Джон Ридли - Путь к славе, или Разговоры с Манном

Он рассказал, что Фрэнсис порвала письмо, не читая. Порвала, а потом разрыдалась.

Когда-то Фрэн была моим лучшим другом, а я дважды сделал ей больно. Мою зависть — когда я позавидовал ее успеху, тому, что она попала к Салливану, а я — нет, — она смогла простить. Мое предательство — не смогла.

В том кабинете, когда она, стиснув руки, просила меня постоять за себя, я в последний раз виделся с Фрэнсис.

Чикаго. Две недели в Сент-Луисе. Кливленд…

Я снова ездил по гастролям. Получал хорошие деньги. Все шло хорошо.

Я по-прежнему был всего лишь клубным комиком.

Пожалуй, чуть более известным, чем некоторые другие. Пожалуй, публика у меня была получше. Но все равно — я был всего лишь клубным комиком.

Бостон, Филадельфия, Балтимор…

Лос-Анджелес.

После Балтимора у меня образовалось окно в расписании, и я устремился обратно на Запад. На самолете. Поезд был дешевле, но и медленнее. А я туда спешил.

— Здравствуй, Жаке.

Лилия ждала меня в аэропорту. Она была скромно одета, чтобы не привлекать к себе внимания. Эта скромная, в ее понимании, одежда, повергла бы в смущение королевских особ. Мне казалось, я должен был давным-давно наскучить такой женщине, как Лилия. Однако этого не происходило. Она подошла ко мне, я поздоровался с ней. Мы поцеловались, горячо и крепко; тело Лилии оставалось безмятежным, хотя ее губы искали мои. И тут я понял, что тот разлад, что составлял суть нашей связи, остался прежним.

Оказавшись снова вместе, мы с Лилией принялись мотаться по всем голливудским злачным местам. Шоу в «Пантейджес». Обед в «Мокамбо» или «Крещендо». С завидной скоростью, не замедляя ритма, я вновь заскакал на старом пони, как будто никогда и не падал. Только на этот раз я вел себя осторожнее. Мы с Лилией таились, скрывались, насколько это вообще возможно, бывая на публике. Ходили слухи и толки, но мы как могли сторонились камер, избегали возможного компромата, не поверить которому никакая девушка уже не смогла бы, сколько бы ни врал ей любимый.

Неизбежно возникает вопрос: как я мог? Как я мог, при такой девушке, как Тамми, — да и как я мог говорить, что люблю такую девушку, как Тамми, — разводить шашни на стороне?

Справедливый вопрос.

Ответ же состоит в том, что я оказался в западне между двумя враждующими страстями — любовью и желанием. Если бы я сидел в самолете, который вот-вот потерпит крушение, и знал, что через секунду меня не станет, то моя последняя мысль — моя единственная мысль — была бы о Тамми.

Я любил Тамми.

Но я не сидел в самолете, который вот-вот потерпит крушение. Я не думал о самом важном — я думал о сиюминутном. А в сиюминутной жизни любовь иногда вынуждена уступать желанию.

Я страстно желал Лилию.

Агентство «Уильям Моррис» было самым могущественным в мире агентством по поиску талантов. Если вы и не подозревали об этом, входя в его двери, то портреты клиентов, которыми были увешаны стены его представительства в Беверли-Хиллз, сразу давали вам это понять. Суперзвезды. Звездные фамилии: Берл, Монро, Пресли, Томас, Синатра, Дэвис, Мак-Куин.

Я сидел за большим столом — дубовым монолитом, положенным на бок, вокруг которого, кажется, и была выстроена сама комната. Рядом со мной сидели Чет Розен, которого я уже знал, еще двое агентов, с которыми меня только что познакомили, и Эйб Ластфогель, которого я раньше не встречал, но о котором много слышал. Эйб возглавлял агентство «Уильям Моррис», а поскольку он был главой этого агентства, именно звонок из его кабинета сделал то, чего до сих пор не удавалось сделать Чету, а именно — сломить мою лояльность настолько, чтобы я согласился хотя бы прийти на ознакомительную встречу в «Уильям Моррис».

Похожий на четырехглазого бульдога с волнистыми волосами, этакий Дж. Эдгар Гувер в синем костюме, Эйб был на добрую пару десятков лет старше других агентов, также отличавшихся друг от друга возрастом, мастью и величиной. Что их еще объединяло, кроме синих костюмов, которые, по-видимому, являлись своего рода спецодеждой, так это определенно мошеннические ухватки, что, впрочем, не сразу бросалось в глаза. Неуловимые, замаскированные, эти черты составляли тем не менее неотъемлемую часть их поведения. Будто неброская мозоль развилась в каждом из них в ходе настольных игр, при этом острые края ее со временем пообтесались и стерлись. Люди эти, агенты, были такие гладкие-прегладкие. Точнее сказать — скользкие.

