Гарольд Роббинс - Пират

— Не так-то это просто. Известно ли тебе, сколько на свете людей, до сих пор считающих, что мы — народ примитивный?

— Да, известно, — быстро подтвердила она. — И вот это я и хочу изменить. Теперь, когда мы выиграли войну, у нас есть шанс заставить мир признать, что мы ничуть не хуже их.

— Ты веришь в то, что мы выиграли войну?

— Я знаю, что это так. Если бы нас не вынудили пойти на перемирие, мы могли бы разгромить израильскую армию раз и навсегда. Они двигались прямиком в западню, приготовленную для них в Сирии и в Египте.

Бейдр смотрел на нее. Скольких вещей она еще не знала. Это была стандартная линия панарабской пропаганды, старательно проводимая в народных массах. Его неизменно поражало, что большинство арабов верило в это. То, что Израиль отрезал Третью египетскую армию и за несколько дней мог оккупировать и Каир, и Дамаск, казалось, никогда не дойдет до их сознания.

— Я все-таки не возьму в толк, что ты хочешь делать?

— Есть у меня одна идея.

— Выкладывай.

— Я могла бы работать для тебя, — она посмотрела ему в глаза.

Она была так напориста, что он не улыбнулся.

— И что ты стала бы делать? — мягко спросил он.

— Мать всегда говорила, что мне надо было родиться мальчиком, что я вся в тебя, — сказала она серьезно. — Я могла бы стать твоей помощницей.

— Боюсь, что нет, — сказал он ласково. — Все мои помощники имеют специальное образование, для того чтобы занимать этот пост. Их работа по большей части носит характер сугубо технический и специальный.

— Я не хочу сказать, что готова прямо сейчас, — торопливо поправилась она. — Я могла бы начать клерком или, быть может, секретарем, пока наберусь опыта.

— Ты знаешь стенографию и машинопись? — спросил он.

— Печатать на машинке немного умею.

Он помолчал в задумчивости, покачал головой.

— Боюсь, ничего не выйдет. Даже на эту должность нам нужны люди, владеющие ремеслом.

— Я могу вести прием посетителей. Я готова начать с чего угодно.

— Ты моя дочь. Как бы, по-твоему, это выглядело?

— Не обязательно всем об этом знать. Мы могли бы держать это в секрете.

— Нет. Так не пойдет. В моем бизнесе секретов нет.

Она была разочарована.

— Я не вернусь в школу. Ненавижу ее!

— Ну и не надо. У меня есть другая идея.

Она посмотрела на него с надеждой.

— Если твои намерения серьезны, я могу устроить тебя в университет в Штатах, где ты могла бы овладеть основами менеджмента бизнеса. Через несколько лет твои знания могли бы стать достаточными, чтобы занять подходящую должность в организации.

— На это уйдут годы, — сказала она нетерпеливо. — А что если сразу теперь? Пока я закончу школу, все уже будет сделано без меня.

Он рассмеялся.

— Я так не думаю. Дел больше, чем на обе наши с тобой жизни.

— А могу я ходить в школу здесь же? — спросила она. — Тогда я смогла бы после уроков работать и одновременно учиться.

— Это не одно и то же. Все, чему они смогут тебя обучить, — это стенография, машинопись и, может быть, еще простейшая бухгалтерия.

— Этого хватило бы для начала, а потом, если увижу, что гожусь для этого дела, то смогла бы поехать учиться в Штаты.

— Мне надо подумать.

— Тут и думать нечего, — решительно сказала она. — Я слышала, как твой человек звонил в банк насчет секретарей. Пока вы их дождетесь, я могла бы отвечать на телефонные звонки и вести прием посетителей. Я очень здорово могу по телефону. Ну правда же!

Ему стало неудержимо смешно.

— Ты очень решительна, моя юная леди.

Она встретила его взгляд.

— Ты даже не знаешь, до какой степени.

— Я начинаю улавливать смысл твоей затеи. — Он тихо усмехнулся, потом улыбка исчезла с его лица. — Знаешь, мне надо будет насчет этого переговорить с твоей матерью.

— Зачем? Ты никогда с ней не говорил обо мне.

— Это она тебе сказала?

— Да. — Взгляд ее на миг опустился, затем она посмотрела на него в упор. — Почему ты ни разу не захотел повидать нас, после того как ушел?

Бейдр выдержал ее взгляд.

— Это тебе сказала твоя мать?

Она кивнула.

Бейдр молчал. Не было смысла рассказывать ей, сколько раз он просил свидания с ней, просил прислать ее к нему погостить, и на все это Мариам отвечала отказом, заявляла, что не желает больше говорить с ним. Лейла знала лишь одно: отец их бросил, и так все и должно оставаться. Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

— Да нет, все это неправда, — сказал он спокойно.

