Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

Ознакомительный фрагмент

— Он ваш племянник? — уставился на него Пол Чой.

— Банки — это, ети его, не что иное, как изобретение заморских дьяволов, чтобы отбирать нажитое честными людьми добро, — бушевал У. — Я верну каждый свой медяк, или прольется его кровь! Говори, что он сказал про банк!

— Прошу вас, потерпите, Досточтимый Дядюшка. Было бы невежливо заставлять этого варвара ждать. Подобное против их обычаев.

Сдержав гнев, У обратился к Горнту на своем ужасном, ломаном английском:

— Баныка пылоха, хейя? Сыпасиба сыказать пылавда. Баныка пылоха обычай, хейя?

— Иногда, — осторожно произнес Горнт.

Четырехпалый У разжал костлявые кулаки и напустил на себя спокойствие.

— Сыпасиба за усылуга... да... тожи хатела как сына сисытла сыказала, хейя?

— Извините, я не понимаю. Что хочет сказать ваш дядя, мистер Чой? Поговорив немного с отцом для приличия, молодой человек растолковал:

— Мой дядя счел бы настоящей услугой, если бы его заранее поставили в известность о любом рейде, попытке приобрести контрольный пакет или кого-то выручить. Эта информация, конечно, останется абсолютно конфиденциальной.

У кивнул и сейчас улыбался только ртом.

— Да. Усылуга. — Он по-дружески пожал руку Горнта, зная, что варварам нравится этот обычай, хотя сам считал его нецивилизованным, отвратительным и идущим вразрез с правильными манерами, принятыми с незапамятных времен.

Ему нужно было, чтобы сына быстро научили, и именно во Второй Великой Компании, и ему требовалась информация Горнта. Он понимал, насколько важно знать о чем-то заранее. «И-и-и, — думал он, — без друзей в морской полиции Азии я со всеми своими кораблями был бы бессилен».

— Отправляйся с ним на берег, Племянник. Проводи его до такси, потом сходи за Током Два Топорика и жди у стоянки такси.

Он ещё раз поблагодарил Горнта, вышел проводить гостя на палубу. Горнт и Пол Чой сели в ожидавший их сампан-паром и направились к берегу.

Ночь была замечательная, и У попробовал, чем пахнет ветер. В нем чувствовалась влага. Дождь? Он тут же взглянул на звезды и ночное небо, собирая воедино весь свой многолетний опыт. Дождь придет только со штормом. Шторм может значить тайфун. Сезон летних дождей уже заканчивался, но дожди иной раз приходили с запозданием, внезапно, и очень сильные. Случалось, что налетал и тайфун — и поздно, в ноябре, и рано, в мае, а если боги пожелают, то и в любое время года.

«Дождь нам был бы на пользу, — думал он. — Но не тайфун».

Он поежился. Приближался Девятый Месяц.

С Девятым Месяцем у него были связаны плохие воспоминания. За годы его жизни тайфун яростно нападал на него в этом месяце девятнадцать раз и семь раз с тех пор, как после смерти отца в тридцать седьмом году он стал главой Дома Рожденных в Море У и Капитаном Всех Флотов.

Первый раз пришелся как раз на тот год. С севера и северо-запада налетел ветер со скоростью сто пятнадцать узлов и утопил целый флот из ста джонок в устье Жемчужной реки. Тогда утонуло около тысячи человек — и его старший сын со всей семьей. В сорок девятом, когда он отдал приказ всей своей армаде, базировавшейся на Жемчужной реке, бежать с коммунистического материка и обосноваться постоянно в водах Гонконга, нагрянул тайфун, и он очутился в море. Пошло ко дну девяносто джонок и три сотни сампанов. Его самого и его семью спасли, но он потерял восемьсот семнадцать своих людей. Эти ветры являлись с востока. Двенадцать лет назад они задули снова с востока и северо-востока, и погибло семьдесят джонок. Десять лет назад с северо-востока пожаловал тайфун «Сьюзан» — скорость порывов ветра достигала восьмидесяти узлов, тайфун повернул на восток и юго-восток и истребил его флот, базировавшийся на Тайване. Там он унес ещё пятьсот жизней, и двести человек сгинуло дальше на юге, в Сингапуре. В тот раз У лишился ещё одного сына со всей семьей. Тайфун «Глория» в пятьдесят седьмом: скорость ветра до ста узлов, снова множество утонувших. В прошлом году тайфун «Ванда» произвел разрушения в Абердине и в большей части морских поселений хакка на Новых Территориях. Эти ветры приходили с севера и северо-запада, отлетали обратно на северо-запад, а потом сворачивали к югу.

