Ясутака Цуцуи - Преисподняя

За соседний столик уселись двое, оба примерно одного с Такэси возраста. У одного были усы под Рональда Колмена. Он привёл с собой какого-то оборванного мальчишку в запачканных до черноты парусиновых тапочках. Увидев его, Такэси замер. Как же этот паренёк похож на Юдзо! Неужели он перенёсся сюда из времени, когда сам Такэси был мальчишкой?

— Сирота войны, — проговорил усатый. — Привёл оттуда, из прошлого. С парнем случилась та же история, что и со мной в детстве. Боюсь, правда, он нам тут устроит…

Да, это был Юдзо. Точнее, Юдзо, каким он стал через год после того, как Такэси видел его последний раз. Так значит, он осиротел в войну? Все родные, наверное, погибли при бомбёжке. И он подался в якудза. Такэси не сводил с него глаз. Юдзо сидел напротив за квадратным столом между двумя взрослыми и шнырял по сторонам голодными глазами. Увидел Такэси, но не узнал.

— Получается, ты привёл его оттуда, потому что захотел накормить досыта самого себя, каким был в то время, в голодовку? — сказал визави усатого, в очках в чёрной оправе.

— Выходит, так.

Они обменялись улыбками.

Что значит — «привёл оттуда»? Юдзо умер и объявился в Преисподней в образе, какой остался в памяти Такэси? Или его каким-то образом выдернули из реального прошлого? Неужели в Преисподней и такое возможно? Такэси был сбит с толку. Если в Преисподней нет ни Бога, ни Будды, кто тогда есть? Дьявол? Ерунда! Такэси отказывался в это верить. Бог, Будда, дьявол… Всё это плод человеческого воображения. Не касается ли это и Преисподней? А вдруг она существует только в головах у людей? Или, проще говоря, родилась в сознании его самого, Такэси? Если так — удивляться вообще нечему, может быть всё, что угодно, любой вариант: в автокатастрофе его внутренние органы превратились в месиво, а мозг не пострадал, его исковерканное тело подлатали и поместили в реальном мире в стерильную капсулу, поддерживающую жизнь, он мог всё это видеть во сне или же пребывать, как в фантастических фильмах, в каком-то иллюзорном пространстве под названием Преисподняя, являющемся продуктом чьего-то замысла. Или Преисподняя — это реальность, существующая в кем-то созданном мета-измерении?

К соседнему столику подошёл официант, чтобы принять заказ. Похоже, он и в реальной жизни служил официантом — видно было, что дело ему хорошо знакомо. «Интересно, найдётся где-нибудь местечко, которое подошло бы мне так же, как это заведение подходит этому малому? — думал Такэси. — Или мне только и остаётся, что блуждать по этому миру?» Пока старшие разговаривали с официантом, Юдзо нетерпеливо ёрзал на стуле. В названиях блюд он не разбирался, но слова «цыплёнок» и «утка» подействовали на него магически. Он с мольбой смотрел на усатого: «Закажи мне что-нибудь, закажи!» Когда с заказом было покончено и официант хотел уже отойти от их столика, Юдзо выкатил глаза и в панике закричал:

— Мясо! Мясо! Мясо! Мясо!

— Не кричи! — приказал обладатель усов Колмена, поморщившись.

— Мясо тоже будет, — бесстрастно объявил официант, удаляясь в сторону кухни.

— Филе — это говядина, — объяснил Юдзо очкарик и, обернувшись к приятелю, продолжал: — Мы тогда просто говорили «говядина», и всё. А сейчас — «серлойн стейк», «ростбиф»… Никто и не слышал таких словечек.

— Мы знали только говяжий фарш. Из какой части коровы его делали? И тому были рады.

Такэси в детстве мяса тоже не ел. Семья Утида считалась сравнительно зажиточной по стандартам того времени, но даже они жили впроголодь. Плошка варёного риса вместо водянистой похлёбки из овощей с несколькими рисинками на дне чашки считалась роскошным угощением. Плеснёшь в горячий рис соевого соуса, перемешаешь хорошенько и… Кажется, это не соя, а настоящее яйцо. Вкуснотища! Поэтому Такэси хорошо представлял, как голодали в войну сироты. От людей, переживших это, он слышал, что чёрствый кусок хлеба они считали за счастье.

Официант подал закуску — карпаччо из свежей рыбы. Юдзо припал к тарелке и, помогая себе вилкой, стал прямо через край запихивать рыбу в рот.

— Что ты делаешь? — сморщился усатый. — Кто же так ест?

Не обращая на него внимания, Юдзо отправил в рот всё, что оставалось на тарелке, поднёс её к лицу и вылизал соус.

— Дикарь какой! — со смехом проговорил очкарик. — Понравился соус — отломил бы кусочек хлеба и… Ой! А где же хлеб?

