Адриан Гилл - Поцелуй богов

— Где она?

— Как никому не известная паинька, пошла на репетицию.

— А остальные?

— Тоже на репетиции. А я вытащил короткую соломинку и поэтому дежурю при телефонах и датских пирожных.

— Все… на репетиции?!

— А как же! Они ей нужны: педагоги декламации и пластики, личный режиссер, дизайнер по свету, публицист, менеджер, секретарь, массажистка. Надо, чтобы все получилось как надо.

— Понятно. — Джон налил себе кофе и взял кусочек рулета. — Газеты пришли?

— Какие вам нужны? Наш материал в «Экспресс», «Мейл», «Миррор», «Таймс» и втором выпуске «Телеграф».

— Я возьму «Гардиан». Спасибо.

Джон допивал вторую чашку кофе и дочитывал некрологи, когда зазвонил телефон. Он трещал, не переставая, не меньше пары минут и, поскольку Т. П., судя по всему, покинул свой пост, Джон ответил на вызов.

— Джон, здравствуйте. Это Оливер. Вы как? У меня только что состоялся сумбурный разговор со Сту. Не могу вытащить ни головы, ни хвоста. Сейчас еду в Сандринхем[74], надзираю по просьбе Чарльза за работой небольшого комитета. Вы не подскочите в театр — там какая-то кутерьма. Думаю, просто нервы, но буду весьма признателен. Получится?

— Конечно.

— Тогда, если можно, поскорее. Черт! Ох уж мне эти гвардейцы. Потом пообщаемся. Спасибо.

Репетиционная располагалась в церкви на Тоттнем-Корт-роуд. Джон прошел мимо реклам кооперативов колумбийского плетения корзин и индийской водопроводной воды и остановился перед табличкой «Зал. Здесь играют дети. Пожалуйста, убирайте свой мусор». За дверью открылось высокое помещение с пластмассовыми стульями по стенам и парой уставленных пенополистироловыми кружками столов. Пол был разделен лентой, и друг перед другом по обе ее стороны стояли две банды: американцы и актеры-англичане. А между ними — Сту со свернутым наподобие дубинки сценарием. Можно было подумать, он вот-вот произнесет: «Уж если вы фонтан, вживайтесь в эту роль до конца», — и все защелкают пальцами и закрутят плечами. Каждый говорил, не обращая внимания на других.

Сту: «Отвяжитесь! Отвяжитесь! Отвяжитесь! Или я…» Это «или» повисло в воздухе спущенным шариком.

Вперед выступил предводитель американцев с мобильным телефоном:

— Спокойно, Сту, спокойно. Надо разобраться. Никто не хочет подрывать ваш авторитет. Рассматривайте нас как дополнительный резерв. Мы здесь ради вас. И честно говоря, полагаем, что никакой другой английский театр не осилит подобной армии.

— Боже, дай мне сил! Джон, ты пришел!

— Оливер позвонил и сообщил, что вы хотели меня видеть.

— Да. Перерыв пять минут.

Английские актеры отошли к своей стене и взялись за кроссворды и вязание. А американцы к своей и продолжили забаву с компьютерами и мобильниками.

— Это какой-то ад. Худший из всех кошмаров. Да что там кошмар — намного страшнее. Спасибо, что пришел. Пойдем поговорим на скамьях.

Сту провел Джона в церковь, которая оказалась холодной и неожиданно тихой для городского англиканского храма.

— В чем дело? — с надеждой спросил Джон.

— Дело? В них. В этой своре сторожевых псов. Представляешь, у Ли есть свой личный режиссер. Сначала режиссирую я, а потом корректирует он. Кого-то привел, чтобы специально освещал мисс Монтану. Она не знает текста, а преподаватель дикции твердит: «Громче, Ли. Мягче, Ли». — Передразнивая, Сту скорчил физиономию. — Невыносимо! Среди них обретается тип, который утверждает, что отвечает за маркетинг. Маркетинг Софокла! Господи, помилуй! И еще: они хотят привести на репетицию журналистов! Бульварной прессы! Ни один не читал пьесы, понятия не имеет, о чем она. Остальные актеры, сам понимаешь, в бешенстве. Ничего не сделано, а через неделю начинаются прогоны.

— Да. Все это очень необычно.

— Необычно? Ни в какие ворота не лезет! На такое способны одни американцы в их чертовом Голливуде. И Ли. Извини, Джон, что так говорю; я знаю, она твоя партнерша. Но Ли превратилась в монстра. Какая-то Джоан Кроуфорд с постменструальным синдромом.

— Постой, Стюарт. Тебе не приходило в голову, что она напугана?

— Ли? Напугана? Нет, она для этого слишком тщеславна.

— Вот что, Сту, — возмутился Джон, — вы с Оливером только и делали, что вдалбливали ей, какое особое явление — английский театр, какой это элитный закрытый клуб и насколько пошло и плохо все, что Ли делала раньше. Не успокаивали, а рисовались за ее счет. Так что теперь не жалуйся и не пугайся.

