Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон

низкой железной кровати напротив открытого окна, где стояли ваза с цветами и клетка с птичками.

– Тебе не мешает моя трубка, Джордж? – спокойно спросил его друг.

– Нет.

Канарейка запела звонкий гимн заходящему солнцу.

– А птицы тебя не беспокоят, Джордж? Вынести их из комнаты?

– Нет, мне нравится, как они поют.

Роберт выбил из трубки пепел, аккуратно положил ее на каминную полку, вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с чашкой крепкого чая.

– Выпей, Джордж, – сказал он, поставив чашку на маленький столик рядом с кроватью, – это пойдет тебе на пользу.

Молодой человек не ответил, медленно оглядел комнату и перевел взгляд на хмурое лицо друга.

– Где мы, Боб? – спросил он.

– В моей квартире, дружище, в Темпле. Пока у тебя нет своего жилища, оставайся у меня.

Джордж потер лоб и неуверенно спросил:

– Та газета сегодня утром, Боб, что это было?

– Не стоит сейчас об этом, лучше выпей чаю.

– Да-да, – нетерпеливо вскричал Джордж, приподнимаясь с кровати и широко открыв глаза, – я вспомнил! Элен, моя Элен! Моя жена, любимая, единственная! Умерла!

– Послушай, – промолвил Роберт, мягко тронув его руку, – ты должен помнить, что женщина, чье имя ты увидел в газете, может оказаться не твоей женой. Может быть, это другая Элен Талбойс.

– Нет! – воскликнул Джордж. – Возраст совпадает, и фамилия не слишком распространенная.

– Не исключена ошибка.

– Нет, нет, нет, моя жена умерла!

Молодой человек стряхнул руку Роберта, встал и пошел к двери.

– Ты куда? – воскликнул друг.

– В Вентнор, увидеть ее могилу.

– Не сегодня, Джордж, куда ты на ночь глядя? Я сам поеду с тобой первым же поездом завтра утром.

Роберт уложил друга в постель и дал настойку опиума, оставленную доктором, которого вызвали в кафе на Бридж-стрит, когда Джордж упал в обморок.

Молодой человек провалился в тяжелый сон, и ему приснилось, что он поехал в Вентнор, нашел свою жену живой и невредимой, но старой и седой, а сына – взрослым юношей.

Рано утром Джордж сидел напротив Роберта в вагоне первого класса в поезде, который мчался по живописной равнине в Портсмут. Приятели сошли с парохода в Вентноре под палящими лучами полуденного солнца. Люди на причале глазели на бледного золотоискателя с нестриженой бородой.

– Что будем делать? – спросил Роберт. – У нас нет ни одной зацепки.

Джордж посмотрел на него с растерянным и беспомощным видом, и Роберт Одли, самый нерешительный и безвольный человек на свете, понял, что действовать придется ему.

– Давай поспрашиваем в гостиницах миссис Талбойс? – предложил он.

– Фамилия ее отца Молдон, – пробормотал Джордж. – Он никогда не отправил бы ее сюда умирать в одиночестве.

Больше они ничего не сказали, а отправились в гостиницу. Там им поведали, что в Вентноре действительно останавливался некий капитан Молдон и у него умерла дочь.

Официант пошел узнать адрес. В это время года в гостинице было оживленно, по коридорам сновали постояльцы, в вестибюле суетились официанты и конюхи.

Джордж прислонился к дверному косяку с тем же выражением лица, что так напугало его друга в вестминстерской кофейне. Увы, худшие опасения подтвердились. Элен Талбойс, дочери капитана Молдона, нет в живых. Вернувшийся через пять минут официант сообщил, что капитан Молдон проживает на Лэнсдон-стрит, в доме номер четыре.

Они легко нашли обшарпанный домишко с маленькими оконцами, выходящими на море.

– Дома ли капитан Молдон?

– Нет, – ответила хозяйка, – он пошел с внуком на пляж. Не угодно ли джентльменам войти и подождать?

Джордж, как сомнамбула, прошел за другом в маленькую гостиную – пыльную, убого обставленную, неубранную, с разбросанными по полу сломанными игрушками, где стоял застарелый запах табака.

– Погляди-ка! – Джордж указал на портрет над камином, изображающий его самого в годы службы, очень похоже: в военной форме, с боевым конем на заднем плане.

Роберт оказался мудрым утешителем. Не сказав убитому горем вдовцу ни слова, он уселся к нему спиной и уставился в открытое окно.

Некоторое время Джордж беспокойно сновал по комнате, трогая разбросанные повсюду безделушки. Корзинка с незаконченной вышивкой, альбом, куда он своим корявым почерком записывал отрывки из Байрона и Мура, книги, которые он дарил Элен, букет сухоцветов в вазе, привезенной из Италии.

– Рядом с моим висел ее портрет, – пробормотал Джордж. – Интересно, где он теперь?

Почти целый час они провели в молчании, которое наконец нарушил Джордж:

– Надо поговорить с хозяйкой, я хотел бы спросить ее о…

Он не выдержал и спрятал лицо в ладони. Роберт позвал хозяйку – добродушную и болтливую женщину, давно привыкшую к болезни и смерти, ведь многие постояльцы приезжали сюда умирать. Она рассказала все подробности последних дней миссис Талбойс, приехавшей в Вентнор всего лишь за неделю до смерти: болезнь быстро прогрессировала, и несчастная день за днем медленно, но верно угасала от неизлечимого недуга.

– Джентльмен приходился ей родственником? – спросила она у Роберта, указав на рыдающего Джорджа.

– Да, это ее муж.

– Как? – воскликнула женщина. – Тот самый, что жестоко бросил ее с ребенком на руках на попечение старика-отца? Капитан Молдон часто рассказывал мне об этом со слезами на глазах.

– Я ее не бросил! – воскликнул Джордж и рассказал историю своих скитаний. – Она говорила обо мне? Спрашивала обо мне… в конце?

– Нет, отошла тихо, как ягненочек. Она с самого начала говорила очень мало, а в последний день никого не узнавала, ни маленького сыночка, ни бедного старика отца. Лишь однажды сорвалась, говоря о своей матери и о том, как бессовестно было оставлять ее умирать в незнакомом месте, так что у меня сердце разрывалось от жалости.

– Ее мать умерла, когда Элен была совсем ребенком, – сказал Джордж. – Подумать только, что она вспоминала мать и говорила о ней, а обо мне даже не вспомнила.

Женщина отвела Джорджа в маленькую спальню, где умерла его жена. Он опустился на колени у кровати и нежно поцеловал подушку. Хозяйка заплакала.

Пока он стоял на коленях, уткнувшись лицом в скромную белоснежную подушку, женщина достала что-то из ящика стола и отдала Джорджу, когда тот поднялся с колен. Это была длинная прядь волос, завернутая в серебристую бумагу.

– Я отрезала этот локон, когда бедняжка покоилась в гробу, – сказала она.

– Да, – пробормотал он, прижав локон к губам, – эти самые волосы я так часто целовал, когда ее головка лежала у меня на плече. Но они всегда были волнистыми, а сейчас кажутся гладкими и прямыми.

– Волосы могут меняться из-за болезни, – сказала хозяйка. – Если хотите посмотреть, где ее похоронили, мистер Талбойс, мой сынок покажет вам дорогу на церковный двор.

И Джордж Талбойс отправился в тихий уголок, где под земляным