Измена в новогоднюю ночь (СИ) - Янова Екатерина

Но мой воспалённый жаркими образами и её запахом мозг отказывается воспринимать эти сигналы. А уже в следующее мгновение Снегурка впивается в мою губу зубами так, что я вскрикиваю от боли, отшатываюсь от неё, тут меня догоняет ещё и её неумелая пощёчина.

– Чёрт, – хватаюсь за прикушенную губу.

Нормально так отрезвляет. Поднимаю хмурый взгляд на эту маленькую садистку. Она испуганно хлопает ресницами.

– Очень невежливо, – кривлюсь я.

– А совать язык в рот незнакомому человеку вежливо? – звонко произносит она.

– О, а ты ожила, я смотрю. Значит, сработал мой метод.

– Какой ещё метод? – хмурится непонимающе девочка.

– Ты сидела вся в ступоре, как мешком прибитая. А как лучше всего вывести человека из шокового состояния?

– Не знаю я.

– Правильно, ввести его в другой шок.

Не очень я уверен в стройности этой теории, да и цель у меня была другая, конечно, но… Надо выгребать из неприятной ситуации, чтобы девочка не перепугалась и не подумала, что попала к озабоченному извращенцу.

Ты, Дымов, конечно, вообще без мозгов. Хоть бы побрился, а потом лез целоваться к Снегурке.

И про женитьбу ты отжёг. У тебя так-то жена ещё есть. Да, пусть только на бумаге, но это всё тоже предстоит решить, а потом уже невинным девочкам делать предложения.

– Так, заговорила, очнулась, давай праздник отмечать, хватит слёзы лить.

Сажусь напротив Снегурки на диван. Она смотрит с сомнением на свой зажатый в руке бокал с игристым напитком.

– За знакомство давай выпьем, – предлагаю я.

– Так мы с вами не знакомились ещё, – растерянно улыбается девчонка.

– Да, точно. А я уже как-то привык тебя Снегуркой называть.

– А я вас Бородачом, – слегка улыбается.

– О, оригинально, – потираю свою неприлично отросшую щетину. – Ну что ж, Снегурка и Бородач, отличная пара, не находишь?

– Нет, – становится тут же серьёзной Снегурка. – Я благодарна вам за то, что приютили. Я до утра как-то… у вас побуду, а потом…, – вижу, снова нервничать начинает, щёки краснеют.

– Да успокойся ты, – отмахиваюсь. – Я тебя не трону. Если сама не захочешь, – выгибаю провокационно бровь.

– Не захочу, – отрезает она испуганно.

– Ну, твоё дело. Просто ты так смотрела, когда зашла сюда в первый раз…

– Да я не ожидала, – краснеет ещё больше девчонка.

– Ладно-ладно. Мне не жалко. И на всякий случай, меня Гордей зовут. Бородач мне не слишком заходит.

– А меня Анна. И Снегурка мне тоже как-то не очень.

– М-м-м, Анна – красивое имя. Тебе подходит. Но иногда я всё равно буду называть тебя Снегуркой. Ты очень красивая.

– Неправда, – тяжело вздыхает она.

– С чего это?

Она сейчас серьёзно?

– Я знаю, что ужасно выгляжу, – неловко приглаживает свои непослушные рыжие кудряшки, вытирает слегка припухший от слёз носик.

– Это с чего в твоей голове роятся такие глупости? – прищуриваюсь я.

– С того, – начинает всхлипывать снова.

– Так, а ну-ка озвучь.

– Ну что я озвучить должна? Что не люблю я свои волосы, и эти веснушки и вообще… Вот Танька, подруга моя… бывшая, – кривится, – она всегда идеальная. Красивая, яркая. Поэтому и Игорь теперь с ней.

– Ой ты глупая, – изображаю я искренний фейспалм.

– Ты ещё урода этого начни оправдывать, что он не виноват ни в чём.

– Нет, не собираюсь я никого оправдывать. Просто у меня теперь ни жениха, ни подруги, – слёзы льются быстрее. – Я… простите. Вам, наверное, неинтересно слушать всё это.

– Поверь, мне очень интересно. Но давай сначала выпьем, – подливаю ей ещё шампанского.

Выпиваем ещё по бокалу. В голове начинает шуметь. У Снегурки глаза тоже заметно соловеют.

– О, я про горячее забыл, – спохватываюсь я.

Иду на кухню, приношу из микроволновки мясо и запечённый картофель.

– Слушай, девочка, я бы за такую еду душу продал, не то что руку и сердце, –ставлю блюдо на стол, наполняю свою тарелку едой, с блаженством отправляю в рот кусочек мяса.

