Дмитрий Леонтьев - Бегство в мечту

— — А сейчас чем занимаешься? Кроме того, что бедняг из окон выбрасываешь?

— — Хотел заняться литературой, историей, но… Сейчас это никому не надо… А развлекать дураков книгами «ни о чем» я не могу даже за большие деньги… Я родился и воспитывался в ту пору, когда к искусству относились с уважением… А как сказал кто-то из умных:»Искусство отличить от не искусства легко — искусство граничит с Богом». А я не хочу плевать в вечность…

— Ну… В жизни все очень правильно устроено, — отозвался Кулагин. — «Просто так» ничего не происходит. Все делается для чего-то. Все идет в опыт.

— Ага, — горько подтвердил Андрей. — У меня гигантский опыт за плечами. Я эксперт в этом вопросе. Хочешь, проконсультирую, как не надо жить? Недорого возьму.

— Хочу, — легко согласился Кулагин. — Именно по этому поводу я тебя и искал. Мы с тобой можем очень неплохо помочь друг другу. Я представляю интересы корпорации своего отца в России. Но и кое что свое имеется… И вот что я подумал…. Андрей, у тебя же шикарный опыт, опыт организатора и практика. А характер — забияки и авантюриста. Тебе бы хладнокровия побольше — цены бы тебе не было.

— Чего это ты меня нахваливаешь? — взглянул на него Туманов. — Обычно после такой порции меда добавляют ведро дегтя… В Чикаго я не поеду.

— А я тебя туда и не зову. Языков не знаешь, условий работы там не представляешь, а с твоим отношением к закону тебя вообще там попросту посадят… Для тебя здесь работа есть. И неплохая работа. Тебе по душе придется.

Туманов отставил рюмку в сторону и задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Да, времена меняются, — сказал он. — Раньше было модно снимать фильмы про то, как спасают евреев, теперь, чувствую, настало время «Списка Шиндлера» — «наоборот»?

— Помнишь, как пел Высоцкий: «Эх, Фима, мы одна семья… Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие, мои безвинно павшие, твои безвинно севшие…» Мы жили с тобой в одной стране, в одном городе, в одном колодце питерского двора….И между нами не было ни богатства, ни национальностей. Мы вместе воевали… И мы вместе ужасаемся тому, что происходит сейчас со страной…. Так может нам вместе и попытаться сделать для нее хоть что-то, а? У меня есть «начальный капитал», у тебя — талант и энергия… Мне как раз нужен ген. директор топливной компании. Я купил пару заводов, произвожу мазут… Для начала поездишь по России, будешь поставлять мазут на заводы… Пооботрешся, поймешь что такое — «бизнес»…. Потом займемся лесом и газом… А в этих поездках и для своих книг многое найдешь… Старые города России — с их историей, с их архивами… А потом, мы с тобой вкладываем прибыли в то, что пойдет России на пользу: я в восстановление заводов, ты в свои издательства, история, философия, и все такое… Согласен?

— На что я должен согласиться? — удивился Андрей. — Ты еще ничего не предложил.

— Как это?! — удивился Сергей. — Я предлагаю тебе возглавить это предприятие. Полностью и единолично. Делая все так, как сочтешь нужным и…

— Не согласен, — перебил его Туманов. — Без всяких скидок и уговоров — нет.

— Почему? — опешил Кулагин. — Ты хоть представляешь себе, какие это деньги? Какие возможности? Какой шанс?!

— Представляю, — невозмутимо отозвался Андрей. — А как ты представляешь это твое «полностью и единолично», если это все — ВСЕ! — будет принадлежать вам? Если все, в конечном итоге, будет контролироваться и определяться вами? А я не могу рисковать и что-то строить, когда у меня «стоят над душой». Потому как все это я буду делать с оглядкой на тебя, памятуя, что все это — твое. В самом начале нашего разговора ты сказал замечательную фразу: «Если ошибусь, я буду винить только себя», так вот, я тоже хочу винить только себя, если ошибусь, и быть довольным только собой, если выиграю.

— Ах, вот ты о чем, — кивнул Кулагин. — Это решается просто. Большая часть акций будет принадлежать нам, на само предприятие, как бы…

— Сережа, — ласково улыбнулся Туманов. — Если большая часть акций будет принадлежать вам, то и само предприятие тоже будет принадлежать вам. Может быть, я плохо разбираюсь в бизнесе, но мне кажется, что и акционерном обществе акции — это и есть само предприятие.

— Ну…. В целом…. Но ты забываешь, что мы даем деньги на все это, оказываем помощь, даем связи и поддержку…

— А вот это лучше делать открыто, — заверил Андрей. — У нас по-прежнему почему-то боятся обидеть или проверить иностранцев. И куда выгодней будет создать российско-американское предприятие… Но большая часть акций должна принадлежать мне лично.

