Питер Акройд - Мильтон в Америке

О, мистер Мильтон, это прекрасно. Девушка в лесу, под действием чар, так ведь? Подвергается искушению, но выстаивает. Вы читали у Ари- осто об опасностях леса, но вы совершенно изменили аллегорию. Прекрасно. Все равно. Один. И вы думали, лес задвигается? О, дражайщий сэр, такое случается только в наших старых сказках. О чем рассказывает Вергилий? В лесу жили даже боги. Однако у меня есть все причины сомневаться. В тринадцатой песни Данте пишет, что в деревьях скрыты души самоубийц, ведь так? Известны ли вам леса Иллирии? Считалось, что они зачарованы. Говорили, мистер Мильтон, что они полны звуков. В леса быстрей, бродите с плачем. Не случалось ли вам как-нибудь заглядывать в чапменовские «Мирные слезы»? И тогда показался, наконец, лес ужасов. Где смертельных опасностей больше, чем листьев. Скажите, если вы были зрячим, как это с вами произошло? Почему вы здесь? Почему? Здесь? В темном лесу этого мира я сбился с дороги. Джон Мильтон открывает глаза и видит вокруг индейцев.

Новоприбывшие из Бристоля не присутствовали на ассамблее, когда Мильтон наложил запрет на выпивку; услышав новость, они спрятали свои запасы спиртного в кованый сундук. Их было шестеро, и они временно делили большую деревянную хижину в стороне от главной улицы; в Нью-Мильтон они явились почти сразу по прибытии из Англии, узнав о плодородии здешних почв и трудолюбии обитателей. Они тоже были охочи до работы и лучшего будущего себе не представляли. Они не принадлежали к избранным, но согласились, скрепя сердце, чтобы Угодник Листер их наставлял. Тем не менее, им казалось глупостью выливать вино; старшие из них, Гарбранд Питере и Джон Петик, придумали спрятать свои бутылки и вынимать по одной каждый вечер, в дополнение к трапезе и куреву. После еды они пили здоровье друг друга и тихо беседовали, вспоминая Англию и старые дни.

Спустя неделю после того, как был объявлен запрет на спиртное, Питер «Богохвал» Пет - весьма любимый здешними дамами за выразительные проповеди против сладострастия - проходил мимо хижины бристольцев. Услышав смех, он замедлил шаги; праведное веселье он любил, но в этих звуках было слишком мало благочестия. Он подкрался к окну (а вернее проему, затянутому занавеской) и потянул носом воздух. Запах был явно не из вертограда Христова. Из комнаты несло вином. Непристойный запах обжег его ноздри, мысль о низких нравах грубого народа заставила содрогнуться; осторожно раздвинув занавески, он заглянул в окно и узрел троих, сидящих за деревянными мисками и выпивающих. «Богохвал», в согласии с благословенными правилами Господней церкви, готовился осыпать их упреками, но, поразмыслив, предпочел поспешить в дом собраний, где застал Исайю Фэрхеда, чинившего скамью.

- Мистер Фэрхед! Мистер Фэрхед!

- Что стряслось?

- Дикие кабаны вломились в наш вертоград.

- Что за вертоград? Нет у нас никакого вертограда.

- Вертоград Господень. Проходя мимо, я сразу распознал их нечистое дыхание. Воистину, Антихрист - сын Маммоны!

- Объясняйте толком, Питер Пет. Я вам не дамочка из тех, что на вас виснут.

- Сегодня утром у жилища бристольцев до меня донеслись звуки забубенного веселья. Из чистого милосердия я заглянул внутрь. Мистер Фэрхед, они до безобразия упились дьявольским зельем!

- В самом деле? - Исайю Фэрхеда не привело в восторг прибытие новых поселенцев: они были опытные плотники и столяры, поэтому он опасался, что работы у него изрядно поубавится. Гнев его, однако, казался вполне благочестивым. - Идемте со мной, добрый мистер Пет. Думаю, наша тяжелая работа чересчур утомительна для их нежных косточек.

- Аспиды, сэр. Аспиды со смертоносным жалом.

Они пересекли дорогу и приблизились к бревенчатой хижине; изнутри доносился смех, и они помедлили.

- Как вы думаете, - шепнул Питер «Богохвал», - не понадобятся ли нам еще воители из рати Господней?

И вот Исайя Фэрхед пошел дальше по улице, стучась во все двери с криком: «Новички пьянствуют! Новички пьянствуют!» Шестеро избранных высыпали на улицу, двое из них - в ночных рубашках.

- Эта чертова шайка, - объявил Исайя. - Так называемые плотники. Они плюют на все наши добрые законы и обычаи!

Храним Коттон, первым услышавший призыв, уже приближался к хижине бристольцев.

