Олег Рой - Он & Она

2

Детство Анны, прошедшее в советской роскоши, к которой были допущены лишь избранные из избранных, было бы настоящим раем, если б не строгость матери. Полина Арнольдовна, русская немка, была женщиной суровой и не давала спуску ни себе, ни другим. Нет, она не была ни тиранкой, ни самодуркой, но уровень ее требовательности к близким людям порой ужасал. Анюта не имела права на оценки ниже пятерки. Не могла завтракать, не сделав зарядку. Не отдыхала в каникулы: помимо школьного списка, мама составляла для дочери и собственный перечень книг. А потом проверяла, задавая вопросы, как дочь усвоила и поняла прочитанное. Как только Анне исполнилось пятнадцать лет, в списке стали появляться, помимо писателей, и философы: Фейербах, Гегель, Кант. Чуть позже – Шопенгауэр, Ницше.

А еще Анна до сих пор помнила, как вздрагивал, сжимаясь в комок, папа под грозным взглядом жены. Забывчивый и неуклюжий, он часто получал от «мамочки» нагоняй. То за неуместное слово, то за жирное пятно на галстуке, то за документы, оставленные в прихожей. Были и другие причины, более серьезные и связанные с работой, но их смысла Анюта тогда еще не улавливала. Сначала дочка очень жалела отца – он ведь старается, делает все, что может, ради семьи, а потом, когда выросла, поняла: это мама делает все, что может и даже больше. Управляет отношениями в семье и фактически руководит отцовским бизнесом. А папочка, избалованный сынок советского академика, только следует указаниям жены. Если бы не Полина Арнольдовна и ее ежовые рукавицы, Александр Михайлович давно бы пропал.

К самой себе Полина Арнольдовна предъявляла еще более жесткие требования, чем к дочери и к мужу. Всегда подтянутая, спортивная, она и сейчас, в неполные семьдесят лет, выходила каждый день в семь утра на пробежку. Ела мало, предпочитала простые блюда и подолгу работала, закрывшись в своем кабинете. До сих пор ее идеи развивали бизнес отца, до сих пор она оставалась главной советчицей Анны.

Дочь самых простых родителей – мать с отцом работали на заводе, – Полина Арнольдовна с детства дала себе установку: жить лучше. А поскольку на внешность уповать не приходилось, ставка в достижении цели была сделана на интеллект. Поля решила идти в науку. Окончила школу с медалью, поступила в престижный вуз на факультет философии. Получив диплом, Полина всего за полтора года – в те времена даже само поступление в аспирантуру считалось большим достижением – написала кандидатскую диссертацию и защитилась. А потом ей предложили остаться на кафедре.

Занятия со студентами молодой кандидат наук проводила так увлекательно, что послушать ее лекции приходили даже студенты соседних вузов. Собственные же ученики души в ней не чаяли: заглядывали в рот и таяли от восхищения. Не расходились после лекций и семинаров часами, рассуждая о сущности бытия. И только один-единственный студент на всем курсе ни разу не посетил ее лекций – Осипов Александр. Когда Полина Арнольдовна спрашивала ребят, как данный товарищ собирается сдавать экзамен в конце семестра, они только отмахивались и стыдливо прятали глаза.

А Саша Осипов тем временем вел образ жизни светского льва: спал до полудня, благо отец с матерью уходили на работу рано, обедал в радостном одиночестве (кухарка за дополнительное вознаграждение родителям Сашу не выдавала), потом долго плескался под душем и прихорашивался, а вечером пускался во все тяжкие. Осипов-младший не желал ни учиться, ни искать себя в жизни, зато в пьянках-гулянках ему не было равных. Водка лилась рекой, девицы сменяли одна другую, как кадры в диафильме. Пользуясь деньгами и привилегиями отца, он соблазнял, месяц-другой называл своей невестой, а потом безбожно бросал. Каждую девушку он обязательно приводил в дом, чтобы похвастаться перед ней, и вероломно знакомил с родителями, тем самым делая их соучастниками своих грязных спектаклей.

Нервы у академика сдали на пятнадцатой пассии – Сашенька в качестве очередной невесты привел в дом негритянку из Университета дружбы народов. Отец велел отпрыску собирать вещи и переезжать в общежитие, запретил жене давать Саше деньги и даже не поленился позвонить декану факультета, на котором учился оболтус. Попросил во время летней сессии, которая была уже на носу, гонять Александра по полной программе, без снисхождения.

Растерянный декан так и не понял, что делать. Какой там гонять! Осипова можно было отчислять сию же минуту только из-за пропущенных занятий: дорогу в институт баловень судьбы за последний год напрочь забыл. А что, если академик с сыном помирится? Это же сплошь и рядом – сегодня «он мне больше не сын», завтра «присмотрите там за моим». И тогда придется восстанавливать студента на факультее, переделывать море бумаг. Проще пустить ситуацию на самотек и ничего не делать: пусть преподаватели решают вопрос на экзамене так, как сочтут нужным.

