Дмитрий Добродеев - Большая свобода Ивана Д.

Он протирает глаза: рядом с ним Катя. Удивительно, что она храпит. Такая молодая, а храпит.

Это главный момент — ее молодость. Таков закон мира: поседевших мужиков тянет на молодых. Что можно тут изменить? Когда ему было двадцать, он этого не понимал.

Нравится ему Катя, но он не может просто так жениться на ней: нужна справка о разводе. Он посылает в Москву запрос, однако жена передумала и не дает добро.

Иван лежит в номере «Арабеллы». На душе тоскливо, дождь барабанит по стеклам. Он лежит в халате. Курит сигариллу, в руке стакан с виски. Он хочет все забыть, но не получается. Смотрит на часы. «Ролекс» показывает девять вечера. Этот «Ролекс» с белым золотом стоит восемь тысяч марок, но он не нравится ему. Обязан носить по статусу. Где сейчас его часы «Ориент»? Он так любил их, а в 78-м продал, чтобы поехать с немолодой советской критикессой на курорт. Он отнес часы в комиссионный на «Новослободской», за них дали сто шестьдесят рублей. На эти деньги он оплатил поездку, но часы помнит до сих пор. Он видит их дальнейшую судьбу. Их купил проводник-грузин и увез в Сухуми. Они исправно тикали пятнадцать лет на его волосатом запястье, а в 92-м, во время абхазской войны, грузина поставили к стенке. Часы с запястья сняли. И по неосторожности уронили под гусеницы БТР. Расплющенные винтики и пружинки «Ориента» остались лежать на шоссе Сухуми-Гагра.

Он видит жизнь так же, как все — вспышками, моментами. Никто не видит сплошную линию жизни. Какие-то годы вообще выпадают, какие-то выходят вперед. Он видит друзей, видит ситуации, взрывы эмоций… и эта, блин, всемирная история распадается на части. Есть годы, моменты, лица, но нет единого целого, есть некие моменты в этом большом пазле.

Поиски истины-2

Когда опускается ночь, когда начинается день, кто скажет? Эта пауза обманчива. Пауза обманчива. Иван сегодня не в форме. Он долго лежит в кровати, курит, смотрит на икону. Катя заперлась в своей комнате. Собака бегает по коридору, надо выгуливать. Служанка стучит в дверь: «Пора убирать номер!»

Он встает, натягивает шорты, выходит с Чуком на газон. «Арабелла» — большой белый корабль. Здесь безмятежно живут иностранцы. Их обслуживают, обстирывают, ни о чем не надо думать. Но его беззаботная жизнь в «Арабелле» подходит к концу: делить квартиру с Катей он больше не может: иначе он окончательно сопьется. Надо найти гарсоньерку где-нибудь в Швабинге. И он почему-то начинает напевать «Каховку».

На газоне, выгуливая собаку, он встречает сухощавого седого человека с таксой. Его зовут Франц Штерн, как выясняется, он эзотерик и целитель. Штерн спрашивает: «Чем вы кормите собаку? Она у вас такая нервная». — «Отварной курицей. Чук обожает ее». — «Ну, вы преступник! — говорит. — Кормить надо говяжьей вырезкой, желательно парной. Тогда у собаки будут здоровые рефлексы. Как у моего Белли».

С собачьей темы они переходят на общечеловеческую. Гуляют по газону и долго говорят о жизни.

Штерн весел, он без умолку трещит: «У меня прибывает сил. У меня растет уровень квантовой энергии, я связан с индийским богом огня — Агни. Я вижу, как эти потоки тонкой энергии источаются из моих ладоней — они могут лечить».

У Штерна нет никакого медицинского патента, но, занимаясь целительством нелегально, он собирает громадные, по его словам, деньги: «Скоро я поеду в паломничество на Тибет, осуществится моя заветная мечта!»

Иван говорит ему: «У меня не в порядке с памятью. Я забываю, кто я, откуда я. Больше так жить не могу!» Штерн отвечает: «Это поправимо, но помочь может только Детлефсен».

На следующий день Штерн сажает Ивана в свой древний «Опель» и везет к австрийской границе, где недалеко от бывшей резиденции Гитлера в Берхтесгадене живет знаменитый маг и гипнотизер Торвальд Детлефсен.

Встреча с Детлефсеном имеет свою предысторию: Москва, 1980 год. Дождливая осень. Ивану очень плохо, его шатает от нервной дистонии. Он невыездной, больной, одинокий. Он подсел на седуксен. Ему нужна помощь. Знакомые направляют его к Наталье Борисовне.

Иван идет по Сретенке. Темные неосвещенные переулки, пустые витрины магазинов. Находит дом, где живет Наталья Борисовна — маг и экстрасенс. Поднимается на второй этаж купеческого дома без лифта. Звонит в дверь, обитую кожей с выдранным войлоком. Этот запах… он помнит особый запах русских подъездов. Не изменившийся за весь XX век.