У разбирался в ветрах хорошо и в числе дней тоже. Сентябрь, второе число, восьмое, снова второе, восемнадцатое, двадцать второе, десятое и первый день тайфуна «Ванда». «Да, — размышлял он, — а если сложить эти числа, получается шестьдесят три, что делится на магическое число три и дает двадцать один, а это снова три. Надо ли ожидать тайфуна в этом году на третий день Девятого Месяца? Такого никогда не было, никогда на моей памяти, но не случится ли это в этом году? Шестьдесят три — это тоже девять. Или он придет на девятый день?»

Четырехпалый снова попробовал ветер на вкус. Ещё больше влаги. Идет дождь. Ветер слегка посвежел. Теперь он дует с севера и северо-востока.

Старый моряк отхаркнулся и сплюнул. Джосс! Третий день, девятый или второй, все равно это джосс, будь спокоен. Единственное, в чем не приходилось сомневаться: тайфун откуда-нибудь да придет, и случится это в Девятом Месяце — или в этом, который тоже не приносил ничего доброго.

Теперь, глядя на сампан и на своего отпрыска, сидящего в средней части судна рядом с варваром, он размышлял, насколько можно доверять сыну.

«Парень неглуп и хорошо знает повадки заморских дьяволов, — думал он, исполнившись гордости. — Да, но насколько он перенял их пороки? Скоро я это выясню, будь спокоен. Как только парень сделается частью цепочки, он станет послушным. Или мертвым. В прошлом дом У всегда торговал опиумом вместе с Благородным Домом или для него, а иногда для себя самого. Когда опиум был в чести.

Он и сейчас кое у кого в чести. У меня, Контрабандиста Юаня, Белого Порошка Ли. Кстати, что насчет них? Объединяться нам в Братство или нет?

Ну а „белые порошки"? Они что, сильно отличаются? Разве это не тот же опиум, только посильнее — как спиртное крепче пива?

И какая разница, чем торговать — „белыми порошками" или солью? Никакой. За исключением того, что в дурацком законе заморских дьяволов написано: одно — контрабанда, а другое — нет! Айийя, двадцать с лишним лет назад, когда варвары проиграли свою, ети её, войну злодеям с Восточного моря[118], правительство установило здесь монополию на эту торговлю.

Разве не на опиуме построена торговля Гонконга с Китаем? Именно на одном опиуме она и развилась, на опиуме, выращенном в варварской Индии.

А теперь они уничтожили поля, где сами его выращивали, и пытаются представить дело так, будто этой торговли никогда не было, будто это страшное преступление, за которое можно получить двадцать лет тюрьмы!

Айийя, как цивилизованному человеку понять варвара?»

Он сплюнул с отвращением и спустился вниз.

«И-и-и, — устало размышлял он. — Трудный был день. Сначала исчезает Джон Чэнь. Потом в аэропорту берут с поличным двоих этих кантонских губошлепов, падаль собачью, и моя партия винтовок попадает в руки полиции, так её и так. Днем мне передают письмо от Тайбаня: Приветствую Досточтимого Старого Друга. По размышлении предлагаю тебе определить Седьмого Сына к противнику — так будет лучше для него, лучше для нас. Попроси Черную Бороду встретиться с тобой сегодня вечером. Позвони мне потом». На письме был оттиск личной печатки Тайбаня и подпись — Старый Друг.

Старый Друг для китайца — это человек или компания, которые в прошлом оказали исключительную услугу, или деловой партнер, доказавший за долгие годы свою надежность и выгодность сотрудничества. Иногда годы переходили в целые поколения.

«Да, — думал У, — этот тайбань — старый друг. Именно он предложил оформить для Седьмого Сына свидетельство о рождении, дать ему новое имя и отправить в Золотую Страну. Именно он уладил все проблемы, устранил препятствия для поступления в великий университет и незаметно следил за парнем. Это он подсказал мне, как выучить одного из сыновей в Америке, чтобы не было даже намека на связь с опиумом.

Какие глупцы эти варвары! Да, так оно и есть, но все же этот тайбань далеко не глуп. Он действительно старый друг — и Благородный Дом тоже».

У помнил, сколько он и несколько поколений в его семье тайно заработали с помощью Благородного Дома и без него, в мирное время и во время войны, доставляя любой дефицитный или контрабандный товар там, где это не могли сделать варварские корабли, — золото, бензин, опиум, резину, технику, медикаменты. Даже людей, которым они помогали выбраться с материка или попасть на него за немалую плату. Вместе с Благородным Домом и без него, но в основном с его помощью, с этим тайбанем, а до него — с его старшим двоюродным братом Стариком Крючконосым, а ещё раньше — с его отцом Бешеным Псом и отцом этого двоюродного брата. С ними клан У стал процветающим.

Теперь Четырехпалый У владел шестью процентами акций Благородного Дома, приобретенных за все эти годы и упрятанных в целом лабиринте подставных лиц с их помощью, но остающихся под контролем У, самой большой долей их бизнеса по перевозке золота, а также крупными вложениями в недвижимость, судоходство, банковское дело в Гонконге, Макао, Сингапуре, Индонезии.