Грэм Грин - Комедианты

— Жаль, что так получилось с вашим центром. Но знаете, мистер Смит, здесь из этого все равно ничего бы не вышло.

— Теперь я это понимаю. Боюсь, мистер Браун, что мы выглядим в ваших глазах смешными чудаками.

— Не смешными, — искренне возразил я, — а героическими.

— Ну, мы совсем не из того теста. А теперь, мистер Браун, извините меня, но я пожелаю вам спокойной ночи. Сегодня я немножко устал.

— В городе было очень душно и сыро, — объяснила миссис Смит и снова легонько погладила его по волосам, будто касаясь драгоценной ткани.

3

На следующий день я провожал Смитов на самолет. Пьер Малыш так и не появился, хотя отъезд кандидата в президенты, несомненно, заслуживал заметки в светской хронике, даже если и пришлось бы умолчать о мрачной заключительной сцене у почтамта. Мистер Смит попросил меня остановить машину посреди площади, и я подумал, что он хочет сделать на память снимок. Вместо этого он вышел из машины с сумочкой жены в руках, и со всех сторон к нему потянулись нищие — отрывочные фразы тонули в глухом гомоне, я заметил, как полицейский кинулся к нам со ступенек почтамта. Мистер Смит раскрыл сумочку и принялся разбрасывать деньги — гурды и доллары без разбору.

— Ради бога!.. — закричал я.

Кто-то из нищих пронзительно, истерически завопил; я увидел, как Хамит в изумлении таращит глаза на пороге своей лавки. Зарево заката окрашивало лужи и грязь в кирпичный цвет. Но вот последние деньги были разбросаны, и полицейские стали окружать свою добычу. Люди с двумя ногами опрокидывали одноногих, люди с двумя руками хватали безруких за туловища и валили на землю. Я оттащил мистера Смита назад в машину и увидел Джонса. Он сидел в другой машине, позади своего тонтон-макута, и вид у него был озадаченный, встревоженный и даже впервые в жизни растерянный. Мистер Смит сказал:

— Ну вот, детка, по-моему, они сумеют растранжирить эти деньги не хуже меня.

Я посадил Смитов в самолет, пообедал в одиночестве и поехал в Виллу Креоль — мне не терпелось поговорить с Джонсом.

Шофер развалился на нижних ступеньках лестницы. Он посмотрел на меня с подозрением, но дал пройти. С верхней площадки кто-то сердито крикнул: «La volonte du diable» [черт вам помог (фр.)], и мимо меня прошел какой-то негр, его золотое кольцо сверкнуло в свете лампы.

Джонс поздоровался со мной так, будто мы были однокашниками, которые не виделись много лет, но и с оттенком некоторого покровительства, словно наше общественное положение с тех пор изменилось.

— Заходите, старик. Рад вас видеть. Я ждал вас вчера вечером. Извините за беспорядок. Садитесь в это кресло, оно довольно уютное.

Кресло было действительно теплое: оно еще сохраняло пыл разгневанного субъекта, сидевшего там до меня. На столе были разбросаны три колоды карт, воздух посинел от сигарного дыма, одна из пепельниц опрокинулась, и окурки валялись на полу.

— Кто это был у вас? — спросил я.

— Один тип из министерства финансов. Не любит проигрывать.

— В рамс?

— Ему не следовало поднимать ставки в середине игры, когда он был в выигрыше, и немалом. Но ведь с министерством финансов лучше не спорить. В конце концов подвернулся спасительный туз пик, и в мгновение ока все было кончено. Я выиграл две тысячи монет. Но он расплатился гурдами, а не долларами. Какую отраву предпочитаете?

— У вас есть виски?

— У меня есть все что душе угодно, старик. Как насчет сухого мартини?

Я предпочел бы виски, но ему так хотелось похвастаться своими богатствами, что я согласился.

— Но только очень сухое.

— Не сомневайтесь, старик.

Он отпер буфет и достал кожаный дорожный погребец — полбутылки джина, полбутылки вермута, четыре металлических стаканчика, смеситель для коктейлей. Это был изящный дорогой погребец, и он установил его на неубранном столе с таким благоговением, с каким выставляют на аукционе бесценные предметы старины. Я не смог удержаться.

— От Аспри? [лондонская фирма, торгующая предметами роскоши] — спросил я.

— Вроде, — бросил он и принялся смешивать коктейль.

— Эта вещичка, наверно, скучает так далеко от Пиккадилли?

— Она привыкла и не к такой глуши, — сказал Джонс. — Во время войны она была со мной в Бирме.

— Она хорошо сохранилась.

— Я ее потом подновил.

Он пошел за лимоном, и я пригляделся повнимательнее к погребцу. На крышке виднелась марка Аспри. Джонс вернулся и перехватил мой взгляд.

