Мишель Фейбер - Дождь прольется вдруг и другие рассказы

— Извините. — Наши глаза на миг встретились, и он отступил, пропуская меня. Я же, сделав несколько шагов по тротуару, сообразил, что направился не в ту сторону, и вернулся назад, — и зазывала тут же произнес, обращаясь ко мне, голосом в равных долях апатичным и безнадежным:

— Заходите, посмотрите шоу, лучшие девочки, лучшие девочки, доставьте себе удовольствие, самое похабное шоу в городе.

Миновав его, я обернулся — и мне стало совершенно ясно: он свято верит, что никогда меня прежде не видел.

Вот тогда я и подумал: работу я получу.

И точно, получил.

Трудиться в «Туннеле любви» я начал четыре дня спустя, успев за это время вскрыть еще два письма с отказами, пришедших из рекламных агентств Торонто и Окленда. Одно из писем содержало объяснения: «Нам уже пришлось сократить штат с двенадцати человек до восьми. Причина проста — знамение времени: никто больше ничего покупать не хочет». За исключением секса, добавил я про себя. Обложки самых ходовых журналов, выставленных в киосках железнодорожной станции, которая находилась неподалеку от нового места моей работы, обещали открыть мне сногсшибательные секреты кинозвезд, посвятить в тайны садомазохизма, усовершенствованного оргазма и секса, который продлится всю ночь. Даже в компьютерных журналах цифровые девицы зазывали читателей в увлекательный мир игровых приставок. Ясно, что я оказался на переднем крае растущей индустрии.

Итак, я получил работу в процветающем бизнесе. Стало быть, единственное, о чем мне сейчас следовало думать, — это как поладить с коллегами.

Что ж, в штате «Туннеля любви» состояли только люди приличные — по крайней мере, сравнительно. Я это к тому, что общение с ними не порождало неодолимого желания как можно скорее помыться, в отличие от общения кое с кем из клиентов рекламного агентства.

Начальником нашим был Джордж, человек расчетливый и умный, видели мы его довольно редко. Деннис заведовал кинотеатром и аппаратурой в целом — это был сонного обличил мужчина шестидесяти без малого лет, оживлявшийся только когда из зала доносились раздраженные выкрики: «Фокус!» или когда смотровой автомат какой-нибудь из отдельных кабинок отказывался выключаться, отработав оплаченные монетой шестьдесят секунд. Книжным магазином руководила сорокалетняя Карен — спокойная, сексуальная и чрезвычайно распорядительная женщина, умевшая унижать тех, кого ловили в магазине на краже, до степени невыносимой. Мэнди и Келли выступали между фильмами с эротическими танцами. Время от времени они исполняли и парный номер: сосали с двух концов батон салями, — если, конечно, в наличии имелись и салями, и Мэнди, нередко исчезавшая, отправляясь на поиски героина. При этом Мэнди, когда она хорошо себя чувствовала, была девушкой разговорчивой и дружелюбной; она родилась в деревне, когда-то работала помощницей ветеринара, а самые счастливые ее воспоминания были связаны с наблюдением за просыпающимися после наркоза котами и кошками. Келли, прежде водившая такси, особой многословностью не отличалась. Эндрю прибирался в кабинках — исполнял ту самую работу, с которой я предпочел не связываться; кроме того, он бегал для всех за едой, распаковывал коробки и пытался получить водительские права — в надежде, что сможет стать более полезным.

Поначалу я ближе всего сошелся с Мэнди, мне пришлось по душе приставшее к ее лицу выражение провинциалки, которую город встретил не так благодушно, как она ожидала. Несмотря на то, что Мэнди вот уж два года как танцевала голышом и сосала салями, разговаривала она так, точно была здесь новенькой вроде меня. Заведение, в котором мы с ней трудились, как-то связывалось в ее сознании с карнавалом в Батерсте, куда ее, восьмилетнюю, возили родители.

— На карнавале тоже был такой… такой театрик под названием «Туннель любви». Помнишь его?

— Я никогда в Батерсте не был.

— Я думала, и в Мельбурне такой есть, в «Луна-парке».

— Я и в «Луна-парке» ни разу не был.

— Ты шутишь?.. И я тоже. Смешно, правда? До него же рукой подать, и вообще. Ну, короче, в «Туннель любви» я тогда не пошла — слишком маленькая была, не интересовалась. А вот на «Поезде призраков» прокатилась. Там такие страсти из темноты вылезали. Рожи одна кошмарней другой, лапы волосатые — и повсюду грязища.

Мы взглянули друг другу в лица, потом поозирались по сторонам.

— Над чем это вы там укатываетесь? — рявкнул из своего кабинета Джордж.

