Маурин Ли - На краю Принцесс-парка

Дерек Хэмилтон, раздражительный пятидесятилетний холостяк, в прошлом заклятый враг Ирис Маллиган – он постоянно громко включал телевизор, – теперь превратился в ее лучшего друга. Телевизор по-прежнему орал на весь второй этаж, но это уже не имело значения, поскольку большую часть времени Ирис проводила в комнате Хэмилтона за просмотром этого самого телевизора.

«Нет худа без добра», – подумала Руби.

Она предупредила жильцов, чтобы те не слишком рассчитывали, что все пойдет, как раньше. Она написала хозяину дома письмо, в котором сообщила об изменении своих планов, но ответа так до сих пор и не получила. Нельзя было исключать того, что Мэттью Дойл не захочет оставлять ее в доме.

– Я уже подал заявку на снос дома, – сообщил Мэттью Дойл, наконец появившись на краю Принцесс-парка.

Стоял жаркий, душный июльский день. На Дойле были хлопчатобумажные брюки и рубашка с короткими рукавами, верхние пуговицы которой были расстегнуты, открывая худую шею. Тонкие руки Мэттью были покрыты темным загаром.

– Архитектор уже разрабатывает проект, – добавил он.

– Проект чего? – сухо поинтересовалась Руби.

– Блока из четырех смежных коттеджей с гаражами на заднем дворе. В таком месте я смогу продать каждый коттедж за тысячу восемьсот фунтов.

Закусив губу, Руби сказала себе, что ей следует держаться с Мэттью повежливее, – хотя это было сложно.

– А ты не мог бы отложить это все на несколько лет? – взмахнув ресницами, заискивающе спросила она, но тут же все испортила, добавив:

– Я уверена, у тебя и так денег куры не клюют и лишних несколько тысяч особо ничего не изменят, разве нет?

К ее раздражению, Мэттью громко расхохотался:

– Другие на твоем месте пресмыкались бы передо мной, но ты, Руби, не такая. Даже прося об одолжении, ты все равно держишься вызывающе.

– Вовсе не вызывающе – я просто обращаю твое внимание на очевидные вещи.

Мэттью саркастически выгнул бровь:

– И ты считаешь, что поступаешь тактично?

– А что я должна была делать? – воинственно спросила Руби. – Опуститься на колени и умолять тебя?

– Многие так бы и поступили.

– Ну что ж, я не многие. Я – это я! – заявила Руби и осеклась – она опять все делала не так. – В своем письме я рассказала, что у нас произошло.

– Я и без того все знал. Вообще-то я даже прислал венок на кладбище. В своем письме ты ничего не написала про свадьбу. Разве ты не выходишь замуж через несколько недель?

Руби не упомянула о расставании с Крисом, потому что решила: Мэттью Дойла это не касается.

– Свадьба отложена, – бросила она.

– Понимаю, – кивнул Мэттью, и это тоже задело Руби, так как он не мог ничего понимать. – Как Грета с Хизер? Я могу их увидеть?

– Они пошли на прогулку. Хизер постепенно приходит в себя, но Грета… – Руби помолчала. – Она ждет двойню. Она… – тут Руби замолчала вновь.

– Что она? – спросил Мэттью.

– Она разговаривает с Ларри во сне, как будто он все еще жив, а в то время, когда он обычно возвращался с работы, она постоянно поглядывает на часы. Есть и другие тревожные признаки.

В частности, Грета иногда спрашивала, где лежат рубашки Ларри, – ей якобы нужно было их погладить – или готовила ему бутерброды на работу.

– Когда моя бабушка умерла, я отказывался в это верить. Я часто закрывал глаза и пытался представить, что она в комнате. – Мэттью улыбнулся этим воспоминаниям, его глаза потеплели. – Иногда мне это удавалось – и тогда мы с бабушкой разговаривали.

Руби растерянно молчала: ей сложно было представить себе такого Мэттью Дойла. Он всегда казался ей воплощением жесткого бизнесмена.

– И сколько тебе тогда было лет? – наконец спросила она.

– Тринадцать. Я был совсем один в этом мире. Моя мама сбежала куда-то сразу после моего рождения, оставив меня бабушке. Должно быть, у меня был отец, но, кто он такой, никто не знает.

– И как же тебе удалось выбраться из всего этого? – с неподдельным интересом произнесла Руби.

Мэттью оперся о стол худыми локтями:

– Началась война – к тому времени тебя уже не было в Фостер-корт. Я попытался найти работу, но взять меня тогда мог разве что безумец. Я почти не умел читать и писать – бабушка научила меня лишь самым основам, – кроме того, на вид я был кожа да кости. Люди до сих пор иногда говорят, что я похож на скелет, – ты только представь, как я выглядел тогда. А потом надо мной сжалился Чарли Мерфи.

– Хозяин Фостер-корт?

