Китлинский - Клан – моё государство 3.

– Сам его искал?

– Какой из меня психолог?! Нет, конечно. Человек Александра мне его показал.

– Значит без школы!

– Составили ему программу обучения на этот год. Он же ни одного дня в школе не учился. Читать не умел, писать не умел. Жизнь его научила только деньги считать и всё. Баста!

– И научила, видно, хорошо, в отличие от наших экономистов,- Потапов поставил пустую бутылку на столик.

– Наших тоже жизнь научит считать,- смеясь и качая головой, ответил Павел.- Жизнь всему учит через не могу и заставляет делать не как у всех, а так как надо. Разницу чувствуешь?

– Ещё как!- подтверждает Потапов.- Своей шкурой чувствую. Я чертовски рад, что ты обосновался.

– В подземке?

– Тут, Паша, тут. Квартира будь здоров, всё путём, а подземка – ерунда. Не вечно же ты там собираешься торчать.

– Ещё месяцев семь надо. Чтобы всё досконально обследовать. Я бы там ей богу остался, чтобы дерьма, которое по земле ходит не видеть, хоть там и не ахти чисто, но под землёй чище, Валера, много чище.

– А цель в исследовании есть?

– Я целью не интересовался. Какой-то смысл имеется. Мне, Валера, за выполненную работу идёт деньга, а для чего им подземка мне до одного места. Мы все с неё имеем хаты, мебель. Заработок дают приличный и в остальное не суюсь. Одно знаю точно. Не для того исследуют, чтобы взрывать или отравить. Криминального в том нет ничего. Мы, кстати, там не просто бродим. Где кабель подцепим упавший, где контакты подожмем и изолируем, где трубу заклепаем, чтобы вода не текла. Уже стали посмеиваться, что пора Лужкову послать чек для оплаты.

– Тяжело?

– Очень!- признался Павел.- Первые дни всё тело болело невыносимо. Так что шахта, в которой мы у Александра долбили – цветочки. Тут: где на карачках, где вплавь, где как скалолаз. И всё без времени десятками километров. Теперь вот набрали опыта, взяли хороший ритм. Обмундирование, вот что тебя бы удивило. Боты, Валера, ну нет таких в нашей доблестной армии, а обувь самое главное.

– Оружие носите?

– Обязательно. Они нам дали штучного производства. Было у нас две стычки.

– С кем?

– Да хрен их знает! Там лазят все кому ни лень. При первой стычке в нас бросили "черемуху", мы им в ответ долбанули шашку-пугач, имитатор, и они по узкому проходу дали ноги, как стайеры. Во второй стычке выстрелили по нас картечью из обрезов. Мы в броне были, но сильно бьёт сучка. Тогда мы уже озлились не на шутку, зажали их с двух сторон, обстреляли, мы там с глушителями работаем, слышно было только как пули щёлкают в рикошетах.

– Убили?

– Что ты! Там закоулки такие, что огнестрельным не достанешь.

– А трубы, кабели?

– Это было в чистом колодце, без навесов. Навесы – это всякое кабельное и трубное хозяйство. Мы их так прижали, что им был путь только наверх. Выскочили они прямо на проезжую часть по Новослободской. Там их менты сразу же и повязали. Сталкеры.

– Менты, стало быть, слышали стрельбу?

– Оттуда чёрта лысого услышишь. На проезжую вылезли. Их было четверо. Все вооружены. Я потом, через дней несколько, выяснил в отделении. Оружие у них забрали, поставили всех живчиков на учёт и отпустили. Дело не возбуждали, дали только штраф.

– Служащих вы там встречаете?

– Держи карман шире, полезут они туда! Их туда пряником медовым не заманишь.

– Ну, должен же кто-то следить за состоянием?

– Вот мы и следим. Нам стрелок оформил документы, удостоверения. Вообще-то существует на бумаге некое подразделение, но он сказал, что уже лет десять деньги кто-то получает, но людей в отряде нет. Принёс нам даже мандат от мэрии. Но меня, Валер, больше всего потрясло другое. Убогость. Там огромное количество старых, точнее древних, коммуникаций. Так они в лучшем состоянии, чем новые, но только те, которые до сих пор действуют. Те, что наши перекрыли, тоже обветшали. Умели предки строить быстро и качественно. Есть сливной канал идущий от центра до околицы. Выходит сразу за новостройками. Так его уложили на двадцать километров дальше, чем теперь занимает территория Москвы. В восемнадцатом веке. Столицы тогда было с гулькин хуй. По данным, его выложили после эпидемии чумы. Это при Екатерине. Отвели нечистоты далеко за пределы. Наши от этого канала сделали рукава и сбрасывают всё дерьмо в реки. Так от этого канала теперь работает только половина. Остальная часть не пашет. Там случилось обрушение во время второй мировой войны. Сделай тогда ремонт и всё было бы нормально. Мы его пронивелировали. Там от начала до выхода перепад высоты в сто восемьдесят метров.