Однако в конечном счете я подружился с Карен, женщиной, как вскоре выяснилось, на редкость умной. Сильной ее стороной были аналитические способности, оказавшиеся для меня чрезвычайно полезными, когда я бился над тем, чтобы стать для порнографического шоу не просто зазывалой, но даром божьим. Кое-какой анализ я провел и сам, обдумав все тонкости моей новой работы. На смену белой рубашке и мешковатому темному костюму классического зазывалы пришли «ливайсы», пуловер и модная кожаная куртка — чего ради должен я выглядеть как томящийся в ожидании выпивки гость на греческой свадьбе? Или еще одна проблема: добиться, чтобы меня было слышно на шумной, полной машин улице. Я обзавелся микрофоном и обмотал его ручку лентой так, что он приобрел сходство с фаллосом — дабы привлечь внимание тех, у кого имеется чувство юмора. Текст, который я для себя сочинил, был рассчитан на самых что ни на есть озабоченных мужиков.

— Половые акты на расстоянии вытянутой руки!

— Мы нашли дырку в законе, парни, и можем показать вам такое, что раньше запрещалось!

— Здесь исполняются самые откровенные ваши фантазии, живьем!

— Да, у нас вы встретите женщин, которые делают то, что вам всегда хотелось увидеть!

Но, несмотря на все это, посетителей не прибавилось.

Нет, постоянные клиенты нам не изменили: японские туристы, коммивояжеры, забредавшие время от времени пьянчуги. А вот притока свежей крови — или еще какой из телесных жидкостей — не наблюдалось. На другой стороне улицы стояла у дверей магазина готового платья толстая женщина, уверявшая — чуть слышно, с безысходной монотонностью, — что за ее спиной кроется кладезь возможностей, которые грех упускать. И прохожие один за другим покорно входили в магазин.

— Ну, как идут дела, задавака? — это была Карен, возвращающаяся с обеденного перерыва.

— Хуже, чем у нее, — и я указал на зазывалу одежного магазина, как раз в этот миг умолкшую и потупившуюся, словно ей стало неловко за энтузиазм своих покупателей.

— Вот чего я не понимаю, — сказал я.

Карен улыбнулась, полные губы ее разделились, показав странно большие резцы. Встречая ее при свете дня, я всякий раз дивился тому, до чего же она настоящая — морщинки в углах глаз, мягкие волосы, стежки на швах жакета.

— Да, конечно, в этот магазин люди заходят все время, — согласилась Карен. — Но они и выходят из него все время, пробыв там примерно тридцать секунд. Вот и весь секрет.

— То есть?

— Ты входишь в одежный магазин, — пустилась в объяснения Карен, — оглядываешься, возможно, берешь с прилавка рубашку и тут же кладешь ее обратно, и, если не видишь ничего, что тебе нравится, просто уходишь. Плевое дело. А с заведениями вроде нашего все обстоит по-другому. Человек, решивший заглянуть в него, знает, что ему придется так или иначе заплатить. Я имею в виду — знает, что подумают, увидев, как он входит туда, люди на улице: «Глянь-ка, этот подонок завалился в секс-шоп». А оказавшись внутри, он знает, что думают все вокруг. «Глянь-ка на этого неудачника, стоять у него стоит, а вставить некому — да и откуда у такого урода баба возьмется?» Потом он выходит, и уже другие прохожие думают: «Глянь-ка, этот подонок был в секс-шопе — интересно, что он там делал? Дрочил, не иначе!» Ты же не думаешь, что человек согласится пройти через это, совсем ничего взамен не получив? Да ни в коем разе!! Он собирается потратить кучу денег — посмотреть грязный фильм, может быть, стриптиз, купить журналы, — сделать хоть что-то, способное оправдать его приход сюда. И все мужчины, которых ты зазываешь, понимают это. Потому и не заходят.

— Так что же мне делать?

— То же, что делают проститутки. Заглядывать им в глаза.

— И все?

— И все.

Тут я наконец заметил, что и она, разговаривая со мной, смотрит мне прямо в глаза, и понял, что нахожу ее все более привлекательной.

Впрочем, просто так, на слово, я ей не поверил и потому решил поинтересоваться мнением Мэнди, которая зарабатывала на жизнь не только эротическими танцами, но и проституцией.

— Ну да, правильно, — сказала она. — Стоит мужику посмотреть тебе в глаза, и он твой, девять из десяти. И не потому, что он тебя хорошо разглядел, — иногда совсем наоборот. Просто, если вы заглянули друг другу в глаза, между вами словно что-то уже произошло. Ну, отношения какие-то завязались, понимаешь? После этого ему трудно отвести взгляд в сторону — получается, что он тебя отвергает, да еще и оскорбительно, словно вы с ним давно женаты и устроили на людях скандал или еще что, и женщина вроде как вправе сорваться, заплакать, наброситься на него с кулаками и прочее. Странно, но это срабатывает. По телефону, ты уж мне поверь, все иначе. По телефону они хотят получить подробности, как будто ты какая-нибудь подержанная машина. Мне попадались мужики, пытавшиеся точно выяснить, насколько у меня тугая попа — можно подумать, я обязана ради них измерения проводить. Но я знаю точно, если я столкнусь с одним из них на улице и смогу заглянуть ему в глаза, он просто спросит о цене, после чего поплетется за мной, как ягненок.