Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

— Всё бы ничего! — дыхнул он на Джорджа перегаром, — да потом тот толстяк Билли как встречал меня, так и смеялся в глаза. Говорил, мол, что, умыкнул жёнушку у меня? Я её двадцать лет терпел! Теперь и ты потерпи!

— Поругались с Билли? — спросил Джордж.

— Ой, да я тебя умоляю, дружище! — рассмеялся мужичок, — ещё большими друзьями стали!

— Как так? — удивился Джордж.

— Да он аж расцвёл! Она ведь ни жрать не умела приготовить, ни убрать в доме, ни постирать. В общем весь выводок её на мне так и повис.

— И где она сейчас? — кивнул Джордж, улыбнувшись?

— Померла, — вздохнул мужичок, — детишки выросли, разъехались кто куда. Теперь вот и я… разъехался кто куда, — посмотрел он пьяным взором на Джорджа, — не везёт мне на баб, — добавил он и задремал там где и сидел.

Джордж встал и пересев на другую лавку закурил.

Его внимание привлёк прятавшийся от всех паренёк, на вид которому можно было дать лет 13–14. Паренёк боязливо озирался, прятал в руке папиросу и старался покуривать незаметно для других.

Джорджу стало смешно наблюдать за этим мальчишкой, прятавшим и папиросу, и глаза, думавшим, что его никто не узнает…

Гарольд влетел в курительный салон и остановился только когда снова нашёл Чарли, едва не сбив его с ног….

— Прекрати! Немедленно прекрати! — громко приказал Гарольд, вырывая из рук Чарли папиросу.

— Да… да уйди ты… — спасал Чарли папиросу пытаясь увернуться от брата, — ты что творишь, чудик!

— Отдай! — не унимался Гарольд.

Вокруг, народ с интересом наблюдал за этой «битвой», уже весело хохоча.

— Да уймись! — краснел от стыда Чарли, но Гарольд не отступал.

Наконец, вырвав папиросу из рук старшего брата, он ловко бросил её в ведро с водой и обернулся к опешившему от произошедшей наглости Чарли.

— Никотин яд! — громко объявил ему Гарольд и, с важным видом, гордо направился на палубу.

Раздался дружный хохот свидетелей всего произошедшего. Кто-то даже начал хлопать в ладоши и Гарольд ощутил небывалый прилив радости. Наконец-то он по настоящему развеселился.

— Мама дорогая… — схватился от стыда за голову Чарли и упал на скамейку.

— Ладно, парень, — подошёл к нему Джордж, — младшие братья они такие! Но порой это здорово выручает! — похлопал он Чарли по плечу и сунул ему другую папиросу… — как тебя звать-то?

— Чарли, — вздохнул мальчик и сунув папиросу в рот начал искать в карманах спички.

— А я Джордж. Не напрягайся, — прикурил ему Джордж.

— Спасибо, — кивнул Чарли, едва сдерживая слёзы от обиды, — это был мой брат. Он чудной немножко. Ты не обращай внимания, хорошо?

— Да ладно, — усмехнулся Джордж, — на самом деле тут никому нет дела. Ну посмешил твой братишка народ? Всё нормально, Чарли!

— Да я понимаю, — кивнул Чарли стараясь не смотреть на людей.

— Но курить для тебя рановато, и тут даже я согласен с твоим братишкой, — сказал Джордж, слегка улыбнувшись.

— Да я понимаю, — вздохнул Чарли, — поэтому я от отца и прячусь, и не дай Бог мама узнает. Они расстроятся.

— Не ловили раньше с этой гадостью? — улыбнулся Джордж.

Не, — покрутил головой Чарли, — страшно даже представить, что будет с ними тогда!

— Ну с ними-то ничего, — усмехнулся Джордж и откинулся на спинку, заложив ногу на ногу, — когда меня мой отец поймал с папиросой первый раз, то отходил ремнём так, что я до сих пор помню. А сейчас и курим вместе.

— Я не курил раньше, — вздохнул Чарли, — на заводе приучили. Не курящие работают во время пятиминуток. Сам понимаешь.

— Понимаю, — усмехнулся Джордж, — на заводе работал?

— Угу, — кивнул Чарли, — бирки выписывал. Нас всего двое на весь цех умели грамотно писать, понимаешь?

— Понимаю, — ответил Джордж, — по всему видно, твои отец и мать землю не пахали и мешки не ворочали?

Чарли молча кивнул.

— А мои от сохи, — ответил Джордж, — я помню когда мы простыми фермерами были. А вот младшие братья и сёстры уже не привыкли спать на рогожке и укрываться тряпьём. Они даже не знают как работать мотыгой и никогда не стригли овец.

— Я тоже никогда не стриг, — вздохнул Чарли.

— Счастливчик! — усмехнулся Джордж, — чего же вы уехали в Америку?