– Где они столько высоты взяли?

– Искусственно. На выходе до поверхности больше ста метров. Там была смонтирована система подъёма. От неё нет даже фундамента. Растащили после войны с окрестных селений люди кирпич. Сохранился только колодец. Полузатопленный и перекрытый бетонными плитами.

– Там интересно лазить?

– В смысле?

– В прямом. Секретных мест много?

– Есть, в основном, в центре. Кое-где даже сохранились печати пятидесятилетней давности. Кое-где есть мониторы слежения. На подходе к Кремлю полно сигнализации, однако, мы с такой аппаратурой ходим, в любые места просачиваемся.

– Говорят, что где-то в подземелье библиотека Ивана Грозного схоронена. Может, сыщешь случаем.

– Мои ребята стрелка выпытывали про это,- ответил Павел, смеясь.- Так он им сказал, что там большей частью были книги религиозные. Пусть говорит, Синод уплатит, тогда поискать можно, в противном случае резона нет. Ну, если, мол, только случайно наткнетесь, тогда другое дело. Организуем аукцион, доход ваш.

– И тут во всём прав. Вот так выходит!- чертыхнулся Потапов.

– А ты над чем корпишь?

– Сейчас все над одним корпим. Сбросили нам проект под названием: "Российские вооружённые силы". Сидим и выискиваем ошибки. Проверяем данные, что в него заложены.

– И как?

– Любопытно?

– Конечно! Я ж не в ЮАР служил.

– Это проект построения армии. Я тебе всё рассказать не смогу. Объёмность уж больно огромна. У меня тут,- Потапов постукал по лбу,- не помещается. Цифры могу привести общие. Рассчитано на миллион человек по принципу, о котором тебе во век не догадаться. Главное в нём полное отсутствие рядового состава.

– Как!?- Апонко посмотрел не шутит ли Потапов.- Без солдат?

– Совсем. Самый низший чин – младший офицер. Корнет. Срок обучения на такую должность семь лет. Высший чин – начальник генштаба, он старший офицер. Срок обучения тоже семь лет. Программа обучения расписана по пунктикам. Сдал экзамен – получи должность, не смог – сиди там, где сидишь и не рыпайся. Мы по своим должностям проехали и все уписались. Никто выше младшего офицера подняться не смог. Так это без языков. А в программе младшему офицеру надо знать десять штук. Мы русским и то плохо владеем. Умора.

– Под кого тогда проект составлен?

– Ни под кого, Паш. Чьё-то видение новой армии изложено. По варианту оптимальному. Ещё тебе одну цифру приведу. На каждого офицера в стране должно быть девять учёных и технических работников.

– А у нас сколько теперь?

– Кто считал-то? По техническим, так вся страна на оборону работала, а по научным есть только данные ими собранные. Сейчас на каждого военного приходится 0,1 учёный. Мы эти данные проверить не смогли, пока во всяком случае. Многие утекли за рубеж, а те, что остались, массово увольняются и копают свои огороды, чтобы с голода не умереть. Смешного мало.

– Ты сказал – сверяем. Что?

– Местности, где указаны базы. Другое интересно. Там всё расписано поэтапно от ситуации нынешней. Что и как надо делать, чтобы прийти к миллиону. Весь срок – двадцать лет. На нынешнем этапе у них записано пять миллионов человек. При том, что война, коль она начнётся обычными вооружениями, пять минимальное число, при котором можно на первом этапе сдержать противника на месяц.

– Вона как!- хмыкнул Павел.- Главный аргумент какой?

– Офицерский корпус по состоянию на сегодняшний день по уровню подготовки не отвечает требованиям. Полная деморализация. Но не по причине тяжёлой политической и экономической обстановки в стране.

– А от чего?

– Мы не обучены принимать точные решения. Не обучены брать на себя полной ответственности за действия.

– Не пойму что-то! Поясни?

– Что тебе объяснять! Они утверждают, что войну в Афганистане, уж коль полезли, надо было выигрывать в течение года оружием и дальше действовать политическими методами. Война ведь чистая политика. Если бы, говорят документы, каждый офицер знал конечную цель войны, переложенную ему на конкретную его ситуацию и чётко представлял своё место в этом механизме, всё было бы нормально. А так, пишут они, вы стали гоняться за призраками, слухами, навязывать народам немыслимые вещи. Обустроили военные базы, натаскали оружия и боеприпасов, провели ненужные систематические минирования территорий. От кого?

– От хилого неучастия в войне,- ответил Павел.