Грэм Джойс - Зубная Фея

– Я тебя не держу. А если ты от нее не отстанешь, я знаю, что делать. Я уже решил.

Лицо Зубной Феи на минуту окаменело. Затем она улыбнулась:

– Ты это сделаешь? Ты собираешься сделать это, чтобы вывести меня из игры?

Сэм кивнул.

– Ни черта ты не понимаешь, – сказала фея. В глазах ее блеснули слезы. – Это не я твой, а ты мой кошмарный сон. Отпусти меня, пожалуйста. Я ненавижу это место. Моррис все еще здесь. Отпусти меня.

Опустошенный и растерянный, Сэм закрыл глаза. А когда он открыл их снова, Зубной Феи уже не было. Он содрогнулся. Все запуталось еще больше. Он даже не был уверен, что этот разговор происходил на самом деле. В одном Зубная Фея была безусловно права: здесь ощущалось присутствие Морриса, и, задержавшись еще немного, он рисковал встретиться с его призраком. Подобная встреча, как он прекрасно помнил, однажды уже имела место.

Он покинул гараж тем же путем, каким пришел. По дороге домой он сказал себе: «Пусть малышку зовут Линда Алиса».

В мгновения между сном и явью, в мертвом воздухе забытой мастерской, где мысли сами собой обращаются в слова, Сэму явился голос из тьмы – задушевный, ободряющий, рассудительный. «Самоубийство, – произнес этот голос из тьмы, – самоубийство…»

Весной Линда вновь посетила родные места. Знакомые отмечали, что она выглядит несколько утомленной и похудевшей. Чарли сразу прицепился к ее модному вязаному пальто – на какой, мол, помойке она раздобыла это тряпье. Он так и сыпал язвительными замечаниями относительно ее внешнего вида, и общий смысл их был очевиден: ему не нравилось, что его дочь превращается в «какую-то чертову хиппи». Линде шел двадцать второй год, и она жила совершенно самостоятельной жизнью – именно это и разбивало сердце Чарли.

Сэм заметил, что отношения в этой всегда такой дружной семье стали более напряженными, и эта напряженность усиливалась с каждым новым приездом Линды.

– Сводите меня куда-нибудь, – однажды вечером попросила она Терри и Сэма. – Мне необходимо выпить и расслабиться.

Позвав Алису и Клайва, они всей компанией поехали в город. Для ребят этот вечер был как глоток воздуха из большого мира. В последнее время пресса муссировала слухи о связи Линды с Грегом Остеном, соло-гитаристом и лидером рок-группы «The Craft». Они вдвоем частенько мелькали на газетных фото, и у меломана Клайва по сему поводу вертелась на языке масса вопросов.

Однако Линда не была расположена удовлетворять его любопытство.

– Этот тип всего лишь кусок дерьма, Клайв. Иные люди в жизни далеко не так интересны, как представляются со стороны. Давай закроем эту тему.

И они закрыли тему. Сэм успел заметить, что пальцы Линды слегка дрожали, когда она затянулась сигаретой. Она рассказывала о Лондоне, мимоходом упоминая знаменитостей – не с целью произвести впечатление, а чтобы они лучше почувствовали атмосферу, в которой она жила. Они же все больше понимали, как им в последнее время не хватало Линды. Терри, улучив момент, постучал ее по колену и протянул под столом косяк.

– Бог ты мой! – сказала Линда, принимая передачу. – Цивилизация достигла редстонских болот.

– Ты в этом болоте родилась, – напомнил

Терри.

– Если бы мне сказали, что я обречена всю жизнь провести здесь, я бы взяла пушку и высадила себе мозги, – беспечно бросила Линда.

Все замолчали, стараясь не смотреть на Терри, который стремительно моргал, не в силах справиться с нервным тиком. Сэму почудился звук далекого выстрела, как в ту роковую ночь, и он с упреком посмотрел на Линду.

– Сама не знаю, как это у меня вырвалось, – пробормотала она. – За все эти годы… Черт, не знаю, как вырвалось.

Она попыталась замять неловкость с помощью вымученного смеха, а затем достала из сумочки маленькую золотую табакерку и, раскрыв ее, положила на стол для всеобщего обозрения. Внутри оказалось с дюжину розовых пилюль.

– Угощайтесь, – предложила она. – Поколесим.

Они посмотрели на табакерку, но предпочли воздержаться.

– Не хотите? – Линда проглотила одну пилюлю и захлопнула табакерку. – Давайте-ка двинем в ночной клуб. Я плачу.