Она промолчала.

Он чувствовал, что она не верит.

— Но теперь это не имеет значения, — сказал он мягко. — Вот ты передо мной, и я вижу тебя.

Она кивнула, но промолчала.

— Скажи мне… — чувствуя неловкость, начал он. — А как поживает твоя сестра?

— Прекрасно. Она замужем. Я не очень-то в курсе… У нас мало общего. Они очень светские. Да, кстати, Амал подозревает, что она беременна.

Он улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что я становлюсь дедом?

— Это вполне возможно.

Он тихонько присвистнул.

— Очень по-американски, — мгновенно прореагировала она.

— Что именно?

— Да твой свист этот. Что он означает?

Он засмеялся.

— Мне надо, на многое настроиться. Во-первых, осознать, что я отец двадцатилетней барышни, а тут еще и то, что я без пяти минут дед.

Лейла засмеялась.

— Не бери в голову. Амал каждый месяц делает предположения — не беременна ли она. Может быть, и на этот раз то же самое.

— А ты знаешь, что у тебя два брата?

— Знаю. Мухаммад и Самир.

— Знаешь их имена?

— Не велик секрет. Газеты постоянно пишут о вас. И снимки печатают.

— Они хорошие мальчишки. Тебе они понравятся.

— Я хотела бы повидать их.

— Тебе это предстоит. В скором времени. — Он поднялся. — Где ты остановилась?

— У подружки. Ее семья живет в Женеве.

— Она швейцарка?

— Да.

— Ты предпочла бы остаться у них или, может, переедешь ко мне сюда?

— Как тебе угодно, — сказала она, отводя взгляд в сторону.

— Тогда дуй за вещами, — весело скомандовал он. — Успеешь вернуться к ужину?

Она подняла голову. Глаза улыбались.

— Думаю, что успею.

— О’кей, тогда не теряй времени, отправляйся. Мне надо работать.

Она встала со стула и небрежно обняла его.

— Спасибо, отец.

— Не благодари меня. — Он осторожно поцеловал ее в макушку. — В конце концов я ведь тебе отец, не так ли?

Она стояла в дверях кафе и пробегала взглядом по столикам. Зал был почти пустой. Несколько посетителей сидели за своим утренним кофе перед тем, как отправиться на службу. Лейла посмотрела на часы. Одиннадцать. Они должны подойти с минуты на минуту. Она прошла к столику и села.

Он принес фужер кока-колы с лимоном и ушел. Она закурила, отпила глоток напитка. Сладко. Не такой сладкий, как кока-кола в Ливане, но слаще, чем французский, хотя и подан был по-французски. Сверху плавал кусочек льда, слишком маленький, чтобы охладить питье, если только не ждать, пока растает до конца.

В дверях появились два молодых человека и девушка. Они были одеты почти так же, как она, — джинсы, рубашка, куртка. Лейла помахала им, они подошли к ее столику и сели. Подбежал официант. Через мгновение принес им кофе и удалился.

Они смотрели на нее выжидательно. Она молча смотрела на них. Наконец положила свою сигарету и подняла два пальца в форме латинской буквы «V» — «виктория», победа.

Все трое расплылись в улыбках.

— Прошло нормально? — спросила девушка на сомнительном английском.

— Отлично.

— Он ни о чем не расспрашивал?

— Ни о чем важном. Обычные отцовские вопросы, — ответила она. Осклабилась: — «Знаешь, я должен поговорить насчет этого с твоей матерью», — спародировала она отца.

На лице девушки появилась озабоченность.

— А что, если он так и сделает?

— Не сделает, — сказала она уверенно. — Я знаю мою мать. Она не разговаривала с ним десять лет, не станет и теперь.

— Ты собираешься поступить к нему на службу? — спросил один из молодых людей.

— На укороченный рабочий день. Он считает, что мне надо походить сперва в бизнес-скул, набраться ума-разума. После этого я смогу выдержать нормальную нагрузку.

— И ты хочешь пойти в школу бизнеса? — поинтересовалась девушка.

— Обязательно. Если б отказалась, он мог заподозрить… И потом — это совсем ненадолго.

— Как он выглядит? — спросила девушка.

Она посмотрела на нее так, словно видит впервые.

— Ты о моем отце?

— О ком же еще я могу спрашивать? Он такой, как в рассказах, которые мы читали о нем? Ты же помнишь: сердцеед, перед которым не может устоять ни одна женщина, и все такое прочее…