Встреча началась с трепа о том о сем: агенты болтали как бы между собой, но на самом деле в расчете на меня:

— Видели, какой успех был вчера у Берла с его спецвыпуском?

— Да, было отлично. Просто отлично.

— Надо будет повторить по госканалам.

— Знаешь, что я думаю: тот новый комик, с которым мы договор подписали…

— Воткнуть его в шоу Дэнни?

— Отличный шанс. Могла бы получиться целая серия.

— Я подниму этот вопрос на планерке.

Когда они покончили со своим агентским трепом, Чет приступил к делу:

— Я очень рад, Джеки, что вы нашли время и заглянули к нам. Мы все — ваши большие поклонники, и нам просто очень хотелось с вами поговорить.

Один из двух других агентов — кажется, его звали Хауи, — вставил не резким, но чуточку колким тоном:

— Обычно нам не приходится так уламывать людей, чтобы они согласились с нами встретиться.

— Ну, у Джеки же есть агент. Хороший агент, — вступил в разговор Эйб. — И я не хочу, чтобы вы хоть на секунду подумали, будто мы пытаемся вас переманить, Джеки. Мы не отбираем клиентов у мелких агентов.

Он пытался показать мне, какой он порядочный, однако то, как он произнес «мелких агентов», навело меня на противоположные мысли.

— А кстати, что случилось с «Шоу Фрэн Кларк»? — поинтересовался Чет. — Разве вы не должны были месяц назад в нем выступить?

— Не получилось… Там возникли сложности.

— Вас перенесли на другую дату?

— Не думаю… — Мне совсем не хотелось объяснять им, что произошло, но я повторил: — Возникли сложности, — понадеявшись, что эту тему оставят в покое.

Чет, похоже, не понял меня.

— Сложности? А что сделал Сид, чтобы их уладить?

— Все, что мог. Так он мне сказал.

— Да, но все-таки, — встрял Эйб, — что именно он сделал в ваших интересах?

— Я не… Все, что мог.

В комнате воцарилась тишина. Как будто где-то рядом посыпались одна за другой жалобы, и никто точно не знал, как же положить им конец.

— Джеки, мы вовсе не просим вас плохо отзываться о вашем агенте, но, мне кажется, ради вашего же блага, нам нужно кое-что обсудить. — Эйб говорил таким мрачным тоном, каким обычно говорят врачи о предстоящей операции, когда речь идет о почти обреченном пациенте. — Если брать комический жанр, то вы — один из самых популярных клубных комиков, работающих в настоящее время. Но вы — только клубный комик, и, говоря по совести, отчасти в этом виноват Сид.

Я было запротестовал.

Эйб не дал мне произнести ни слова:

— Да, я знаю, это он помог вам подняться на ту высоту, на которой вы находитесь, и я вовсе не хочу сказать, что сейчас он активно тянет вас назад. Я просто не думаю, что он обладает связями, необходимыми для того, чтобы продвинуть вас дальше. Дело в том, что в случае с артистами-неграми требуется особый подход к делу.

Другой агент — четвертый из находившихся в комнате — кивнул и поддакнул.

— Думаю, тут такой вопрос нужно задать: вас устраивает, что вы — только клубный комик? — Этот задал этот вопрос и замолчал.

— Нет.

— Тогда о какой карьере вы мечтаете? — спросил Чет. — Чего вы хотите?

Чего я хочу? Что ж. Того же, чего хотел всегда. Денег, славы. Уважения. А если кто-то помешает мне получить все это? Тогда я хотел, как Синатра, давить всех, кто встанет на моем пути.

Как это все заполучить?

— Салливана, — ответил я. — Я хочу выступить в шоу Салливана.

И вот что я вам скажу: если я думал, что тут небеса разверзнутся и эти четверо разразятся насмешками, услышав о моих великих планах, то я ошибся. Они просто сидели как сидели и лишь кивнули — так, будто я попросил пластинку «Риглиз».

Чет поинтересовался:

— А еще?

Я только моргнул.

— Ну, я имею в виду — еще какие-нибудь телепередачи, может быть, собственное шоу, роли в кино…

— Не знаю. Я никогда не…

— Вы никогда не обсуждали это с Сидом? — спросил Хауи. — Никогда не разрабатывали вместе долгосрочные планы?

— Я полагал… Я думал — ну, если только я попаду к Салливану…

Снова тишина. Будто немые жалобы опять пронеслись по комнате. И молчание агентов как бы говорило: «Ах, Джеки, бедный ты, глупый мальчишка».

Эйб:

— «Шоу Эда Салливана» — вещь хорошая. Очень хорошая. Говоря начистоту, для такого артиста, как вы, шоу Салливана — это как раз то, что надо. Но вам следует смотреть на эту передачу не как на самоцель и предел мечтаний, а лишь как на начало своего дальнейшего восхождения.