– Вот и Игорь так говорил, что он меня за курник мой полюбил, – опять скорбно вздыхает девочка. – Почему так, а? – слегка заплетается у неё язык. – Он же меня с родителями познакомил, и я кольцо у него нашла. Я думала он…, – всхлипывает. – А он…

– Так, малышка, – обрываю её. – Я тебе скажу одну очевидную истину, а ты постарайся её принять. Твой Игорь редкостный мудак. И раз он тебя не разглядел, а позарился на какую-то там Таньку, значит, грош ему цена. Но главное не это. Ты сейчас не слёзы должна лить, а радоваться, поняла?

– Чему? – поднимает на меня зарёванное личико.

– Тому! Что Бог тебя отвёл от такого урода, и подруга показала своё истинное лицо. Сейчас ты поплачешь, а завтра нормального себе найдёшь. А так бы выскочила замуж, ребёнка родила этому недоноску, а потом лет через пять открылось, что он кобель, и с подругами твоими у тебя под носом отжигает. Вот тогда да, пришлось бы горькие слёзы лить. А так… Не кисни, прорвёмся.

– А вы когда-нибудь изменяли? – смотрит на меня пристально.

И я чувствую себя, как на исповеди.

Ох, девочка, лучше тебе ничего про меня не знать…

– Всяко было, – отвечаю уклончиво.

– Значит, изменяли, – обречённо. – Правду говорят, все мужчины такие, да?

– Нет, неправду. Тут понимаешь какое дело, когда женщина попадает мужчине в сердце, то другие меркнут. Они становятся как безвкусная, пресная еда. Только с той, которая в сердце, ты чувствуешь себя полноценным, живым, счастливым.

– А у вас есть такая женщина?

– Была, – вздыхаю невесело, вспоминая молодую Наташу.

Как влюбился я в неё без памяти и был уверен, что это на всю жизнь.

Когда всё начало меняться, сейчас уже трудно понять. Наверное, когда я деньги стал зарабатывать нормальные, а Натаха увлеклась новомодными веяниями.

– О, простите, – трогательно вздрагивают губки у Ани, – я не хотела напомнить о вашей потери.

– Ничего, – хмурюсь я, понимая, что Снегурка всё неверно поняла, но переубеждать я её пока не готов.

Не хочу про жену рассказывать. И вспоминать про неё не хочу.

– Хватит о грустном, – подливаю ещё шампанского.

– О, мне достаточно, наверное, – пытается убрать бокал Аня.

– Сегодня можно, – киваю убедительно. – Даже нужно! – доливаю до краёв.

Мы выпиваем ещё по бокалу, по телеку фоном играет музыкальный канал. И тут начинает играть какая-то медленная, тягучая музыка. Саксофон, переливы рояля, и сексуальный, хрипловатый голос чернокожей певицы.

– Давай потанцуем, – предлагаю вдруг.

И пока Снегурка не пришла в себя, вскакиваю, подхватываю девочку за талию, вытаскиваю её на середину комнаты.

– Ой, – повисает она у меня на плече. Смеётся. – Кажется, я совсем пьяная.

– Сегодня Новый год. А значит, так и должно быть, – шепчу ей на ушко, кружа её неспешно под музыку.

– Ой, я обожаю эту песню, – признаётся девочка, плавно покачивая в такт бёдрами.

Откидывает набок голову, прикрывает глаза, наслаждаясь музыкой, а я как голодный пёс вдыхаю её дурманящий запах, жадно смотрю на пульсирующую венку на шее. Меня прёт как пацана. Я снова твёрдый и готовый на всё. Надеюсь, девочка в темноте не заметит, как опасно натянулись мои джинсы в области паха.

Прижимаю Аню чуть крепче, и волна возбуждения бьёт под дых оттого, что её божественная троечка прижимается к моей груди.

Ар-р-р.

Музыка нарастает, приближаясь к кульминации, и я, кажется, тоже…

Ещё один поворот в танце, Аня вдруг открывает глаза, смотрит на меня так пьяно, но пронзительно, судорожно вздыхает, приоткрывая губки. Мне кажется, она сама слегка подаётся вперёд. И я ловлю её сладкие губки в плен снова…

И дурею оттого, что на этот раз меня никто не отталкивает…

Глава 8.

Голова идёт кругом, на пару секунд я вылетаю в прострацию, вслед за потрясающим голосом Уитни Хьюстон.

А мужские руки так ласково и нежно кружат меня в танце и кружат. Я расслабляюсь, отпускаю боль, которая сидит под рёбрами, как будто там нож торчит.