Игорь Губерман - Чудеса и трагедии чёрного ящика

А теперь – небольшое, но существенное отступление.

В ведение мозга входят не только видимые проявления психики, но полностью и внутреннее управление. Здесь совершаются чудеса, ничуть не уступающие таинству творчества и поступков. Когда прояснилось, что именно мозг руководит всем нашим существованием, показалось целесообразным разделить его систему управления на функции, свойственные только разного вида животным (ощущения, движения, речь), и те, что общи и животным, и растениям (питание, размножение, рост). У человека это сугубо условное деление удобно было еще и тем, что мышление, действия и чувства явно контролировались сознанием, а в машинообразном, автоматическом управлении сердцем и кровообращением, обменом веществ и работой внутренних органов сознанию нечего было делать. Эти системы с тонкой, совершенной и безупречно автоматической регулировкой осуществляли программу выживания, разработанную веками эволюции и безжалостного естественного отбора, – программу, осуществлением которой непрерывно занят мозг.

Невмешательство сознания в работу внутренней автоматики предусмотрено природой очень мудро. Что произошло бы, умей мы усилием воли по первому желанию останавливать сердце, регулировать температуру, вмешиваться в обмен веществ? Тут исчерпывающе показательна история некоего англичанина Таунсенда, умевшего, как некоторые шевелят ушами, останавливать и ускорять работу своего сердца. При этом он мгновенно впадал в обморочное состояние, тело его холодело, и лишь через несколько часов сознание возвращалось к нему. После одного из подобных опытов он так и не очнулся.

Чем приводится в движение наша внутренняя автоматика? Два приводных ремня, два отдела управления есть у нервной системы. Один отдел возбуждает деятельность тканей, клеток и органов: учащает биение сердца, повышает давление крови, усиливает обмен, активизирует и взбадривает мышцы. Второй – наоборот. Два этих регулятора, основываясь на сведениях о состоянии организма и ситуации во внешней среде, обеспечивают тончайшую игру химических и физических механизмов существования.

Но оказывается, сознание все-таки способно частично вмешиваться в эту автоматику. Развитие такой способности – цель тренировки школы индийских йогов.

Тренировка состоит в исполнении асан – странных неподвижных поз (очевидно, при этом улучшается или ухудшается кровоснабжение определенных областей тела) – и нацеленном сосредоточении внимания. Кроме набора асан, существует еще сложная система специального дыхания, позволяющего, очевидно, наилучшим образом использовать кислород вдыхаемого воздуха (мы ведь дышим очень неэкономно – усваивая лишь одну пятую попадающего в легкие кислорода).

Длительно тренируясь, йоги обретают способность приводить себя в состояния, которых исследователи добиваются у подопытных под гипнозом. Индусские факиры могут часами стоять на одной ноге, обвив другой туловище и положив голову на колено. Абсолютное владение телом – от немыслимого причудливого застывания до веревочной гибкости – следствие долгих и тяжелых тренировок с полной самоотдачей – глубоким сосредоточением.

Интересна и важна необычная активность мозга в разных стадиях автогипноза, кажущегося недеятельным сном. Снятые в этом состоянии кривые биотоков мозга не имели ничего общего со спокойными волнами сна. Мозг активно работал! Очевидно, необычный искусственный режим требовал бдительного контроля и подправки.

Но давайте двинемся дальше.

В конце второго века до нашей эры (как раз когда в Индии мудрец Патанджали, обобщая древние знания, создавал систему йогов) в Малой Азии, устранив конкурентов, достиг власти тиран Митридат. Захватив несколько римских провинций (население, истощенное поборами, поддержало его) и перерезав уцелевших римлян, Митридат основал Босфорское царство и начал свои разбойные походы. Подданные боялись его, ненавидели и старательно подчинялись. Варвар, несмотря на образование, азиатский деспот по натуре – так именуют его историки, не забывая, конечно, о заслугах (тиранов без заслуг не бывает), – сплотил государство. Прочное здание, замешанное на крови, страхе и принуждении.