Ему открывает женщина лет пятидесяти, с седыми всклокоченными волосами и пронзительным взглядом выпуклых серых глаз. Удивительно похожа на Блаватскую, как он потом поймет. В трениках, майке, боевая комсомолка 40-х годов. Проводит его в гостиную: там на круглом столе — книги Рериха, дымится чай. За столом сидит муж Саша — моложе ее лет на двадцать, очкастый, коротко стриженный советский инженер, который всегда и во всем поддакивает ей.

На обклеенной темными обоями стене висит неумело намалеванный портрет Дзержинского, под столом тявкает лохматая собачка. В углу комнаты — репродукция картины того же Рериха.

Наталья Борисовна была детским театральным режиссером, но, начитавшись эзотерической литературы, ощутила свои силы. Поверила в Рерихов, социализм, Россию. Ей были свойственны свирепый антиамериканизм, советский патриотизм и исторический оптимизм. Уже много позже Иван увидел, как идеи советской эзотерики плавно перекочевали в эзотерику постсоветскую.

У нее своя особая техника: ладонями проводит энергетическую закачку, встряхивает руки, говорит о карме и перевоплощении, о том, как эта кудрявая собачка станет когда-нибудь человеком. Обильно потеет во время сеанса, мускусные пары висят в воздухе.

Дзержинский смотрит на эти упражнения с немым укором.

Что странно, сеансы помогли: Иван слезает с седуксена, начинает заниматься джоггингом. Ему лучше. Он даже решает жениться.

Еще она повесила ему на шею терафим — зашитую в кожу серебряную коробочку, которую она накачала своей энергией, чтобы он, больной, подзаряжался на ходу. Он носил его около года, пока молодая жена не заставила его выбросить эту языческую нечисть.

Кружок Натальи Борисовны становится все шире… Приходят московские интеллигенты — в них пробудилась тяга к эзотерике. За столом говорят о карме, энергиях и чакрах. Учатся разглядывать ауру в полумраке, тренируют зрение на ясновидение. Иван, впрочем, так ничего и не увидел.

А год на дворе был 1982-й, последний год Леонида Ильича. Уже отбушевала Польша, и брежневская империя вползала в полный и необратимый застой. С продовольствием стало хуже, но все говорили про Джуну, про инопланетян, про эгрегорные ситуации.

Почему и как он перестал к ней ходить? С одной стороны, надоело, с другой — отговорила жена, сказала: «Хватит заниматься фигней!»

Но именно у Натальи Борисовны в начале 80-х он нашел книжечку на немецком — «Жизнь после жизни». Автор — некий Торвальд Детлефсен. Он взялся ее переводить, не зная толком языка. Сидел, стучал на допотопной машинке «Континенталь». Потом эта рукопись перепечатывалась и расходилась по всему Советскому Союзу. Он стал первооткрывателем Детлефсена в России. Но стоит ли говорить об этом самому маэстро? Проблема копирайта всегда болезненна.

Прошло столько лет, прошло столько лет, и вот он имеет шанс увидеть Детлефсена воочию.

Еще в Москве, когда Иван читал его книгу, простота и действенность методики глубинного погружения потрясла его. Немецкий эзотерик вводит пациентов в состояние гипноза и перемещает их в предшествующие состояния — во времени и пространстве. Там они и находят ключ к своим проблемам. Это называется Reinkarnationstherapie: испытуемые видят воочию первую, вторую и даже третью жизнь в обратной раскрутке.

Иван по природе скептик, он не верит до конца всем этим теориям, однако готов на опыт, чтобы разрешить внутренний конфликт…

…Но вот и местечко Бад Райхенхаль. На самом отшибе расположено поместье Детлефсена. Над воротами распростер крылья германский орел. Табличка: Institut fuer ausserordentliche Psychologie. К дому ведет дорожка в заросшем парке.

Детлефсен встречает их лично. Это крупный детина с косоватыми глазами и низким лбом. Он чем-то похож на кабана, и от него исходит мощная энергия. Они входят в кабинет, где начинается сеанс. Иван садится в кресло, выключается свет, и Детлефсен погружает его в глубинное состояние: «Раз, два, три!» Потом спрашивает:

— Кто ты?

— Я Иван Д.

— Сколько тебе лет?

— Сорок два.

— Где ты родился?

— В Москве.

— Какие у тебя проблемы?

— Мне страшно.

— Кто нагнал на тебя страх?

— Спецслужбы. Они охотятся за мной.

— Когда ты познакомился с ними?

— В 89-м году.

— Так. Мы погружаемся все глубже. 50-й год. Ты видишь?

— Я вижу свет. Я не хочу выходить на свет. Мне холодно!

— Мы переходим в 45-й год. Что ты видишь?

— Ничего не вижу.