В ночном клубе на Линду снизошло танцевальное исступление. Она завелась и не могла остановиться, по очереди вытаскивая на танцплощадку Сэма, Клайва, Терри и Алису. Никто из четверых не мог с ней тягаться. Она то и дело заказывала коктейли. В мелькании разноцветных огней эта неутомимо веселящаяся Линда казалась противоположностью той вялой и скованной Линде, какую они совсем недавно видели в доме ее родителей. Она перецеловала всех четверых, сообщая каждому по отдельности и всем вместе, как сильно по ним соскучилась. Она ушла в туалет вместе с Алисой, и обе вернулись, истерически хохоча. Легко завязывая разговоры с посторонними, она в то же время умело использовала наличие «своей компании», чтобы отшивать излишне ретивых кавалеров.

Когда начался медленный танец, Сэм хотел пригласить Алису, но его опередил Терри. Сэм же попал в руки Линды, которая и вытащила его на танцплощадку. От нее пахло какими-то умопомрачительно дорогими духами.

– Ну и как у вас Алисой? – спросила она, смеясь.

– В смысле?

– Чья она девчонка: твоя, Терри или Клайва?

– Поди разберись. Она держит нас на дистанции.

– Вам за ней не угнаться.

– Тебе она не нравится?

– Не нравится?! Да я люблю ее! Я люблю вас всех! Вы чудесные ребята! Как бы я хотела, чтобы вы жили в Лондоне вместе со мной.

При этих словах она почему-то помрачнела, но вскоре снова развеселилась и заказала им всем еще по коктейлю. Перед закрытием клуба она танцевала последний медленный танец с Сэмом и едва не заснула в его объятиях. Внезапно она остановилась и взглянула на него из-под полуопущенных век.

– Там демоны, – сказала она.

– Где?

– В лесу, на деревьях. Ночью. Я видела, как они выглядывают из кустов. В Редстоне. И в Лондоне, кажется, тоже.

– Не понимаю.

– Кто мы такие, в конце концов? – спросила она сонно.

– Кто мы? Я Сэм, а ты Линда.

Песня закончилась, и диск-жокей пожелал всем благополучного возвращения домой.

– Нет. Я хотела спросить: КТО МЫ ТАКИЕ?

Сэм пожал плечами:

– Мы Редстонские Шизики.

Она посмотрела на него так, будто только что услышала великое откровение, глубокую философскую мысль, полностью отвечавшую всему, что она узнала и пережила вплоть до настоящего момента. Вцепившись в его воротник, она откинула голову и захохотала во все горло.

– Ты прав! – крикнула она. – МЫ РЕДСТОНСКИЕ ШИЗИКИ!

И она разразилась новым приступом смеха, держась за Сэма, чтобы не упасть.

– РЕДСТОНСКИЕ ШИЗИКИ!

Вышибала в красном пиджаке и галстуке-бабочке решительно двинулся к ним через танцплощадку.

– У вас есть дом, в который вы могли бы отсюда срочно свалить? – культурно поинтересовался он.

На стоянке такси Алиса восхитилась вязаным пальто Линды.

– Прикид что надо! Последний писк.

Линда сняла пальто.

– Бери. Оно твое.

– Нет, я не могу его взять!

Она набросила пальто на плечи Алисы и поцеловала ее в губы.

– Я хочу, чтобы ты его взяла. Я люблю тебя. Я люблю вас всех.

Таксист высадил Линду и Терри раньше остальных. Линда по-королевски расплатилась за проезд, а когда машина двинулась дальше, Клайв спросил:

– Кто-нибудь знает, что за фигня была в тех розовых колесах?

Глава 39. Призраки

Сэм сделал три неудачных попытки связаться со Скелтоном, между тем как голос из темноты все чаще обращался к нему, нашептывая одно и то же слово. Сэм не знал никого другого, с кем можно было бы об этом поговорить. Разумеется, не с родителями: он не собирался взваливать на них дополнительные тревоги за судьбу девочки, которой по вине Сэма угрожала какая-то неведомая опасность. И не с Алисой, сразу отстранявшейся, когда на Сэма, по ее выражению, «накатывало». Потому-то в общении с Алисой он старался выглядеть веселым и беззаботным, вымучивая шутки и смеясь, когда ему было совсем не смешно. Клайв и Терри тем более не годились на роль сочувственных слушателей.

– Да что с тобой в последнее время? Кончай раскисать.

– Подбери сопли, Сэмми. Все путем.

Он стал приглядывать за своей новорожденной сестрой, выискивая признаки вмешательства в ее жизнь Зубной Феи, и был потрясен, обнаружив, насколько уязвимы маленькие дети. Он обшарил дом сверху донизу и выкинул все острые предметы – осколки стекла, булавки и т. п., – которые могли бы попасться под руку малышке; он открыл и закрепил клиньями все двери, чтобы они, случайно захлопнувшись, не прищемили ей пальчики; вид кипящей воды заставлял его тревожно подобраться. Дом представлял собой хитросплетение ловушек и скрытых угроз, исходивших отовсюду, даже от невинных на первый взгляд стульев или диванных подушек.