– Точно. Наш дом тоже принадлежал ему. Он мог достать разные полезные вещи – сначала это были только продукты, украденные в доках. Сахар, чай, фрукты… Я разносил все это людям, собирал деньги, принимал заказы. Чарли отстегивал мне процент от суммы. Это немного напоминало работу посыльного ломбарда, – с усмешкой заметил Дойл.

– Я занималась честным и законным делом! – воскликнула Руби. – А ты участвовал в преступном бизнесе.

– Я знал, что тебя это возмутит, – сказал Дойл, после чего протянул руку и похлопал ее по плечу.

Руби уже хотела дать нахалу отповедь, но, как только его плоть коснулась ее плоти, внутренности Руби пронзил все тот же трепет, который она так часто испытывала в присутствии Мэттью. Она оттолкнула его руку и спросила:

– Разве Чарли не погиб во время налетов?

– Погиб. Но к тому времени я уже знал, как работает этот бизнес – вообще-то люди называли его «черным рынком», – так что я занял его место. Выбор был прост: либо ты занимаешься этим, либо голодаешь. – Дойл пожал плечами. – Масштабы бизнеса все увеличивались, но я знал, что, как только война закончится, закончится и он. Так что я начал скупать недвижимость. Вскоре я познакомился с тобой.

– Но ведь масштабы твоего бизнеса увеличиваются и по сей день?

– Я только что вернулся из Австралии. Собираюсь заняться плавательными бассейнами. Твое письмо я увидел лишь вчера.

И сразу приехал к ней! Руби подумала, не заблуждается ли она насчет Мэттью Дойла, но в этот момент дверь открылась и в кухню вошли Грета с Хизер. К удивлению Руби, они явно обрадовались, увидев Дойла, – особенно Грета, которая даже заплакала.

– Я так рада вас видеть! – воскликнула она.

Мэттью обнял и поцеловал Грету, затем вытер ее слезы идеально отглаженным носовым платком.

– Я тоже очень рад видеть вас обеих, – сказал он.

Несколько минут спустя Дойл ушел, так и не сказав Руби, оставляет ли он ей дом. Руби решила, что, по всей видимости, оставляет.

– Странный человек, – задумчиво сказала она дочерям. – Подумать только: крупный бизнесмен сам собирает арендную плату.

– Не вижу в этом ничего странного, – возразила Хизер. – И он собирает только нашу арендную плату: мы ему нравимся, и он хочет с нами дружить.

Грета поддержала сестру:

– Он классный! Робу с Ларри дядя Мэттью тоже очень нравился. Он обычно доставал им билеты на… ой! – Закрыв рот ладонью, она выбежала из комнаты.

– Куда билеты? – спросила заинтригованная Руби.

– На футбол, – коротко ответила Хизер. – На самые лучшие места на стадионе. Пойду посмотрю, как там Грета.

Вечером, когда девочки смотрели в зале купленный недавно телевизор, Руби сидела на кухне и писала письмо матери. В нем она рассказала о происшедшей недавно трагедии и сообщила, что уже не выходит замуж. Они с Оливией не виделись со дня свадьбы девочек. Закончила Руби словами: «Когда родятся малыши Греты, я сообщу вам, и вы сможете приехать на крещение».

Она написала адрес, запечатала конверт и достала еще один лист бумаги. Второе письмо предназначалось Бет. Руби подумала, что следовало позвонить в Америку еще несколько недель назад, но изложить ужасные события на бумаге было проще, чем по телефону. Если бы ей пришлось пересказывать все вновь, она наверняка расплакалась бы и не смогла говорить.

Закончив письмо, она облегченно вздохнула и отложила оба конверта в сторону.

Опершись подбородком о ладони, Руби долго смотрела в никуда. Не так давно она сидела на этом самом месте и думала о том, что вскоре все в ее жизни изменится. Девочки тогда уже вышли замуж, и сама она собиралась сделать то же самое через несколько месяцев.

Но теперь Руби казалось, что ей суждено провести в доме миссис Харт всю жизнь и любые попытки вырваться отсюда обречены на провал.

Глава 12

1963-1970

У ворот школы плакала, громко всхлипывая, низенькая коренастая женщина лет тридцати в полосатых бело- синих брюках и ярко-красном свитере. Ее каштановые волосы были подстрижены, по мнению Руби, слишком коротко. Руби остановилась и спросила:

– Что-то случилось?

– Да, случилось! – шмыгнула носом женщина и промокнула глаза влажным платком. – Я в отчаянии, коль уж вы хотите знать. Мой сын пошел в школу, и я не знаю, смогу ли я жить без него.

– Сможете! – убежденно заявила Руби.

– Откуда вы знаете? Нуда, понятно… Я видела, как вы разговаривали в классе с тремя девочками. Они держались очень хорошо – а ведь для них это тоже первый день в школе. Скажите, которые из них ваши? Близнецы или рыженькая?