Первой решать судьбу Саши Осипова пришлось Полине Арнольдовне.

Не будучи женщиной глупой, она заранее выяснила причину наглости бессовестного студента и решила быть строгой – не разрушать же свою репутацию, – но осторожной.

Саша явился на экзамен с двухчасовым опозданием: к тому времени большая часть группы уже «отстрелялась». И когда настала его очередь, вошел в аудиторию с видом человека, идущего на эшафот. Молодой человек с довольно заурядной внешностью имел неприлично помятое лицо и перемещался в облаке дорогого парфюма, который был предназначен, видимо, заглушать запах перегара. Билета ему можно было и не давать – с первого взгляда все было ясно, но Полиной Арнольдовной уже завладело любопытство. Интересно, что представляет собой отпрыск почетного академика.

– Присаживайтесь, – пригласила она.

– Без подготовки?! – изумился Осипов.

– Конечно, – Полина Арнольдовна усмехнулась, – если вы не посетили ни одной лекции, надо думать, обладаете хорошими знаниями. К чему подготовка?

Услышав в ее речи нотации, на которые он давно привык не реагировать, Саша принял скучающий вид.

– Знаком ли вам Людвиг Фейербах? – спросила она, дождавшись, когда молодой человек усядется.

– Никогда не встречал, – сообщил он, глядя на преподавателя небесной синевы глазами, – это с нашего факультета?

Дальше, разумеется, можно было не продолжать. Но Полина Арнольдовна не привыкла легко сдаваться.

– Нет, это немецкий философ.

– А-а-а, – глаза Осипова потемнели, как небо перед дождем.

– Расскажите, как вы понимаете такое высказывание: «Где мораль утверждается на теологии, а право – на божьих постановлениях, там можно оправдать и обосновать самые безнравственные, несправедливые и позорные вещи».

– Ну, – начал сын академика, – это… короче… коммунистическое общество относится к религии… опиум для народа…

Пауза затянулась.

– Все?

– Нет, – он устало вздохнул, – просто голова после вчерашнего раскалывается.

– Спасибо за честность. – Полина Арнольдовна протянула ему пустую зачетку. – Приходите через неделю. Побеседуем о Фейербахе.

Через неделю Осипов пришел в назначенное время и уже был способен связать несколько слов по заданной теме. Еще через неделю он знал, кто такие Гегель и Ницше. А еще через месяц решил, что с него хватит: легче соблазнить въедливую преподшу – рассчитывать на помощь отца больше не приходилось – и получить законную тройку, чем выучить с наскока все, что другие проходили в течение целого года.

Поля, заметив, что тактика Саши Осипова изменилась, сначала задумалась, а потом приняла решение. Почему бы и нет? Такой путь к лучшей жизни будет гораздо короче. Когда она получит квартиру? Когда напишет докторскую и станет профессором, чтобы зарабатывать пятьсот рублей в месяц? А сделать из этого шалопая мужчину, заодно помирив блудного сына с академиком и получив все возможные блага, можно прямо сейчас.

К сентябрю в зачетке Александра благодаря стараниям Полины Арнольдовны красовались тройки, и уже полным ходом шла подготовка к свадьбе. Их бы, конечно, затаскали по партийным собраниям и заклеймили позором, будь они простыми смертными. Но будущий свекор после всего, что ему довелось пережить из-за беспутного отпрыска, снова позвонил декану и просил «молодых» не трогать. Любовь! Сам он даже обрадовался, что невестка на пять лет старше и намного умнее сына – будет на кого возложить за него ответственность. Сам он уже устал. Выхлопочет молодым к свадьбе квартиру, и будет пока с него.

Поля уволилась из института через два года – как только доучила мужа и поняла, что в стране мужского шовинизма сделать блестящую карьеру женщине не дано. Любой кретин – лишь бы в штанах – имел гораздо больше шансов продвинуться вверх по карьерной лестнице, чем она: умная, дисциплинированная, незаурядная, но все-таки женщина.

Полина Арнольдовна сосредоточила все внимание на муже. А он, нужно сказать, как новорожденный младенец, требовал всех ее сил. Сразу же после свадьбы молодой супруг сообразил, что попал в западню: теперь его будили в семь утра, тащили в институт и проверяли в течение дня несколько раз, на занятиях он или нет. Саша пробовал убегать, но жена всегда находила его и возвращала за парту, а заодно и в семью: без истерик и лишних эмоций. В конце концов Саша привык: «мамочка» сильнее его.