Тим Дорси - Не будите спящего спинорога

За стеной Коулмэн сидел перед телевизором с пивом в одной руке и с телефоном — в другой.

— Да, я хочу заказать электрическую перцемолку…

Глава 31

В лестничном колодце дома на Буш-бульваре колыхалась желтая лента, какой полиция огораживает место преступления. Наверху разместились несколько полицейских нарядов, среди них — сержант тампской полиции. На ковре меловым контуром было обозначено место, куда приземлился мужчина в шелковом японском халате. Сержант сидел на диване и смотрел телевизор. Он щурился и наклонял голову набок, тщетно силять различить в зашифрованном изображении сосок. Закурил и засунул зажигалку в карман. В открытую дверь постучали.

Сержант поднял глаза и увидел человека средних лет в помятых слаксах, розовой рубашке и твидовом спортивном пиджаке. На голове — заломленная под старомодным углом мягкая фетровая шляпа. Черный галстук с гавайскими танцовщицами.

Человек вошел и показал золотой жетон.

— Агент Махоуни, управление полиции Флориды.

Сержант встал и выключил телевизор.

— Нет, я сержант Драйсдейл. Не знаю никакого агента Махоуни.

— Махоуни — это я!

— Так бы и сказали.

Махоуни сердито посмотрел на сержанта.

— Тупой болван!

— Косноязычный дурак.

— Давайте начнем заново, — подумав, предложил Махоуни.

— Я не против.

— Так что у нас тут?

— На стоянку вышла голая женщина, истекающая кровью и плачущая. Это показалось соседям подозрительным. Наши прочесали дом и обнаружили труп человека в халате-кабуки. Был застрелен в наркопритоне напротив тематического парка.

Махоуни сокрушенно покачал головой.

— Если бы мне давали пять центов каждый раз, когда я это слышу…

— …у вас было бы много пятицентовых монеток.

— Мир меняется, — вздохнул Махоуни. — Помню, можно было не запирать дверь.

— А я помню, когда малолетними преступниками считались ребята, которые обматывали дом директора школы туалетной бумагой, — подхватил сержант.

— Я помню, когда магазины закрывались в одиннадцать, — сказал Махоуни. — Все, как порядочные, ложились спать.

— Я помню, когда по улицам можно было спокойно ходить ночью и не бояться, что к тебе прицепится полицейская под видом проститутки, которую ты пожалеешь, дашь денег на такси, а потом полгода будешь рассказывать об этом в каталажке.

— Времена были проще…

— Дал на такси — значит на такси. Никто не сомневался…

— Прошлое не воротишь…

— Нельзя оглядываться…

— Дважды в одну реку не войдешь…

— А как мне было понять в темноте, что ей всего пятнадцать…

Махоуни жестом указал на меловой контур.

— Что подсказывают тебе годы практики?

— Тут поработал какой-то шутник. Умник. Комик. Думал, он очень крутой. Небось убедил открыть ему дверь — признаков взлома не обнаружено.

— Какой-то пробивной малый.

— Со льдом в жилах.

— Крутой чувак.

Сержант указал на кровь на потолке.

— Потом что-то пошло не так. Наширялся и стал бояться.

— И сошел с роликов.

— И обалдел, — сказал сержант. — И достал свою штучку.

— То есть пушку?

— Револьвер.

Махоуни посмотрел на кофейный столик. На нем лежал пустой мешочек для улик, на котором черным карандашом было написано «зажигалка». Махоуни указал на него.

— Факс был про зажигалку? Я за ней приехал.

— Что? — переспросил сержант, потом заметил, что мешочек пустой. — А, извиняюсь. Я прикуривал. — Сержант вытянул ногу, засунул руку в карман и извлек зажигалку. — Вот.

Махоуни надел резиновую перчатку и осторожно принял улику.

— В полицейской академии курс по отпечаткам пальцев появился, когда ты уже ее окончил, да?

— Я уже сказал: извиняюсь.

— Не важно. Я знаю, чья она.

— Правда? Откуда?

— Апельсиновая чаша. 1969 год. Суперкубок-три. Я уже видел эту зажигалку. И никогда не забуду.

Махоуни взял мешочек со стола, осторожно, как паука, подвесил зажигалку над ним и уронил в мешочек. Закрыл застежку и передал сержанту.

— Хочу на всякий случай исследовать отпечатки — вдруг ты хоть кусочек не замацал.

— Не вопрос, — пожал плечами сержант. — Наши ребята в лаборатории очень загружены, но один мне обязан. Вот я этим и воспользуюсь.

— Рука руку моет.

— Рука спину чешет. Махоуни направился к двери.

— Еще один вопрос, — сказал сержант. Махоуни обернулся:

— Какой?

