Альберто Моравиа - Чочара

Он вроде испугался еще больше и говорит:

— Я не хочу ничего знать… Я ничего не знаю и ничего не видел, я вас высажу в Риме — и все; я никогда не видел и не знал вас.

Я сказала:

— Ты сам спросил у меня об этом.

А он:

— Правда твоя, но пусть будет так, как будто я ничего не спрашивал, а ты ничего не говорила.

Наконец за зеленой равниной показалась полоса неопределенного цвета, какого-то беловато-желтого — это были окраины Рима. А за этой полосой, высоко над ней, серый на сером небе, очень далекий, но четкий уже виднелся купол святого Петра. Сколько я думала последние годы о том моменте, когда наконец увижу далеко на горизонте этот милый моему сердцу купол, такой маленький и вместе с тем такой большой, что его можно принять за холм или гору, такой массивный, хотя кажется тенью, и такой родной и знакомый. Для меня этот купол был не только символом Рима, но и моей жизни в Риме, символом ясных дней, мирной жизни, примирения с собой и окружающими. Там, далеко на горизонте, этот купол говорил мне, что я могу вернуться к себе домой с надеждой, что после всех переживаний и тревог моя жизнь потечет по старому руслу. И эта уверенность появилась у меня после того, как Розетта запела и у нее показались слезы на глазах, потому что, не будь этого, в Рим приехали бы не те две женщины, которые оставили город около года назад чистыми и безгрешными, а воровка и проститутка, какими эти женщины стали во время войны и из-за войны.

Страдание. Я вспомнила о Микеле, которого не было с нами в этот долгожданный момент нашего возвращения и который никогда уже больше не будет с нами; я вспомнила тот вечер, когда Микеле в Сант Еуфемии читал нам в шалаше вслух притчу о Лазаре, а потом рассердился на крестьян, которые ничего не поняли, и стал кричать, что все мы умерли в ожидании воскресения, как Лазарь. Тогда я не поняла, что хотел этим сказать Микеле, но теперь я понимала, что он был прав: на некоторое время и мы с Розеттой умерли для жалости, которую люди должны испытывать и к Другим, и к самим себе. Но в последний момент страдание спасло нас, значит, притча о Лазаре относилась и к нам, потому что благодаря страданию мы смогли выйти из войны, которая сделала нас равнодушными и злыми, для того чтобы снова вернуться к своей жизни, в которой, конечно, было еще много темноты и ошибок, но это была единственная жизнь, которой мы могли жить, как сказал бы нам Микеле, если бы был с нами.

Примечания

1

Жительница Чочарии, горной местности к югу от Рима.

2

Вид обуви на кожаной или веревочной подошве.

3

На площади Кампо ди Фиори в Риме находятся магазины с дешевыми и подержанными вещами.

4

25 июля 1943 года — день падения диктатуры Муссолини, во главе правительства стал маршал Бадольо.

5

8 сентября 1943 года Италия вышла из войны, после чего большую часть итальянской территории заняли немецкие войска и была объявлена фашистская республика во главе с Муссолини.

6

Чезира здесь ошибается: новая фашистская партия, так называемая «Республиканская фашистская партия», была создана после 8 сентября 1943 года, когда в Италии был восстановлен фашистский режим, свергнутый 25 июля.

7

Балилла — член детской фашистской организации; авангардист — член фашистской организации для подростков.

8

Данте, Божественная Комедия, часть 1, «Ад», песня 38, строка 150, перевод М. Лозинского.

9

Католические священнослужители выбривают себе на макушке круглую лысину, называемую тонзурой, которая и является отличительным признаком того, что человек посвятил себя религии.

10

Одна из главных улиц Рима.