- До меня доносятся отзвуки веселья, - доложил он. - Адские шумы. - Дождавшись остальных, он взбежал на крыльцо и заколотил в дверь. - Во имя Господа, - крикнул он, - отворите! - Внезапно наступила тишина, а потом смех возобновился. Дверь оказалась не заперта, Храним Коттон распахнул ее и, сопровождаемый остальными, шагнул внутрь.

Гарбранд Питере сидел, удобно устроившись в кресле.

- Что вам от нас понадобилось, мистер Кот- тон?

Храним схватил пустую бутылку.

- Это идет вразрез с нашими законами.

- Какими еще законами? - Джона Петика разозлило насильственное вторжение. - В нашей собственной стране вас бы давно повесили за убийство короля!

Услышав это, Коттон подбежал к Петику, схватил его за волосы и стал стаскивать со стола, где тот сидел. Петик держал столовый нож и при падении случайно поранил Коттону правую руку; рана была неглубокой, но кровь полилась обильно. Началась неразбериха, братья с криком «Убивают!» накинулись на бристольцев, те, обороняясь, пустили в ход кулаки.

- А ну прекратите гам! - Строгий чистый голос принадлежал Джону Мильтону. Он стоял на пороге, вскинув руку в повелительном жесте. Все успокоились. - Что это за летняя гроза? Отчего такое неурочное ненастье? - Он уловил в воздухе винный дух. - Кто-то здесь нарушил мой указ. Говорите.

Питеру Пету не терпелось все выложить.

- Эти бристольцы напились, сэр. Мы пришли их увещевать и наткнулись на крайне нелюбезный прием. - Коттон, не вставая с пола, продолжал стонать. - И вот Храним Коттон получил предательский удар ножом.

- Кто же из этой шайки жиротрясов решился посягнуть на его благословенную жизнь?

- Некто по имени Петик.

- Отведите-ка этого поганого драчуна в караульню. Пусть поостынет. Там из него быстро выветрятся винные пары. - В присутствии Мильтона бристольцы перестали сопротивляться. Пока братья выводили Петика из хижины, они стояли вокруг и тихонько переговаривались. Мильтон обратил лицо к отступникам и улыбнулся. - Придет время, - сказал он, - когда мы отделим зерна от плевел, добрую рыбу от мелкой рыбешки. Злоумышленникам среди нас не место. Спокойной ночи.

На следующее утро Джона Петика вывели из камеры и высекли на перекрестке. Бристольцы остались работать в Нью-Мильтоне, выполняя условия договора с братьями, но держались особняком. Навещал их один Гусперо, и они, в свою очередь, приветливо его принимали. Набожных поселенцев он изучил достаточно, чтобы потерять к ним не только интерес, но и доверие; он предпочитал общество новичков, невзирая на саркастические отзывы своего господина об этих «пропойцах с Запада». Пить вино они теперь опасались, но курили табак и беседовали. И главной темой их разговоров были, разумеется, богомольцы из Нью-Мильтона.

- Скажу-ка я так, - говорил Гусперо, встретившись с ними впервые после публичной порки. - Не стоит пытаться превратить рыбу в сковородку. Я прав?

- Думаю, Гус, в этой стране нет ничего невозможного. - Гарбранд Питере не уставал восхищаться чудесами пустыни. - Тебе попадалось на глаза животное с оленьей мордой, которое бегает в дальних полях?

- Это «мус» - американский лось, Гарбранд.

- Му-ус? - Он пропел это слово будто охотничий клич.

- Ты ведь называешь меня «Гус»? Так это почти то же самое.

- Ни разу не встречал гуся с рогами. Дай Бог, чтобы с тобой этого не случилось.

Гусперо не обиделся на этот намек; он достаточно хорошо знал Кэтрин.

- Вернусь-ка я на свою прежнюю дорожку, ладно? Рыба и сковородка - мистер Мильтон назвал бы это аллегорией. Законопослушных братьев из вас сделать не легче, чем из самого Вельзевула.

- Здесь и дьяволу пришлось бы несладко. - У Джона Петика все еще болела спина после порки. - Ад, думаю, куда более приятное местечко.

- Когда кончается ваш подряд?

- Через полгода - целая вечность. Шесть месяцев нужно томиться, зато потом снимемся с якоря.

- Вот что, Джон Петик, я знаю выход. Может быть, мне удастся вас выручить. Слышали вы когда-нибудь о Мэри-Маунт?

- Досужие разговоры. Обрывки сплетен. - Это произнес, внезапно заинтересовавшись, еще один бристолец - Уильям Донтси. - Папистская колония. Попы. Что-то в этом духе.

- Я скажу другое. Там чудеса!

Гарбранд Питере громко рассмеялся.

- Об индейских волшебниках мы слышали. Но я думал, что в Мэри-Маунт живут англичане.

- Такие же, как вы или я. Мне они хорошо знакомы. И я имею влияние. Могу замолвить за вас словечко. - Гусперо так вдохновился собственной идеей, что принялся накручивать на пальцы волосы и соорудил у себя на голове настоящее птичье гнездо.