— Джон, я надеялся, что ты-то по крайней мере поймешь и будешь на моей стороне. Нет, на стороне Софокла.

— Не пори чепухи, Сту. Софокл в моей защите не нуждается. И английская сцена тоже. Хочешь, чтобы я повертел пальцами и Ли пришла в себя, потому что положа руку на сердце желаешь отвалить в Голливуд? Хочешь, чтобы она тебя пригласила, но не знаешь, как попросить, и делаешь это специфически английским способом: даешь понять нужному вам лицу, что оно нечто вроде пятна на исподнем королевы-матери.

— Джон, я хочу одного — поставить пьесу. И меня не запугает ни калифорнийская певичка, ни ее свита. — Сту напыжился, надул губы, и Джон внезапно вспомнил, как презирал его в колледже. — Не хочу выставляться, скажу одно: в нашем деле я заслужил репутацию и работаю с актрисами, у которых таланта больше в косметичках, чем у Ли за душой. Хотя не отрицаю ее возможностей.

— Черт тебя побери, Сту, где предел твоему назидательству? Мы не говорим о таланте и способностях, то есть о тех вещах, которые взращивают в Королевской академии драматического искусства. Звезда — совершенно иное измерение. Гений без субстанции. Явление, превращающее в моль самые разумные существа. Так что естественно, ты напуган. — Голос Джона возвысился больше, чем было пристойно в церкви. Беспокойства и страхи последнего месяца обратились в слова и ринулись наружу. — Но что еще хуже, душа моя, что уж совсем никуда: ты хочешь выехать к успеху в седле ее звездности, но на самом деле мечтаешь, чтобы она провалилась. Тебе претит, что какая-то американская певичка может заплыть в ваш драгоценнейший театр и способна сыграть роль. Нечто в этом роде. Она попросила вас о помощи, а вы с Оливером прочитали ей нотацию и унизили. Тогда она обратилась к другим. Теперь постарайся принять ситуацию и смотреть на ее все-способных-приобрести американских купцов как на своих помощников. Хочешь возразить, что это не устраивает твое эго, Сту?

Стюарт щелкнул зубами и фыркнул.

— Ты говоришь абсурдные вещи. Твоя верность своему талону на обед очаровательна. Но я надеялся, что у тебя сохранились католические и цивилизованные убеждения.

— Не сомневаюсь. Кстати, а где Ли?

— В трейлере, припаркованном рядом с «вольво» викария.

— Нет, не там, — послышался хриплый голос за их спинами.

Ли сидела рядом с Хеймдом. Она улыбалась, но очень невесело.

— Я все слышала. Мы с Хеймдом прошли за ними в церковь.

Ли сидела на диване в окружении свиты. У всех в руках стаканы — междусобойчик единения в конце дня. Людный кружок, как в яслях, когда читают сказку. Джон еще не был принят в команду и стоял поодаль у камина.

— Видели бы вы физиономию Сту — просто картинка. Я получила настоящее удовольствие. Извинялся, извинялся. Чаще, чем слепой в танцзале. Да, я взяла его за яйца.

— Вы неподражаемы! Великолепны! Но и мы, пока вы наносили coup de grace[75] нашему приятелю Сту, провели пару победных раундов. Расскажи, Сьюзи.

Сью сорвалась с места и подхватила реплику. Креонту пообещали пробу на комедию ситуаций, так что он теперь ручной. Гемон хочет американского агента — это просто устроить. Девчушки мечтают о встрече со Спилбергом и об интервью в «Вэнити фэр». А остальные раскатали губу на снимки в газетах, пару билетов до Нью-Йорка и столик в «Балтазаре». Короче, англичане нам дешево обошлись.

Послышался всеобщий добродушный заразительный смех.

— И еще, — добавил бодрый коротышка, — готова новая афиша. «Ли Монтана — Антигона». Надо сделать несколько снимков. И костюмы — слава Богу, удалось получить их вовремя. Остались от «Звездного пути» и «Бен Гура». Их, кажется, тогда забраковали. Очень заинтересовался Валентино: намеревается изготовить нечто классическое, но в то же время спортивно-сексуальное.

— Отличная работа, ребята, — похвалил Т. П. — Теперь вроде все на нашей стороне. Как дела с Оливером?

— Я с ним виделась, — объяснила Ли. — Так случилось, что Лео снова заинтересовался его ужасной интерпретацией «Зимней сказки». Так что Оливер куплен и оплачен. Спасибо, друзья. Истинное удовольствие иметь дело с профессионалами. Да, чуть не забыла: особая благодарность Джону, — она послала ему воздушный поцелуй, — за верность и хорошие слова. Без него бы мы не справились.

— Отличная работа, Джон. — Т. П. захлопал в ладоши, и все сборище разразилось бурными аплодисментами. Он был принят в команду, нанят на службу — младшим из младших, посыльным на побегушках, очередным чудаком англичанином, которого поймали на удочку с морковкой.