— Мы бы не поехали если бы маму взяли на работу учительницей словесности, а папа мог бы преподавать в университете физику, а не паять перегоревшие провода в домах у зажравшихся англичан.

— Gaeilge? — посмотрел Джордж на Чарли.

— Tha sinn nan Albannach, — ответил Чарли невозмутимо.

…Выйдя на палубу, Гарольд, с выражением лица победителя сел на лавочку рядом с Фрэнки и заметил как Лилли, под руку с Эдгардо, удалялась в сторону променада…

— Я хочу быть врачом, — говорила Лилли своему другу, — в Англии это оказалось невозможно.

— Почему? — удивился Эдгардо, — я слышал что девушки учатся, и даже становятся учителями и врачами.

— Всего одна единственная школа на всю Британию, — грустно улыбнулась Лилли, — и то, так получилось, что мои паны пришлось перенести на следующий год. А в следующем году было бы то же самое, и ещё через год снова, и снова. И так до бесконечности. Мы раньше неплохо жили. Но всё пришлось бросить. Мы с братом вынуждены были искать работу, потом работать.

— Я очень сочувствую Вам, мисс, — ответил Эдгардо.

— Ах, Эдгардо, не сочувствуйте. Уже всё в прошлом, — улыбнулась Лилли, — я поступлю в университет и сделаю это первым делом, едва мы только устроимся на новом месте.

— Я тоже, — улыбнулся в ответ Эдгардо и посмотрел на Лилли, — интересно, какими мы станем через пять лет! Я буду журналистом, Вы врачом. Сможем ли мы так беззаботно гулять и мечтать, как сейчас? Не правда ли, тут, даже в Третьем классе, он кажется прекрасным? Как Вы думаете, почему?

— Наверное, потому что тут все мечтают о добром? — ответила Лилли, — добрые мысли, добрые надежды, все едут за счастьем и думают только о грядущем счастье, о том, что ждёт их там, впереди?

— Я тоже так думаю, — согласился Эдгардо, — а ещё я думаю, что мы обязательно будем вместе! — улыбнулся он, — Вы мне очень нравитесь, мисс Гудвин, и я хочу чтобы Вы это непременно знали!

Лилли улыбнулась.

— Не сомневайтесь, это взаимные чувства, — ответила она, — и я думаю, мы будем вместе.

— А как же Ваша матушка? — спросил Эдгардо, — она не станет ругаться на Вас?

— Какой же Вы ещё мальчик, — рассмеялась Лилли, — я рассказала ей о Вас. И она хочет с Вами познакомиться.

— Правда? — удивился Эдгардо.

— Правда, — вновь улыбнулась Лилли, — и она сказала, что пока Вам не исполнится восемнадцать, Вы будете жить у нас. И обязательно должны окончить школу!

Эдгардо покраснел, взял Лилли за руку и они остановились.

— С… спасибо Вам, мисс! Вы мой ангел-хранитель! Как я хотел бы, чтобы Вы оставались им всю жизнь, навсегда!

— Да ладно Вам, Эдгардо! — вновь взяла его под руку Лилли, — идёмте, Вы обещали сопровождать меня, не забыли?

— Конечно же, мисс! — кивнул радостно Эдгардо, — я хотел сказать… я очень рад быть с Вами. А хотите я Вам расскажу про чаек? Они ведь такие красивые птицы…

Глава 8

— Мелкшам, знаете-ли, не лучшее место оказалось для нас, — сказал Виктору Фредерик после третьей стопки бренди в курительном салоне Третьего класса.

— Вот как? И почему же? — как бы недоумевал Виктор.

— Долго объяснять, — равнодушно ответил Фредерик, — мы с супругой сменили несколько городов, в каждом из них Бог нам даровал детей. Мой отец родом из Эдинбурга, я уже провёл свою молодость в Бермондси, Лиллиана родилась в Ньюингтоне, Чарли, Джесси и Гарольд уже в Эдмонтоне, а в Мелкшаме Сидней. Всю жизнь я стремился только к тому, чтобы мои дети чувствовали себя полноценными людьми и не стыдились того, что они не настоящие англичане, не в ту церковь ходят, и не чувствовали своей вины за то, что читают псалмы и молитвы на латыни, а не по-английски… Я выучился, заработал денег и в Мелкшаме открыл своё дело, маленькую мастерскую на два ангара в переулочке. Хватило денег, чтобы выкупить несколько зданий в квартале Уотсона, прямо в центре того городка. И у нас появился свой дом, красивый, двухэтажный, с садиком. Но вместо того, чтобы заниматься наукой, мне пришлось собирать велосипеды и чинить разную технику, от этих же велосипедов и мотоциклов до старых бричек и дилижансов. Наука осталась для свободного от работы времени… Лилли подросла и стала обшивать местных леди. Мы даже открыли свой салон. Августа бросила учительствовать и занялась с дочкой изготовлением шляпок, корсетов, шили платья и костюмы на заказ.