашей женой?

Тандзиро. Женой? Одна девушка. Она в десять раз красивее и милее Ёнэхати.

О-Тё. Кто это?

Тандзиро. Да вот же она!

Он крепко обнимает О-Тё, и они так и идут, не размыкая объятия. Это очень нравится О-Тё, она прижимает к себе его руку и слегка ее пощипывает. У нее немножко покраснели веки, по лицу скользит улыбка – она блаженствует. К счастью, прохожих уже нет, и можно разговаривать обо всем на свете. Но неожиданно из бокового переулка доносится: «Лудить, паять! Кастрюли, котлы!»

В испуге друг от друга отшатнулись

И дальше врозь пошли,

                    как будто разделил их

Ручей Разлуки, что течет неподалеку.

А над ручьем – мост Исибаси,

                        мост из камня,

Крепчайшего, как клятвы

                        двух влюбленных.

С моста посмотришь вниз –

                        уже растаял

Под теплыми весенними лучами

Лед недоверия, и ждет их впереди

Свиданье жаркое –

                    то будет в Наканого.

А нынче путь лежит им в Коумэ,

В тот домик среди сливовых деревьев,

Что дал прибежище и кров надежный.

Дорога вьется вдоль кустов колючих,

Живой оградой окруживших

                        чей-то дом.

Вдруг кто-нибудь заглянет на дорогу,

Как журавель колодезный на дно?

Рука в руке идти нельзя, но в грезах…

Они стыдятся сами этих грез,

И соловей, поющий на застрехе,

Как будто насмехается над ними.

Как писал Хакэй,

Стоит лишь соловью опоздать,

Сливы цветущая ветвь

В кнут обратится.

Глава восьмая

Пляшет, резвится форель молодая –

Рада попасть на крючок

Хоть ивам, ветви к воде склонившим.

Тобэй (разглядывает веер, на котором написаны эти стихи). Чья же это работа?.. А ведь не только форель, но и некоторые гейши идут на крючок без наживки…

Он лежит на боку в гостиной на втором этаже уже известного нам дома в Фукагаве. В комнату входит Ёнэхати. Она выглядит оживленной.

Кажется, ты сегодня в настроении?

Ёнэхати. Да уж… «Но если б не