Стоявшая на столике корзиночка с хлебом была пуста. Весь хлеб Юдзо распихал по карманам.

— Ты не должен так себя вести, — вскипел усатый. — Положи хлеб обратно.

Юдзо с каменным лицом сгрёб с тарелок листья кресс-салата и ростки редьки и набил ими рот. Потом дочиста вылизал тарелки.

— Будешь так себя вести — я больше тебя с собой не возьму, — строго сказал усатый. — Тебя это устраивает? Или всё-таки будешь учиться примерному поведению?

Ни слова не говоря, Юдзо вынул из кармана кусок хлеба и с жадностью стал есть. У мальчика текли слёзы. На лице у него было написано: «Я же голодный. Ничего не могу с собой поделать».

Снова появился официант.

— Может, принести ещё хлеба?

— Да, пожалуй. Хотя нет… Он опять всё сметёт. Положите нам с товарищем по кусочку на тарелки, когда принесёте главное блюдо.

— Хорошо.

— Он и наши кусочки мигом приберёт, — усмехнулся очкарик.

— Вот чертёнок! — с раздражением бросил усатый. — Мне тоже приходилось голодать, но я себе такого свинства не позволял, как-то себя контролировал всё-таки.

Принесли суп, но поведение Юдзо лучше не стало. Обомлев от поднимавшегося от тарелки аппетитного аромата, он вытаращил глаза, схватил тарелку обеими руками и осушил её в несколько глотков, не боясь обжечься. Покончив с супом, облизал тарелку. Потянулся было к другим, стоявшим перед взрослыми, но очкарик шлёпнул его по руке плоской стороной лезвия ножа. Юдзо зыркнул на него так, словно хотел укусить.

Да, это ад. Юдзо не подозревал, что его привели в ад, и ничего удивительного, что после такого жестокого обращения он подался в бандиты. Наверняка в этот ресторан его больше не приведут. Видимо, Юдзо тоже это понимал, поэтому и не собирался исправляться. Что будет, когда официант принесёт стейки? В таком состоянии Юдзо вполне может покуситься и на то, что останется в тарелке Такэси. Лучше этого не видеть. Такэси попросил официанта его рассчитать. Сколько бы он ни тратил, в его бумажнике всегда оставалась одна и та же сумма. Интересно, а кто эти двое и как они оказались в Преисподней? Выходя из ресторана, Такэси бросил на них взгляд и понял: директора одного банка, хорошенько нагревшие руки на том, что перед самой отставкой протолкнули на совете решение о значительном повышении выходных пособий.

На улице, в людской толпе, Такэси вдруг очень захотелось снова повидать Идзуми. С ним по крайней мере можно хоть нормально поговорить, развеяться. Где он сейчас? Такэси зашагал к стоявшим впереди зданиям, где, должно быть, размещались офисы. Так и оказалось.

А Идзуми в это время ехал в электричке. Он устроился в самой середине вагона, очень похожего на те, в которых он при жизни добирался до работы. Садясь в поезд, он заметил Сасаки, который входил на ту же площадку, и поспешил ретироваться в соседний вагон. Одного взгляда на Сасаки было достаточно, чтобы Идзуми понял: его выгнали с работы из-за того дела с откатом. Потом он увидел, какой смертью умер Сасаки. Трагический конец, ничего не скажешь, однако угрызений совести Идзуми не чувствовал. Повстречайся они лицом к лицу, Идзуми, наверное, сказал бы, что поступил отвратительно и страшно жалеет о случившемся, но искренности в этих словах не было бы ни на грош. Сожаление, сострадание… В Преисподней такие чувства отмирают. Впрочем, Сасаки вряд ли будет затевать свару. Какой смысл переносить сюда обиды из реальности, раз уж они здесь оказались? Вид у Сасаки был измученный донельзя, Идзуми заметил, что на нём всё тот же потёртый костюм, в котором он всегда ходил. Только галстук куда-то делся. Идзуми мог бы его окликнуть, но, сказать по правде, Сасаки был ему совершенно неинтересен.

Он избегал его, потому что с головой погрузился в воспоминания и не хотел с ними расставаться. Всеми мыслями Идзуми был в том самом клубе.

Юмико Ханава, хозяйка телевизионного шоу «Primiere 21», как обычно, приехала в тот вечер в «Ночной ходок». Её сопровождали продюсер Нисидзава и приглашённые в программу гости — всего человек десять. Юмико прошла по танцполу, приковывая к себе взгляды сидевших за столиками посетителей. За ней следовала свита — кто в ярких сценических костюмам, кто в модной свободной одежде, кто, как менеджер Юмико и телевизионщики, в деловых костюмах. Идзуми пришёл в клуб пораньше, сидел и ждал. Он выбрал место рядом с просторным отгороженным боксом с несколькими столиками, который весь вечер оставался незанятым в надежде, что это место зарезервировано для Юмико. Его ожидания оправдались.