Алексей Слаповский - Они

Геран внимательно и спокойно смотрел на дорогу. Ольга поглядывала на него с легкой улыбкой.

— Тебе идет, — сказала она.

— Неужели?

Герану процесс нравился все больше. Машина шла мягко, управлялась легко, фары уютно освещали дорогу впереди.

— Так бы и ехать и ехать куда-нибудь далеко, — сказала Ольга. — В неизвестном направлении...

— Да... А я вот думаю, как быстро вещь вербует человека. Словами попробуй меня убеди отказаться от моего образа жизни. Слишком все мне дорого, к чему привык: внимательно и неспешно жить, наблюдать, думать, писать. А тут вот едешь и думаешь: не так это плохо — быть богатым и не стесненным в средствах. Иметь хорошую машину, хорошую квартиру или дом... Капитализм не идеологи создали, капитализм создали товарищ Форд и компания. Посидишь вот так пару часов за рулем этого чуда и вылезать не захочешь. Владеть чем-то — чувство особенное. Я всегда удивлялся, как же вышло, что в семнадцатом году владельцы так просто, так легко отдали свое имущество?

— Ну, не так просто. Война была.

— Да знаю... Сколько лет живешь на свете и вдруг понимаешь, что самые простые вопросы жизни тебе непонятны! Да и сам себя до сих пор не знаешь!

— Комфортная обстановка располагает к комфортным разговорам, — сказала Ольга.

Геран усмехнулся:

— Не устаю удивляться, до чего ты иногда умна, моя прелесть.

И Геран потянулся, чтобы поцеловать Ольгу в щеку.

— Осторожно! — крикнула она, но было поздно. В глаза сверкнул знак о ремонтных работах, машину тряхнуло, потом стало заносить вбок, потащило куда-то вниз, Геран крутил руль вслепую, не понимая, куда едет, жал на тормоз, и вот всплеск, и уткнулись куда-то, встали.

— Ты цела? — спросил Геран.

— Даже не ушиблась. А ты?

— Все нормально.

Карчин, вскочивший на заднем сиденье, вертел головой:

— Что? В кого? Ах, вашу-то мать...

Открыл дверь, выскочил, стал бегать вокруг и ругаться. Машина стояла передом в воде, съехав по откосу к неширокой и мелкой речке. Ночь была лунная, звездная, картина происшествия видна была во всем, если можно так сказать, великолепии, что Геран мысленно отметил, вылезая из машины и помогая выбраться Ольге.

Карчин подскочил к нему.

— Ты чего наделал, морда? Не умеешь — не берись!

— Не могу не напомнить, что вы мне сами предложили, — сказал Геран.

— Он еще оправдывается!

И Юрий Иванович, ненавидя эту щетинистую рожу, которая смеет сохранять полное спокойствие и изображать интеллигентность, не сдержался и со всего маха ударил по этой роже кулаком так, что Геран упал в воду.

Ольга вскрикнула.

Геран вылез, встал на ноги и сказал:

— То, что случилось, ни в коей мере не позволяет вам вести себя как глупый мальчик, у которого сломали любимую игрушку.

— Игрушка?!

Карчин, которому стало уже почти совестно, при этих словах опять впал в ярость и бросился на Герана. Тот увернулся от удара, схватил Карчина за руки и толкнул в воду.

Теперь уже Карчин вылезал на берег.

— Если вы намерены продолжать, то я вас ударю уже серьезно, — предупредил Геран.

— Иди отсюда! Чтобы я тебя больше не видел! — заорал Карчин.

— Довольно здравое предложение, — сказал Геран. — Пошли, Оля.

Ольга, помявшись, достала из машины пакет с продуктами.

— Извините, — сказала она. — Мы не виноваты. То есть виноваты, но...

— Пошли отсюда, я сказал!

Ольга и Геран выбрались наверх, к мосту через реку.

— Нехорошо так его бросать, — сказала она.

— Насильно мил не будешь.

— Он, может, сам жалеет, но не скажет. Давай отойдем немного и остановимся.

Они прошли по мосту. Посмотрели вниз. Карчин сидел возле машины, обняв колени руками, весь мокрый.

— Замерзнете вы оба, — сказала Ольга. — Надо как-то машину вытащить, в ней хоть согреться можно.

Карчин поднял голову, увидел два силуэта на мосту.

— Чего смотрим? — крикнул он. — Идите сюда, будем думать, как машину достать!

Геран и Ольга вернулись.