— Ты что, с ума сошел? — Кулагин даже позабыл про свои столь тщательно контролируемые манеры, — Это еще почему?!

— У меня есть несколько идей, как сделать из нее крупнейшую и сильнейшую корпорацию в городе. Это очень неплохие идеи, можешь мне поверить. И эта ваша «меньшая часть» акций принесет вам денег больше, чем все то количество «бумажек», которыми вы сейчас владеете в этой стране. У меня есть интересная идея заполучить монополию, которая запрещена у нас законом. Но у меня должна быть личная заинтересованность в этом деле. А «на дядю» я уже отработал, Сергей. Роль простого исполнителя меня не устраивает. Я согласен на роль «партнера».

— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся Кулагин. — Чтобы быть «партнером», нужно что-то вложить в дело.

— Желание, силы, нервы, труд, — рубяще перечислил Туманов. — Я согласен «загнуться» на этой работе, но только когда это будет мое. Лично мое. А деньги, если ты намекаешь на это, я возьму в долг… У тебя. Разумеется, под проценты. Под хорошие проценты. Предприятие будет прибыльное, ты это сам понимаешь, поэтому не упускай шанс вложить деньги в выгодный бизнес.

— Нахрапистость твоя мне понравилась, а вот смысла в твоем предложении я не вижу. У нас нет заинтересованности.

— Есть, — заверил Туманов. — Иначе бы ты не искал меня… А ведь ты меня искал…

— Я сомневаюсь, что подобная постановка вопроса придется по вкусу совету директоров нашего концерна. Слишком попахивает альтруизмом и авантюризмом.

— Совет директоров — насколько я понял — это ты и члены твоей семьи, — заметил Туманов. — Значит, все зависит только от твоего умения убеждать… А деньги на организацию ты мне дашь, не ставя их в известность. Для них — вы просто войдете «в долю» выгодного предприятия. Очень выгодного. Когда ты предоставишь им на рассмотрение мою программу развития концерна, они тебя просто поцелуют… куда захочешь.

— Что же это за идея, если она должна убедить не только меня, но и неподъемный и не желающий рисковать совет директоров? — с сарказмом поинтересовался Кулагин. — Для этого она, как минимум, должна быть пропорциональна твоей наглости.

— Я тебе расскажу, — пообещал Туманов. — Но только, когда мы условимся относительно ключевых вопросов создания концерна. Разделения акций, власти, доходов…

— Это можно, — согласился Кулагин. — Потому как перед каждым пунктом этого «словесного разделения шкуры неубитого медведя» будет стоять слово «если». «Если твоя идея подойдет», «если договоримся», «если совет директоров согласится», «если создадим».

— По рукам, — согласился и Туманов. — Общество будет закрытое, и из пятидесяти одного процента акций, принадлежащих руководству — двадцать пять — вам, а двадцать шесть — мне.

— Иногда мне кажется, — почесал кончик длинного носа Кулагин, — что еврей — это не национальность, это — состояние души. И хочу тебек напомнить, что Еврей — это я, а ты — русский… Не забыл? А куда ты собираешься девать остальные сорок девять процентов акций?

— А вот это я объясню позже. Когда договоримся.

— Ну-ну… Сколько денег ты планируешь затратить. на это? Точнее, сколько ты хочешь, чтобы я дал лично тебе на «внесение доли партнерства»?

Андрей подумал и назвал сумму.

— Сколько?! — подпрыгнул на месте Кулагин. — Насколько я подозреваю, ты хочешь эту сумму в долларах?! Ты не понял, я не хочу покупать в этом городе муниципалитет. Я хочу только открыть концерн. Половину, не больше!

— Согласен, — быстро сказал Туманов, рассчитывающий в конечном итоге на четверть от запрошенного, — но в этом случае основной «костяк» фирмы я набираю сам. Весь совет директоров, все управление — МОИ люди. Недостаток средств придется компенсировать надежными и умными ребятами.

Ошалевший от такой наглости Кулагин во все глаза смотрел на Туманова, отвечающего ему кротким и невинным взглядом.

— М-м-да, — наконец обрел дар речи Сергей. — Комсоргом ты был, комсоргом и помрешь. И живешь ты по принципу: «лучше переспать, чем недоесть, и лучше быть богатым, но здоровым»… У меня начинает появляться мысль…

— Отбрось ее, — посоветовал Андрей. — Ты только представь, с каким уважением будет относиться к тебе твой совет директоров, когда ты будешь зачитывать им отчеты о работе «русских партнеров»!.. Постепенно развернем «дочерние предприятия»…