— Тормозишь человека за превышение скорости, а он расстегивает блузку. И в чем моя вина? Тем более в такой тьме…

Глава 32

Джим и Марта сидели на веранде и ели вафли быстрого приготовления.

— Доброе утро! — На ступеньки поднялась Глэдис с корзинкой черничных пирожков. — Угощайтесь, только испекла.

Дэйвенпорты взяли по пирожку. Глэдис осмотрелась.

А где ваша новая машина?

— Ее угнали, пока мы вчера были в народной дружине. Глэдис присела на качели.

— Однажды и я попробовала. Увидела квартал в совершенно другом свете.

— О чем и я толкую Марте! Как коралловый риф: по ночам выползают самые невероятные существа.

— Ну, вряд ли все так плохо, — сказала Марта.

— Ты смеешься? — воскликнула Глэдис. — Сходи в три часа ночи в какой-нибудь круглосуточный супермаркет. Увидишь «ужастик» с зомби.

— Я же говорил, — поддакнул Джим.

— Помните, несколько лет назад кто-то убил нескольких студентов? — спросила Марта. — Один мой знакомый в то время служил в полиции. Он рассказывал: как только произошло преступление, полицейские открыли ящик и достали список «обычных подозреваемых» из двухсот человек. У некоторых даже не было приводов, только какие-то отдельные подозрения. Полицейские знали, кто они, где живут, и готовы были обвинить любого. И все эти люди ходили среди нас. А городок маленький.

— Хотел бы я увидеть такой список для Тампского залива, — сказал Джим.

— Да уж, — подхватила Глэдис. — Даже на нашей улице есть народ с очень странными суточными ритмами. Возьмите миссис Глазгоу с ее телескопом, или мистера Бринкли с бессонницей и ходулей «поуго». Мистер Ренфроу говорил нам, что у него долго горит свет, потому что он пишет книгу для детей, пока мы не узнали, что на самом деле он клепает самодельные бомбы. А миссис Андерсон и ее овчарка, которая в полночь выводит йодли? Местная электрокомпания сообщила полиции, что у Крампетов в три раза увеличилось энергопотребление. Во время обыска обнаружили лампы для парников. Кого я еще забыла? Ах да. Томми Лексингтон, который не женился и жил с мамой, пока ему не исполнилось сорок пять. Взяли прямо в «Макдоналдсе», забрызганного кровью, — ел хэппи-мил.

— Слушай, Глэдис, — сказала Марта, — ты говорила, что никогда не видела мистера Оппенгеймера?

— Ну да.

— Тогда и не смотри.

Автоматическая дверь гаража Оппенгеймера медленно поднялась. Оттуда выкатился экспериментальный самолет из набора «Сделай сам».

— Вот это да! — воскликнула Глэдис. — Наконец закончил! Двенадцать лет спустя.

— Это не опасно? — спросила Марта.

Они скептически посмотрели на самолет: крошечная прозрачная кабинка в форме яйца, соединенная с треугольными крыльями и двухсекционным роторным двигателем. Самолет был очень легкий, и мистер Оппенгеймер тянул его за собой на канате. Он прошел через всю улицу, остановился в парке и открыл кабинку.

— А разве не нужно разрешение, например, от Федерального авиационного агентства? — спросила Марта.

— Спорный вопрос, — ответила Глэдис. — У моей джакузи и то больше шансов подняться в воздух.

Подъехал «линкольн-навигатор». Водитель вышел, нарочито громко хлопнув дверью, и подошел к веранде Дэйвенпортов.

— Слышал, что вас уволили, — начал Лэнс Бойл. — Готов заплатить за ваш дом кучу денег.

— А вы кто, черт побери, такой? — возмутилась Марта. Ответила Глэдис:

— Это Лэнс Бойл, хозяин съемных домов на нашей улице.

— Откуда вы узнали, что моего мужа уволили? — спросила Марта.

Лэнс указал на Глэдис.

Глэдис улыбнулась и покраснела.

— Я рассказала — но я защищала Джима.

— Когда-нибудь мы, может, и продадим дом, но не такому рвотному порошку! — заявила Марта.

— Как хотите, — ухмыльнулся Лэнс. — Вся улица скоро пойдет на съем. Я только что подписал договор с парочкой наркоторговцев на дом напротив. Чем дольше будете ждать, тем меньше будет стоить ваша собственность.

— Вашими стараниями! — сказала Глэдис.

— Я не нарушаю законов.

На другой стороне улицы остановилась «ауди». Оттуда вышли два огромных растамана с дрэдами по пояс.

— Ваши новые соседи, — сообщил Лэнс и положил на перила веранды свою визитную карточку. — Если передумаете…

Он уехал.

— Ну и козел, — сказала Глэдис.