Ирина ДУБРОВСКАЯ - Каширка

Тогда Шериф, быстренько ставший его правой рукой, подговорил Черкеса и Голубя напасть на прохожего. «Слаб? тебе, а не слаб? тебе… да кишка тонка» и т.п. Я очень хорошо представляю его в этой роли, гада. Ну и напали! У мужика отняли деньги, часы сняли, ещё что-то отобрали. Он сопротивлялся – его избили. Сразу уже не «хулиганка», а «разбой». Потом, естественно, водки купили. Два дня гуляли. Мамченко делился жизненным опытом. В карты играл с ними, – сначала на деньги, а потом проигравшему Голубю Шериф предложил играть на меня. «Чтоб всё по-настоящему». Тот его за это ударил бутылкой, – потом за ножи… ну остальное ясно.

Валерка из особого ко мне доверия, наверно, отнёс мне тот самый «свёрток», а Шериф сказал ментам, когда всех повязали, что краденое у меня и я с ними заодно. Позже на следствии и на суде Черкес сказал, что я ни о чём не знала, взял всё на себя, и мне дали два года условно. Что ж, могло быть и хуже. Суд описывать не буду. Помню всё не ясно, словно судьба дала мне на крутом повороте наркоз для притупления боли и стыда. Было всё суматошно. Ходили, вставали-садились… Чьи-то знакомые-незнакомые, какие-то бабки в зале, похожем на зал ожидания на вокзале.

На суде Черкес смотрел на меня всё время и, поймав мой взгляд, шепнул: «Прости меня, я дурак».

«Ты везучая Обезьяна, – говорила Машка – как пятак в пироге, – так всегда тебе».

Я не была на Старокаширке двадцать лет. Тихо. Только слышен стук электрички вдалеке. Темно. Я погасила фары. И тени немые окружили…

– Ну и где они теперь?

– Их нет больше.

– Всех?

– Да. Почти всех.

– И того, кто хотел купить парк и дворец?

– Нет. Он жив. Владеет и парком и дворцом и… стрелками.

– Так что ж, заводи-поехали?..

– Духи, извините за беспокойство. До свидания.