И естественно, заболел Митридат профессиональной болезнью властолюбивых тиранов: манией преследования. Не надеясь на охрану, он по совету врача стал постепенно принимать крохотные порции разных ядов – в дозах, далеких от смертельной, но постепенно возраставших. И выработал иммунитет. Как его травили! И напрасно. А от кинжала страховала охрана. Лишь когда его собственный сын поднял и возглавил восстание армии, Митридат отчаялся и попытался отравиться по собственному желанию. Безуспешно. Организм его, как собака – на зайцев, натасканный на образцы ядов, уже давно выработал против них защитные средства.

Создание химических антидиверсантов – могучая охраняющая способность живых существ. Мы привыкли рассматривать иммунитет как умение бороться с бактериями, вирусами и микробами. Но как против пришельцев, несущих болезнь, кровь вырабатывает уничтожающие их полчища антител, так же создаются и обучаются защитные ополчения, обезвреживающие яды.

Проклиная свою неуязвимость, Митридат бросился на меч. Но не стоит поспешно думать, что способность йогов принимать смертельные дозы самых страшных ядов и пить кислоты – непременно следствие лишь подобных же тренировок. Предварительные пробы, очевидно, совсем не обязательны.

Ибо механизм химического иммунитета может оказаться совершенно иным. Наиболее сильные из ядов умертвляют жертву мгновенной блокировкой сигналов, приводящих в действие аппарат дыхания. Но вспомним о высокоразвиваемой йогами способности вмешиваться в интенсивность обмена веществ. Когда с произвольным замедлением сердца интенсивность эта падает, очевидно, пропорционально (а то и сильней) уменьшается воздействие ядов.

Не исключено, впрочем, что все совершается вовсе по-иному. Главная ценность необъяснимых фактов – в стимуляции научного творчества будоражащим обещанием новых приключений мысли. Мы ведь в состоянии понять пока пуск в ход и обстановку только тех систем, которые уже как-то изучены. А биохимики (как, впрочем, специалисты любой области) знают, как стремительно отступает линия горизонта при каждом их шаге вперед.

Но раз уж мы заговорили о биохимии обмена, не миновать и быстрого заживления ран – явления почти легендарного, известного уже века и тем не менее до сих пор относимого к сказкам и поверьям.

Обратимся сперва к нормальной схеме того, что совершается при рассечении кожи.

Исследователями лишь недавно открыто, что мы постоянно, по многу раз в день наносим себе внутренние раны. Стоит резко сесть или вскочить, протолкнуться сквозь толпу в автобусе, сильно задеть за что-нибудь плечом, и глубоко внутри немедленно рвутся несколько мельчайших кровеносных сосудов.

Изумительно тонко отснятый микрофильм, показавший такое ранение, одновременно продемонстрировал и мгновенность текущего ремонта: сама кровь стремительно запечатала разрыв. Сложная цепь химических реакций сводится к тому, что один из растворенных в крови белков превращается в паутину тонких прочнейших нитей, образующих аварийную заплату. В этом сгустке, перекрывающем течение крови, участвуют и другие вещества. Весь процесс активизирует мощный ускоритель, катализатор, постоянно дежурящий в крови. После заживления ранки (клетки живой ткани растут и делятся, покрывая у/5ыль) сама кровь рассасывает отслужившую свое пробку. То же самое происходит и при поверхностных повреждениях живой ткани с разной, напоминаю, скоростью, в зависимости от психического состояния.

Единственная пока идея, что усилие тренированной воли может значительно ускорять процесс заживления, правдоподобно опирается на полную зависимость такого ремонта от активности и количества катализатора и «стройматериалов». А выработка и энергичность этой армии, как и все химические цепи регулировки, беспрекословно подчиняются центральной станции управления. Здесь у биохимиков такое обилие белых пятен, что продолжение догадок стало бы уже беспочвенным фантазерством. Но тем не менее в будущем человечества явно проступает надежда на обретение власти над собственной надежностью.

Перед многими сведениями о йогах разум исполняется недоверием. Мистические древние объяснения таких феноменов еще не заменились исследованиями и протоколами биохимиков, физиков и физиологов. Один из феноменов – способность к внушению зрительных, слуховых и любых других галлюцинаций собеседнику, находящемуся не в гипнотическом сне, а в, казалось бы, вполне бодрствующем состоянии.

В автобиографической книге Иогананды, знаменитого распространителя индусской философии описаны его встречи с йогами, обладающими какой-нибудь выдающейся способностью. От недоверия спасают аналогии. К ним и прибегнем.