Стали пытаться, зайдя в воду, вытолкнуть машину. Конечно, не получилось. Юрий Иванович достал буксировочный трос, протянули его наверх, зацепили за дерево, попробовали тянуть, результата никакого. На их счастье, когда уже стало светать, появился армейский грузовик, в нем были два усталых и сонных солдата, гнали машину в часть после ремонта. Они согласились помочь, зацепили автомобиль Карчина и выволокли его. Карчин бросился осматривать, вытирать везде воду. Сел, боясь, что сейчас не заработает, не заведется. Но машина завелась. Солдаты уехали, получив слова благодарности и некоторую толику денег, от которой не отказались. Карчин с помощью Ольги еще раз протер все в салоне, где удивительно быстро набралось тины и грязи. Сели, приготовились ехать. Но машина не поехала. Она завизжала, завыла — и ни с места. Карчин с ругательствами бросился смотреть и увидел, что левое колесо наглухо прижато и застопорено — смятый перед машины придавил его. Вручную исправить нечего и думать.

Через полчаса показался старый «Москвич», его владелец сообщил, что неподалеку, километрах в пяти, лесхоз, у них там всякая техника, помогут. Карчин упросил его съездить с ним туда. Вернулся через час на том же «Москвиче», злой.

— Вот скажи мне, — обратился он к Герану, будто тот отвечал не только за поломку машины, но и за все остальные неприятности, — в какой еще стране день выдачи зарплаты является поголовным праздником? Вчера все гуляли, а сегодня никого не упросишь поработать — ни за какие деньги! Ну, ё! Ладно, отец, давай пытаться!

Пожилой владелец «Москвича», уговоренный Карчиным помочь (не даром, конечно), достал из своего багажника какие-то железки и начал стучать, гнуть, колотить: видимо, был умелец. Через пару часов добился результата: машина со скрипом, неуверенно, но могла двигаться. А в лесхозе, сказал хозяин «Москвича», есть такой Леонардыч, у которого золотые руки, он все доведет до ума.

С почти пешеходной скоростью доехали до лесхоза — нескольких строений, огороженных кирпичным забором, что было странно, учитывая обилие в округе древесины.

Их там встретили весело. Мужики после вчерашнего праздника пришли в себя, поправились. Машину осматривали всем коллективом, ахали, жалели ее, при этом на Юрия Иваныча, похоже, сочувствие не распространялось. Леонардыч, оказавшийся сорокалетним сухим мужиком, совершенно лысым, в очках, заломил за ремонт какую-то невообразимую цену.

— Однако! — сказал Карчин. — Ты имей совесть, не пользуйся человеческой бедой!

— Ага, — кивнул удовлетворенно Леонардыч, будто того и ждал. Сел на какой-то ящик, закурил.

— Ну что ж, давайте рассуждать о совести. Вот я в городе работал инженером тепловых сетей.

— Главным! — напомнил один из товарищей, жадно и радостно слушая, зная, видимо, этот номер наизусть и боясь, что исполнитель что-то упустит.

— Главным, — подтвердил Леонардыч. — На мне был пятисоттысячный город. Пятьсот тысяч человек! Ответственность! Сложные коммуникации! Надо головой работать! То есть тяжелый интеллектуальный труд. Правильно?

— Ну, допустим, — согласился Юрий Иванович.

— Правильно. А получал я за этот свой интеллектуальный труд знаете сколько?

— Какое это имеет значение?

— А мы сейчас все поймем, какое это имеет значение. Проезжал тут один на «Мерседесе», тоже, как и вы, в речку заехал, и тоже не мог понять про значение. Но мы ему разъяснили, он остался доволен.

Все засмеялись.

— Так вот, — продолжил Леонардыч. — Я в машинах разбираюсь, ваша красавица тысяч сто двадцать стоит, не так ли?

— Девяносто, — буркнул Карчин. — Ну и что?

— А то. Пусть девяносто. Девяносто тысяч долларов делим на мою зарплату главного инженера по сегодняшнему курсу, получим... — Леонардыч прикрыл один глаз и стал считать в уме, шевеля губами. — Пятьсот сорок! Пятьсот сорок месяцев мне надо вкалывать, чтобы такую купить! То есть, делим на двенадцать, — Леонардыч опять прикрыл глаз, — получаем сорок пять лет!

Все восхищенно ахнули.

— Но не в этом суть, а в том суть, что вы, получается, работаете в пятьсот сорок раз больше меня! И физически, и интеллектуально, и всячески. Может такое быть?

— Откуда вы эти цифры взяли? — удивился Карчин. — И к чему вы клоните, не пойму?

— А клоню я к тому, — охотно втолковал Леонардыч, — что я даже не спрашиваю, кем вы там работаете или каким там бизнесом занимаетесь, но уверен, что деньги ваши ворованные! Потому что честным трудом заработать их невозможно. Ибо! — поднял он палец — это означает, что надо работать в пятьсот сорок раз лучше и больше главного инженера теплосетей крупного города. Вы представляете себе вообще это: вы работаете один, как пятьсот сорок главных инженеров? А?

Показалось, что раздались аплодисменты, хотя всё ограничилось только одобрительными репликами аудитории. А Геран представил мифическую армию из пятисот сорока главных инженеров, против которой стоит один-единственный Карчин, и усмехнулся.