— Вы поймали меня с поличным, старик. Погребец действительно от Аспри. Мне просто не хотелось, чтобы вы думали, будто я задаюсь. Собственно говоря, у этого погребца длинная история.

— Расскажите.

— Попробуйте сперва коктейль.

— То, что надо.

— Я его выиграл на пари у ребят из нашего отряда. У генерала был точно такой же, и я, признаюсь, ему завидовал. В разведке я, бывало, мечтал о таком погребце... Слышал, как в смесителе позвякивает лед. Со мной служили два молодых парня из Лондона, до этого они нигде дальше Бонд-стрит не бывали. Богатенькие оба. Дразнили меня этим генеральским погребцом. Раз, когда у нас вышла почти вся вода, они предложили мне на пари найти еще до темноты ручей. Если найду, получу такой же погребец, как только кто-нибудь из них съездит на побывку домой. Не помню, говорил я вам или нет, что умею чутьем находить издалека воду...

— Это было в тот раз, когда вы потеряли весь взвод? — спросил я.

Он взглянул на меня поверх стакана и явно почувствовал сарказм.

— Нет, в другой раз, — сказал он и круто перевел разговор: — Как поживают Смиты?

— Видели, что произошло у почтамта?

— Да.

— Это был последний взнос американской помощи. Сегодня вечером они улетели. Просили вам кланяться.

— Жаль, что я с ними так мало виделся. Есть в нем что-то... — сказал Джонс и, к моему удивлению, добавил: — Он напоминает мне отца. Я хочу сказать, не внешне, а... в общем, какой-то своей добротой.

— Понимаю. Я своего отца не помню.

— По правде говоря, и я своего не очень-то хорошо помню.

— Скажем, он напоминает отца, которого нам обоим хотелось бы иметь.

— Вот, вот, старик, совершенно верно. Пейте, не то мартини станет теплым. Я всегда чувствовал, что у нас с мистером Смитом есть что-то общее. Мы — одного поля ягоды.

Я слушал его с изумлением. Что общего может быть у человека не от мира сего с проходимцем? Джонс бережно закрыл погребец и, взяв со стола салфетку, стал его протирать с такой же нежностью, с какой миссис Смит гладила мужа по голове; и я подумал: простодушие, вот что, пожалуй, их роднит.

— Я очень сожалею, что у вас вышла такая неприятность с Конкассером, — сказал Джонс. — Но я ему заявил, что, если он еще хоть пальцем тронет кого-нибудь из моих друзей, я их всех пошлю к черту.

— Будьте с ними поосторожнее. Они опасные люди.

— Я их не боюсь. Им без меня не обойтись, старина. Вы знаете, что ко мне приходил молодой Филипо?

— Да.

— Вы только представьте себе, что я мог бы сделать для него. Они это понимают.

— Вы можете продать ему пулемет?

— Я могу продаться сам, старик. А это почище пулемета. Мятежникам не хватает только одного — опытного человека. Не забывайте, в ясный день Порт-о-Пренс виден с доминиканской границы невооруженным глазом.

— Доминиканцы никогда не выстудят.

— Они нам не нужны. Дайте мне месяц — я обучу пятьдесят гаитян военному делу, и Папа-Док удерет на самолете в Кингстон. Я ведь не зря воевал в Бирме. У меня уже все продумано. Я изучил карту. Разве так надо было проводить эти налеты у Кап-Аитьена? Я знаю совершенно точно, где я предпринял бы ложную атаку, а где ударил бы всерьез.

— Почему же вы не пошли с Филипо?

— Было у меня такое искушение, и серьезное искушение, но тут подвернулось одно дельце, какое бывает только раз в жизни. Это пахнет большими деньгами. Если оно не сорвется, я далеко пойду.

— Куда?

— Что — куда?

— Куда вы пойдете?

Он весело рассмеялся.

— Куда глаза глядят, старик. Однажды мне чуть было не удалось провернуть такое дельце в Стэнливиле, но там я связался с дикарями, а на них вдруг напали всякие сомнения.

— А здесь у них нет сомнений?

— Это же образованные люди! А образованного всегда легче обойти.

Пока он разливал мартини, я пытался разгадать, что за аферу он затеял. Одно было ясно — ему жилось лучше, чем в тюрьме. Он даже слегка располнел. Я спросил его напрямик:

— Что вы затеяли, Джонс?

— Закладываю основу своего состояния, старик. Почему бы вам не войти со мной в долю? Дело можно быстро обтяпать. По-моему, я вот-вот поймаю лису за хвост, но партнер мне бы не повредил, об этом я и хотел с вами потолковать, но вы все не приходили. Ей-богу, можно заработать четверть миллиона долларов. А то и больше, если иметь выдержку.