Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

Аслан всегда помнил это. Хотя много раз и до того умирал в зонах, избитый зэками до бессознания, порезанный кентами и измордованный охраной. Под нарами, на снегу за бараком, в сугробах и на стылых шконках, много раз погибал человек. Но выжить, снова встать на ноги ему помогли всего один раз. Тогда Аслан был уже в руках смерти, но умереть не дали пацаны.

Много раз и потом им приходилось спать в палатке, тесно прижавшись, согреваясь дыханием и теплом друг друга. Пацаны привыкли к мужику, а потом и признали, полюбили. Они помогали ему пасти отару, готовили немудрящую еду, следили, чтоб были дрова для костра и вода для чая. Мальчишки, они были куда взрослее и опытнее многих мужиков. Они любили слушать Аслана. Суровыми были его рассказы, от них бросало ребятишек в дрожь. Но человек никогда не врал. И дети чувствовали это. Он говорил им о своей корявой неустроенной жизни. И мальчишки, слушая, запоминали все, делали выводы и очень берегли человека, какой принес в горы больную душу и слабую надежду прижиться здесь и быть нужным хоть кому-то.

А у ребят не было отца. Нет, они и не думали заменить его Асланом. Так получилось само собой. Но никто о том не пожалел. Их сроднила не кровь, а горы. И люди, найдя друг друга совсем случайно, остались вместе, одной семьей.

— Слышь, братан, я остаюсь в горах, со своими. Навсегда. Там мое гнездо и дети. Там моя семья. А ты здесь управляйся.

— Как это? Ты что, отказываешься от всего, что мы с отцом нажили? — возмутилась Катя.

— Не нужно мне вашего, ничего не хочу. Войти в дом того, кто оскорбил и унизил меня за моим столом! Да еще при всех! Разве он отец?

— Покойного прощать нужно! — заметила женщина.

— Я его не обозвал, не обидел грязным словом. Я отказался от него. А он и умер в тот день. Значит, все верно. Я забуду его. И никогда не возьму из его даже мертвых рук ничего, что могло б стать поводом для упрека. Ведь все знаем, с кладбища нельзя брать ничего. Так и сделаю.

— А деньги? Их надо поровну поделить! — вспомнила баба.

— Я не в доле.

— Ты отказываешься от денег? — не поверила Катя.

— Когда-то имея большие деньги, я чуть не потерял свою маленькую жизнь. Теперь уж не рискую. Ведь тогда меня не любили, и я при громадных деньгах был беднее нищего. Скоро и ты это поймешь. Вот только поздно спохватишься, когда некому станет назвать тебя мамкой, а твое гнездо покажется холодной могилой, вот тогда ты поймешь, что такое жизнь! Ты проиграла ее. И я думаю, поезд тебе в тот день не только ноги отрезал, а и душу отнял, обычную, человечью. Ведь ты ни разу не позвала меня, не попыталась забрать у отца, хотя все знала, видела, но согласилась с разделом меня и Мишки. Даже звери на такое не пошли бы. И не отдали бы волчат в чужую стаю. Теперь уж не суди. Не обижайся. Живи как сможешь. За тобою присмотрят. Если сыщут к тебе тепло и простят…

…Они вместе вышли из квартиры. Двое мужчин, два сына, два брата, тихо закрыли за собою двери. Катя осталась одна, растерянная, подавленная, как мышь, попавшая в капкан, поставленный своими руками.